Галіна Гузянкова
Бяроза
Хлапчукi паранiлi бярозу,
Ледзь не ў сэрца ўсадзiлi нож,
І пiлi бярозавыя слёзы-
Не жывая, шкадаваць нашто ж!
Скаланулася яна ад болю,
Ледзь стрымаўшыся, каб не стагнаць…
Хлапчукi, напiўшыся ўволю,
Подбегам пакрочылі праз гаць…
А бяроза толькi перад раннем,
Крыху ветрам астудзiўшы боль,
Снiла, як аднойчы на свiтаннi
Тут грымеў металам жорсткi бой.
И такi ж хлапчук у 43-м,
У пякучы лютаўскі мароз,
Падаў, ухапiўшыся за вецце,
Кулямі пранiзаны наскрозь.
Не мінулi кулі i бярозу,
Ды забыўшы пра ўласны боль,
Бы матуля, устала пры дарозе,
Хлопчыка баронячы сабой.
Аддала б, здаецца, усё, што мела,
Напаiла сокам, толькi б жыў!
Але ж сок, марозам скуты белым,
Не iшоў з яе прамёрзлых жыл…
Час мiнуў, ды ўсё навокал помнiць
Чорнай смерцi прагнае выццё.
І стаiць бяроза – белы помнiк
Заплацiўшым смерцю за жыццё.
Галина Гузенкова
Берёза
Сорванцы поранили берёзу,
Чуть не в сердце ей всадили нож.
Пили всласть берёзовые слёзы –
Не живая, так жалеть чего ж.
Дрогнула она от лютой боли,
Но терпела, чтобы не стонать.
А мальчишки лакомились вволю…
И ушли вприпрыжку через гать.
А берёза лишь к утру сумела
Остудить немного ветром боль.
Вспомнила она: зимою белой
На рассвете шёл жестокий бой.
И такой же мальчик в 43-м,
В феврале, когда так лют мороз,
Падая, ловил руками ветви,
Весь прошитый пулями насквозь.
И в берёзу пули угодили,
Но, забыв про собственную боль,
Подставляла ветки, будто крылья,
Прикрывая мальчика собой.
И, как мать, отдать была готова,
Кровь свою: возьми, родной, живи!
Но, внутри морозом белым скован,
Сок не тёк… И слёзы не текли.
Как давно… И всё-таки как близко
Воет смертью чёрною война.
И стоит берёза обелиском
У дороги. Навсегда одна.