Сиплым
февральским шёпотом
артикулирую
строчки.
Днём иногда
спать хочется,
ночью
как-то не очень.
Впрочем, какая разница,
вечер ли,
день ли,
утро ли —
я затерялся
во времени,
слился с предметами
утвари.
Водка давно закончилась,
чай
отдаёт керосином.
Эта сиротская оттепель
всех нас
перекосила.
Кашлем сырым
отплёвываясь
от своего одиночества,
изо дня в день ползёшь
в надежде, что всё это
кончится,
жмёшь
из последних сил
на грифель полураскрошенный —
палочки
на обоях
из настоящего
в прошлое...
Тянется жизнь
по капле,
да всё никак не вытечет.
Мама,
скажи мне правду —
меня ведь
уже не вылечат?
Видишь ли, мама,
я вырос:
в небо
смотреть разучился —
это легко,
когда
на излёте ломаешь ключицы.
Знаешь,
мне больше не страшно.
Можно дышать
и надеяться,
только
понятие счастья
на одного
не делится.
В этом снегу утонуть
проще,
чем в илистой заводи.
Стрелки
моих часов
замерли на юго-западе.
Архитектура зимы
сложнее
словесного зодчества.
Я иногда сплю
днём.
Ночью как-то не хочется.