Я воспоминанием, как наважденьем,
Так часто бываю томим;
Владеет одно и то же виденье,
Внутренним взором моим…
Что б значило это и сам я не знаю?
Но лишь образ тот узнаю,
Прошедшего тени я в нём ощущаю,
Как будто, связь с прошлым ловлю…
В раздумьях мне видятся странные грёзы:
Старой усадьбы является вид,
Где в убранных клумбах пионы и розы,
И домик уютный, средь яблонь стоит.
На маленьких окнах - резные узоры,
Витые перильца крыльца,
За дверью дубовой - большие запоры,
Над дверью - два колокольца.
Тропинка зелёная мимо сарая,
К крыльцу от калитки ведёт…
Старушка - колдунья, ведунья седая,
В том маленьком доме живёт.
Блуждая над картами пристальным взором,
Над чьей - то судьбой ворожит?..
За крепким, тяжёлым, всегдашним запором,
Свой тихий уют сторожит.
И тянет зайти, ну хотя б на минутку,
Подёрнуть нить колокольца…
Но станет вдруг как то, старушки той жутко,
И я отбегу от крыльца.
И спрячусь средь яблонь, средь птичек поющих,
Средь белых пионов и роз.
И будут кружиться меж вЕтвей цветущих,
Видения призрачных грёз…
Так часто; лишь только я веки смежаю,
И чуть забываюсь во сне…
Усадьба колдуньи пред мной возникает,
И сад её видится мне.
А может в таинственном этом виденье
Нездешнюю жизнь свою я узнаю?
И может быть это всё не наважденье?
Тревожит, в снах, душу мою…
И не в бреду это в памяти всплЫло;
И клумбы, и садик, и дом.
Быть может, всё это действительно было?
Со мною, когда то в былом…