Горе наше - вздорная тревога,
Рвущая последний всполох сна,
И не вымолить у командира, как у Бога,
Лишние хотя бы полчаса.
Топот ранним часом по бетону,
Эхом отливаясь на плацу -
То что в торопях, и что не в ногу -
Слышно Духу, Сыну и Отцу.
Стылое, замученное утро,
Колкий свет забывшейся звезды,
И на ум приходят только сутры
Всех поправок и дистанций для стрельбы...
Мы привычны к новым пантеонам,
Наших новоявленных божеств
Отличают звезды на погонах,
От других высокоразвитых существ.
Досыпаешь долгою дорогой,
С мародерки взятые ковры,
Не согреют ледяные ноги,
Скованные путами кирзы.
Прапорщика матерные слоги
Всех нас пробирают до кости -
И перенимаешь, понемногу,
Господи - помилуй и прости!
Будет бой,наверное, короткий,
И по наступленью тишины
Заливаешь стыло-едкой водкой,
Всё, что остается от души.
Не приметны перемены эти в лицах,
Взгляд еще задорный, молодой,
Только часто начинает что-то сниться
Вой сирены по тревоге боевой...