Я не служил, не воевал,
Хотя, с оружием летал,
Но мой гражданский самолет
Крылом касался этих гор,
Где духи, спрятав пулеметы,
Горным тропам знали счет,
Где между нами, как стена,
Как пропасть, пролегла война.
… Заоблачных вершин пейзаж
Мой дополняет экипаж.
Вторым пилотом был таджик.
Ущелье тесное. Кружим
Дрожащим циркулем крыла.
Делили с нами два орла
Нагретый воздуха поток.
Здесь дело тонкое – восток.
В кабине солнечный костер
И задушевный разговор.
Наш необычный пассажир,
Войны афганской старожил,
Был вертолетчик, капитан.
Мы с ним сидим к плечу плечо,
Он возбужденно увлечен.
Чтоб не залезть в Афганистан,
Я повторял изгиб реки.
- Давай, отсюда – напрямки,
Там, в кишлаке, у них гарем...
Мой Ибрагим глаза таращит.
- Да не смотри. Сейчас там наши.
А девки были со всех стран,
Штук триста. Вот те и коран.
Мы закурили. – Не собьют?-
Спросил его. Так неуютно
В чужом пространстве, за чертой.
- Нет, не должны. Хотя, постой,
Вчера отсюда били вверх,
Но не прицельно, так наспех…
Скуластый капитан охрип.
Меня холодный пот прошиб.
Здесь мой знакомый капитан
Ходил за смертью по пятам.
Под нами танки, БТР…
Через минуту СССР.
Шли на посадку. На «прямой»
Он продолжал: - Вот я живой,
А он… прикрыл меня собой.
И дотянул, хоть сто пробоин.
«Восьмерка», пограничник-ас,
Давал «провозку» мне в тот раз.
Он – одессит, я - с Воркуты.
А эти – прятались в кусты.
Мне повезло. Я был знаком
И с этим вертолетчиком.
На всю границу знаменит,
Полковник Чирва – одессит.
Он помнил моего отца,
В ту пору тоже погранца.
И с тем, что рядом сейчас сидит,
Плечом к плечу, меня роднит.
Обычно летная братва
Не очень жалует Ан-2.
А он мой лайнер похвалил.
Еще бы лошадиных сил!..
Встречались с ними мы потом,
И в АДП, и за столом.
Мой друг застенчив был, суров,
Шутил умно, без лишних слов –
Хватало нам движения рук…
Ко мне приходит он во сне…
А сын его погиб в Чечне…
Где, интересно, его внук?..
Вращая медленно винтом,
Сажусь на старый аэродром…
Колеса чиркнут об асфальт.
Опять я вижу тот февраль…
…