Колючий забор, железные прутья…
Концлагерь фашистский, где правит война.
Там судьбы решают беспощадные судьи,
Детей обрекая на смерть от огня.
Детские души – их ничто не излечит,
Они пережили столько горя и бед…
Но в памяти нашей остались навечно
Все те, кто не дожил до пятнадцати лет.
Их души болят, разрываясь на части,
В ожидании смерти – этой страшной напасти.
Сколько горя и бед принесла нам война,
Но, видно, так суждено, значит, это судьба.
В их последнее утро туман над лагерем вился,
Не забыть никогда тёмный мир Саласпилса!
Их печальные взоры устремились вперёд,
Ну, а там только тьма, их ничто не спасёт…
Последний луч света увидели дети,
И их завели туда, где кроется мрак,
Их окружают зловещие тени…
«Мама! Мама! Спаси!» А вокруг только враг.
В пространстве пустом накаляются печи,
В них предстояло этим детям сгореть,
Но пусть же хранятся в нашей памяти вечно
Все те, кто не дожил до пятнадцати лет…
Наши души болят, разрываясь на части,
Вспоминая детей, что постигло несчастье.
Сколько горя и бед принесла нам война,
Но, видно, так суждено, значит, это судьба.
В те кровавые дни туман над лагерем вился,
Не забыть никогда тёмный мир Саласпилса!
Пусть война уже в прошлом, время битвы прошло,
Но сгорели те дети, их ничто не спасло…
Промчались года, мир над Латвией снова,
И детям опять дарят ласку, любовь,
Но разве можно забыть это время лихое,
Когда проливалась красной краскою кровь?
Наши чувства остры, словно лезвие бритвы,
Вновь и вновь возвращается память людей
К той ужасной войне и к неравной той битве,
Когда взрослые люди сжигали детей.
В то кровавое утро туман над лагерем вился,
Предвещая беду узникам Саласпилса,
Где по-прежнему слышатся крики детей,
Тщетно звавших на помощь своих матерей.
Лагерь смерти и дети: нет нелепей ошибки!
Люди? Нет, то не люди! Это были фашисты!
Пусть же думают дети, что это игра –
Это грозное страшное слово ВОЙНА!