Иосиф и братья 9часть возмездие

Дмитрий Бурменко
И вот братья привели Иосифу сына Рахили, Вениамина. Значит не убили, значит отец им все-таки доверил своего единственного оставшегося сына от любимой жены. Уже хорошо. Но ведь этого мало! И Иосиф, превозмогая желание обнять своего младшего брата, решает пообщаться с братьями за столом, присмотреться к ним...

И ВВЕЛИ МУЖЕЙ В ДОМ       
ИОСИФА…
                1
Как знатных, дорогих гостей
Встречали Иакова детей.
Слуги кланяясь, без слов
Взяли под уздцы ослов.
В хлев отвели, воды им дали;
Накормили, расседлали.
А тем временем гостей,
На виду у всех людей,
Под гул царящий за спиной,
Ввели в роскошный дом большой.      
Любопытный люд шептал:
«Наш господин им оказал
Такую честь, такой почёт!
Ну, чужестранцам и везёт!»…
                2
Пока наместника все ждали,
Братья дружно накрывали
Стол собственной своей едою,
Той, что отец им дал с собою,
Разместив её, на диво,
Весьма богато и красиво.
У любого её вид               
Пробудил бы аппетит…
Братья руки потирают,
Господина ожидают.
И наконец, как солнца свет,
Возник мужчина средних лет,
Не старый и не молодой,
С едва заметной сединой.
Бум… бум… склонясь звенели лбы,
Касаясь мраморной плиты.
Звуки приветствий, восхваленья
Заполнили всё помещенье.
Иосиф знаком их поднял
И отрывисто сказал:
 «Жив ли старый ваш отец?               
Не тяжек ли годов венец?»
И хор слащавых голосов
Отвечал на сердца зов:
«Да, жив отец наш дорогой,
И раб всегда покорный твой».
Иосиф вздрогнул, но смолчал,
Он взглядом «младшего» искал.      
(«Нашёл… за братьями… в конце…»)
Иосиф меняется в лице.
Он пробирается толпою,
Всех раздвигая пред собою.
«Нос… волосы… глаза… овал…»
Он вкопанным пред братом стал
Вспыхнул взгляд: «Вениамин???»
Толпа дрожит: «Да, господин…»
Вениамина изучая,
Смотрит жадно, не мигая …
Слова иссякли, как ручей
От жгучих солнечных лучей.
Сердце, как бешенное бьется,
Ещё мгновенье, разорвётся.
И он из комнаты бежит…
Закрыта дверь… горько, навзрыд,
Как от уколов острых розы,
Душа его роняла слёзы,…
Смешалось всё, в клубок сплелось:
Яма, рабство, боль, тюрьма…
Но вот в душе всё улеглось,
Она опять была вольна.
Он мокрое лицо отёр.
Спокойным стал, как прежде взор.
Наместник шёл к гостям опять
И приказал еду подать…

продолжение следует...