Если вдруг завтра к вам придет костлявая и скажет: "Давай, собирайся, ты уже мой", о чем вы пожалеете больше всего? Испугаетесь, что погрузитесь в свой последний сон? Захотите ли вы уходить в одиночестве или пожелаете до последней секунды видеть лица тех, кого оставляете? Огорчитесь ли, что чего-то в этой жизни не успели, что-то не закончили или с умиротворением полетите на встречу с Господом? А в Него то вы верите? Ну, тогда, просто с умиротворением... А может с безразличием обреченного? А будет ли вам жаль оставлять тех кого любите и кто любит вас ? А не огорчит ли вас мысль, что не дано уже вам узнать, как сложится судьба детей, внуков? А есть ли те, кому вы нужны больше всего на свете и кому не судьба избежать встречи с костлявой после вашего ухода? Не станет ли грустно оттого, что не успели оставить на память достаточно этой самой памяти о себе?
А если костлявая скажет: "Ладно, сегодня я добрая, поживи еще ночку, приду за тобой с утреца, часикам к девяти. Можешь написать завещание..." Как вы распорядитесь этой ночкой? Проведете ли ее в раздумиях и в воспоминаниях, с фиксацией таковых для потомков, либо пуститесь во все тяжкие: патефон, водяра, девки? А может просто будете смотреть и в последний раз любоваться теми, кого очень любите и видите в последний раз? Есть такие? Это хорошо или плохо? Трудно сказать... Когда все в этой жизни хреново, то и уходить из нее легче, а когда наоборот... И застыла скупая мужская слеза в уголке глаза и мелькнула мысль: "А не помолиться ли?",- но вспомнилось вдруг, что ни одной молитвы то вы толком и не знаете... Н-е-е-т, это слишком расточительно тратить последнюю ночь на молитвы. Так чем же вы все-таки займетесь? Дай Бог вам сил, чтобы не сойти с ума в эту последнюю ночь и чтобы ноги от страха не подкосились, когда вернется презренная старуха и повеет от нее в вашу сторону могильным холодом. Примите достойно неизбежное.