Воспоминаний много. Они часто обступают меня со всех сторон, особенно по ночам. И нет от них спасения.
Вот я - семилетний. Идёт последний военный год. Наша маленькая двухкомнатная квартирка напоминает потревоженный улей. На очень ограниченном количестве квадратных метров постоянно проживает не менее двух десятков человек – родственники, знакомые родственников, знакомые знакомых, эвакуированные, приехавшие с фронта, уезжающие на фронт. Толкотня, бесконечные споры, суматоха.
Не помню, кто привёз эту миниатюрную книжицу. Она поразила меня размером – в четверть спичечного коробка. Белая мягкая обложка. Чёрными буквами отпечатано – Иосиф Уткин. Кто это? Я развернул книжицу, на грубой толстой бумаге были напечатаны стихи.
Дед, Израиль Ильич, прочитал вслух и заплакал. Я запомнил эти строки:
Если я не вернусь, дорогая,
Нежным письмам твоим не внемля,
Ты не думай, что это другая,
Это значит – сырая земля.
Дед вспомнил о своём сыне, моём дяде Самуиле, убитом под Сталинградом.
Я не знаю, когда была напечатана эта маленькая книжка, такого издания я больше нигде не встречал. Возможно, она явилась откликом на гибель поэта. Его жизнь нелепо оборвалась в самом конце войны. В той авиационной катастрофе, которая таким несчастьем отозвалась в советской литературе, вместе с Иосифом Уткиным погиб и Евгений Петров, один из авторов «Двенадцати стульев» и «Золотого телёнка».
Через несколько дней после своего появления в нашем доме, книжица исчезла, кто-то, уезжая, прихватил её с собой.
Шло время. Более десяти лет я не вспоминал имени поэта, забыв о его существовании, ведь в школьную программу Иосиф Уткин не входил.
А надо было бы хоть мельком, хоть в обзоре упомянуть « Повесть о рыжем Мотеле». Такого произведения, абсолютно уникального и по форме, и по содержанию, русская поэзия ещё не знала.
Рассказывают, что, прочитав поэму, Маяковский пришёл в неописуемый восторг, и, чего никто за ним не замечал, публично снял перед Уткиным шляпу.
«Повесть о рыжем Мотеле» очень своеобразна по исполнению. В русский стих умело вкраплены слова и фразы с идиша и иврита. Впечатление это производит потрясающее, оглушительное, ни с каким другим произведением не сравнимое.
О чём поэма? О судьбах еврейского народа в царской и революционной России.
Я всегда размышляю над частенько звучащими словами, сказанными то с осуждением, то с печалью, то с гневом – «Евреи сделали русскую революцию». В этой фразе большая горькая правда и такая же большая горькая ложь. Нельзя обвинять народ, нужно попытаться понять его. Почему случилось то, что случилось? Евреи были не просто нищими и обездоленными, они были чужаками. Создавались специальные «чёрные сотни» для истребления евреев. Я знаю об этом не столько по книгам, сколько по рассказам деда, Израиля Ильича Хоросухина, потерявшего во время погрома ногу и… всю свою огромную семью. Представляю, какой это был кошмар.
Поэтому, впервые читая «Повесть о рыжем Мотеле» я , студент третьего курса, плакал, как ребёнок. Нет, я не думал в тот момент об участии евреев в революции, хотя согласно сюжету маленький Мотеле вырос и стал комиссаром Мотей Блохом. Меня потрясла еврейская жизнь накануне революционных событий.
И потом – эти волшебные стихи:
И дед, и отец работали,
А чем он хуже других?
И маленький рыжий Мотеле
Работал за двоих.
Чего хотел – не дали,
Но мечты его с ним,
Думал учиться в хедере,
А сделали портным.
Так что же, прикажете плакать?
Нет, так нет,
И Мотеле ставит заплатки
На брюки и на жилет.
А дальше совершенно волшебные строки:
И куда они торопятся,
Эти странные часы?
Ой, как сердце в них колотится!
Ой, как косы, их усы!
Ша! За вами ведь не гонятся,
Так немножечко назад!
Но они вперёд, как конница,
Всё летят.
Время бежит, секундные стрелки с неотвратимой неизбежностью движутся к страшной трагедии – Кишинёвскому погрому.
И у Мотеле была мама,
Простая еврейская мать.
Как и все, конечно, любима,
Об этом не говорят.
Она хорошо варила цимес
И хорошо рожала ребят.
Мотеле помнит маленьких братьев и сестёр, но сквозь слёзы – горько и страшно, потому что,
Мотеле жил в Кишинёве,
Где много городовых,
Где много песен спето
На гулкой мостовой,
Где жил господин инспектор
С огромной бородой.
Никого не осталось из большой семьи:
Всего два погрома,
И Мотеле сирота.
Так что же, прикажете плакать?
Нет, так нет,
И Мотеле ставит заплатку
Вместо брюк на жилет.
Я десятки раз перечитывал «Повесть о рыжем Мотеле» - и в юности, и в зрелые годы, и уже сейчас, приближаясь к старости. И всегда поражался таланту Иосифа Уткина – такое произведение мог создать только очень одарённый человек.
Уткин и был одарён – всесторонне. Красавец, с копной непокорных курчавых волос, с улыбкой, которая, несомненно сводила с ума женщин.
Его любовная лирика – это великолепный пласт русской поэзии. Лукавый юмор, неожиданные, порой оглушительные образы.
Есть у Уткина стихотворение, которое я поставил в один ряд с самыми замечательными образцами, с шедеврами русской поэзии. Это «Снегурочка».Я часто читаю его наизусть, а в горле - ком. Посудите сами:
Любовь моя Снегурочка,
Не стоит горевать.
Ну что ты плачешь, дурочка,
Что нужно умирать?
Умри, умри, не жалуясь.
Играя и шутя,
Тебя лепило, балуясь,
Такое же дитя.
Лепило и не думало,
Что не весёлый смех,
Живую душу вдунуло
Оно в холодный снег.
И вот, когда откружится
Печальный этот вихрь,
Останется лишь лужица
От радостей твоих.
Кто лучше, ярче, образнее написал о несчастной любви?
Годы идут. Поэтов прошлого века издают всё реже и реже. Среди других, не повезло и Иосифу Уткину. Его поэзия – редкий гость на прилавках книжных магазинов. Нет книги стихов поэта и в моей личной библиотеке.
Хоть бы самое известное собрали. А ведь у Уткина много поэтических строк, так и не дошедших до читателя, или же разбросанных по редким сборникам, о которых даже книжники-библиофилы не подозревают.
Листаю свои записные книжки и натыкаюсь на стихотворение Уткина, которое вообще не встречал напечатанным. Видно, записал очень давно с чьих-то слов. Вот оно, хочу сохранить в памяти потомства:
О, как это близко и знаемо –
Толпа тротуаром плывёт,
А пёс, что утратил хозяина,
В толпе его ищет.
И вот
Он тычется носом в прохожих,
Обнюхает боты, пальто,
Посмотрит, как будто похожа,
А в душу заглянет – не то!
Жестокой разлукой терзаемый,
Я чувством собачьим томим.
Я тоже утратил хозяина
Над сердцем дурацким своим.
И в банде красавиц прохожих,
Кидаясь, как пёс под авто,
Я тоже встречаю похожих
И в ужасе вижу – не то!
Читайте Иосифа Уткина, друзья! Не забывайте его! Волшебство поэзии неистребимо. Стихи Уткина претендуют на вечность.
Р.Маргулис