Светлой памяти мамы
Абашкиной Марии Андреевны
посвящается.
Рассказ "Чёрные сухари" http://www.proza.ru/2012/03/09/1879
Он, уходя на фронт, сказал:
«Вернусь , и мы сыграем свадьбу.»
Сияли нежностью глаза. . .
Вот только боль из них убрать бы.
«Суши , родная, сухари.
Боюсь, что голод будет, всё же.
Гостям, гулявшим до зари,
Их как пирожные предложим.
Вернусь, и будешь мне женой!»-
Сказал он, и умчался в небо.
Как сокол. Как орёл степной,
в кровавый бой, в легенду. . . в небыль.
Она сушила сухари,
Ломти от пайки, отрезая.
Она сушила сухари,
оголодав и замерзая.
И сдерживая боли крик,
Молясь несмело и негромко,
она сушила сухари,
когда пришла к ней похоронка.
Застыла. Нет! Не может быть!
Словам казённым веры мало.
Вернётся! Это знак судьбы!
Подруге плачущей сказала:
« Врёт похоронка! Не смотри!»
Глаза черны, как дно колодца. . .
Она сушила сухари, и верила:
Солдат вернётся!
Когда сводила боль с ума,
И плакать не хватало силы -
как оберег! Как талисман! –
упрямо сухари сушила
Подруги, глядя на неё,
Свой горький хлеб сушили тоже :
А вдруг, отпрянет вороньё –
Родной придёт! А вдруг, поможет?
В домах, застывших в сизой мгле,
Уставших от бомбёжек улиц,
Сушили жёны чёрный хлеб,
чтобы солдатики вернулись .
В победном мае - так ждала,
И эшелон встречала каждый!
Но, правда – жёстче, чем булат:
Другой солдат пришёл однажды.
Дал окровавленный конверт:
« Мой друг писал на поле боя. . .
Он так любил тебя! Поверь:
Он был отважным. Пал – героем.
Могу могилу показать.»
Она молчала. Боль. Усталость.
Сухие резало глаза,
В них ни слезинки не осталось.
«Постой солдат. Пакет бери.
И помяни. . . Сушила к свадьбе.»
И протянула сухари.
Как боль унять? Тоску отдать бы!
Ходила по госпиталям,
По площадям и по вокзалам,
Их, горьких, чёрных, как земля,
всем раздавала, раздавала.
Любовь, и веру, боль свою,
надежды тоненькие нити. . .
«За мужа, павшего в бою
Вы помолитесь. . .Помяните!»
БЕЖАЛА ДЕВЧОНКА
Не мети, снегопад! Подбери свои белые пряди.
Пусть смеётся капель, её время настало давно.
В сорок третьем году день весенний был свеж и наряден,
И кружила судьба, словно ролик немого кино.
Белым кадром любовь, а война оглушительно-чёрным,
Титров строками рваными - цепи разбитых дорог. . .
Здесь по мокрому снегу бежала, спешила девчонка,
Чтоб окопы копать, не пуская беду за порог.
Все ладони в мозолях, а мысли о нём , о любимом,
обещавшем вернуться и скорую свадьбу сыграть.
И звенела капель , прогоняя жестокую зиму.
И мечталось о «завтра», забыв про кошмары «вчера».
На груди притаился желанный письма треугольник
по потрёпанной серой фуфайке струилась коса,
в сапогах закорузлых ногам было жёстко и больно,
но скользила улыбка, светились надеждой глаза.
Засмеялась негромко, когда, подскользнувшись, упала.
Отступил даже голод, сводивший порою с ума,
убежали невзгоды, ведь девичью грудь согревал он -
долгожданный листочек его фронтового письма.
Снова рыла окопы и верила в свадьбу упрямо,
И ждала и любила лихой похоронке назло. . .
Той девчонкой была моя рано ушедшая мама,
Но далёкой метелью следы её ног замело.
Закружи снегопад, рассыпаясь серебряной пылью,
Всё смешав: небеса, быль и явь и времён забытьё. . .
Унеси ты меня в прошлый век на узорчатых крыльях,
Чтобы, хоть на минутку, смогла я увидеть её.