Мешковатая скорбь мировая,
Заключенная в старый пиджак,
По заплеванной почве ступая,
Осторожно бредет кое-как.
Все ей кажется скудным на свете:
Всюду лужи, дома, гаражи,
Вечно ссорятся жалкие дети,
Вечно в поисках хлеба мужи,
Вечно женщины в жадном томленье:
Не любовь, не печаль, не тоска,
А какое-то злое стремленье,
Неуемная жажда куска,
Чтобы вырвать его у соседки,
Чтобы гаже ее оскорбить...
Как печальны, постыдны и редки
Стали в мире попытки любить!
Стало небо почти невозможно
Разглядеть через свет городов:
Мир уставший, погибший, ничтожный,
Несомненно, сорвался с основ.
Он летит, меж светил догорая,
В лихорадке ночного огня,
Ничего уже не сознавая
И уж точно себя не виня.
А отправленная на задворки
Скорбь присела на ящик пустой
И по-старчески дальнозорко
Смотрит в черную даль над собой.