Где ад пронзает каждое зерно,
Где плевелами кормится сознанье,
Снимаю черно-белое кино,
Со времени срывая расстоянье.
Пытаясь сохранить живыми речь,
Свет из окна, следы засохшей грязи...
Где шепотом врывается картечь,
Где красит шрам, а пудра безобразит.
И надо донести и досказать
Табачника невнятные заветы...
В табачном дыме важно разгадать:
В чем черные, в чем серые одеты...
И пусть планета снова не моя,
И корчусь на костре средневековья,
И жизнь висит на кончике копья,
И кровь опять освящена любовью...
Где бой мне завершить не суждено,
Где вопль услышат мой в молчаньи строгом,
Где жизнь - экрана серое рядно,
Где трудно быть не дьяволом, но богом.