ПРИРОДЫ ВЕРНЫЙ ПАЛАДИН
метеороман
***
Для этих сумерек чудесных
Не писан чопорный закон, -
Озорничающее детство
Снежинки ловит языком.
Прогнозы мрачные - да ну их!
Жизнь обжигающе-проста, -
И юность плавит в поцелуях
Свои смешливые уста.
А рядом с нею - отогрелась
Чуть-чуть озябшая сперва -
И для поры морозной зрелость
Находит теплые слова.
Кого зима не ублажила?
Не всем достался равный дар,
Но даже старости плешивой
Не возбранен кудрявый пар.
***
Что цыганки, закружили
В вихре юбок пихты, ели,
А метели накрутили
Конфетти и канители.
Черноту - припорошили,
Облетевших - приодели,
Чтобы жили-не тужили
Вплоть до мартовской капели…
И в лесном семействе рады
И красавцы, и уроды, -
Все они для снегопада
Хвойно-лиственной породы.
Нет различий - и не надо.
Перед ликом небосвода -
Это лучшая награда,
Это высшая свобода.
***
Сезон подпорченных прогулок.
Кто за вредительство ответит?
Зимой, откуда бы ни дуло,
Всегда холодным будет ветер.
На мир, от стужи помертвелый,
Пурга обрушилась внезапно
И в безобразиях сумела
Объединить восток и запад.
Снег отовсюду: снизу, сверху -
Переполох, мятеж, безвластье!
Зато меж сторонами света
Царит завидное согласье:
Лютуют шайкой обнаглевшей,
Лихую празднуют погоду
И все по очереди хлещут
В лицо шальному пешеходу!
ЖАДИНА
В алмазных прорезях лыжни,
По мириадам снежных бликов…
Сегодня зимний Божий мир
Веселым обернулся ликом.
И если сам ты наотрез
О давешних забудешь бедах -
В награду россыпи чудес
Низвергнутся с ветвей задетых.
Уже за шиворот набрав,
Без щепетильных церемоний
Пытаюсь драгоценный прах
Поймать в счастливые ладони.
***
Луна всё ярче. Небеса
Кристальней. Холода в зените.
Но в двух словах не описать
Всех знаменательных событий.
Дни до смешного коротки -
И мы не тратим время даром:
Уже нашарканы катки
По заснежённым тротуарам.
Уже подарки нам разнес,
Проспался после пьяной ночи
И снежным бабам Дед-Мороз
Вовсю округлости щекочет.
Хрустят шаги, а по утрам,
Ко скрипу скрежета подбавив,
Страду свершает караван
Снегоуборочных комбайнов.
ЯНВАРСКИЕ ПРОГУЛКИ
Между сосен лыжню проложил
пожилой физкультурник,
И румяные дети за ним
повторяют извилистый путь.
И гуляют в обнимку
хмельные дурехи и дурни,
Уяснив для себя
немудреного счастия суть.
Да и сам я брожу –
разве так уж и трезв и несчастлив?
Хоть январь и скупится
на солнечный блеск, и уже
Потемнело в аллеях
и снежные искры погасли –
Еще до-о-олго
морозный румянец горит на душе…
***
Вездесущий, с вечера здесь не был
Человек, не стронул ни крупинки, -
В белизне младенческого снега
Проминаю хрумкие тропинки.
Вправо, влево разветвляю строчки
Бережных следов - среди знакомых
Сосен, совершая путь несрочный
В искупленье безобразных гонок
За чертою парка. Вот и стайка
Снегирей, не хлопоча о пункте
Назначенья, на снегу сплетает
Кружево беспечных перепутий.
ВАСИЛЬЕВ ДЕНЬ
Ну что за безобразие!
Ну как судьбу не клясть!
Взамен пушистых праздников -
Протаявшая грязь.
Но нынче - день решающий:
Приметы верной жду.
Не скромничай, не жадничай,
Январь, - подсыпь снежку!
Чтоб разом тучи лопнули!
Вали, вали, вали…
Крупою, пухом, хлопьями
Всё в мире обели.
Не для того ли толстая
Накоплена мошна?
Сплошные удовольствия
Из щедрого мешка:
И святочные шалости,
И розовый мороз,
И дачной урожайности
Нешуточный прирост!
***
Атмосферное мановенье
Разметало зиму на части!
Оттепель. Но не веет
Апрельским беспутным счастьем.
Календарный уклад разломан.
В люках плеск, в головах смятенье.
Капель барабанит злобно
И сосулькою метит в темя.
Даже стойкие нынче слягут,
Отмесив мокроногой рысью.
Черная наползает слякоть.
Стыд и срам в небесах творится.
МЕТЕОПАТИЯ
Срываю злость на низком небе,
Сторонник честного морозца.
Жить в оттепель - всегда труднее.
Скользить в грязи - всегда непросто.
Ходок прилежный, ненавижу,
Когда коварная погода
Повсюду распускает жижу
Для будущего гололеда.
Такое месиво, как будто
Тепло взаправдашнее близко, -
Но что к лицу весне беспутной,
То для седин январских - низко.
***
Январской ночи снежный вздох
На ветви голые слетает
И кружевное волшебство
С моей душой переплетает.
Но встряхиваюсь ото сна -
И не доискиваюсь даже
Причин влюбленного родства
Между собою и пейзажем.
Хоть все же и дивлюсь порой
На сходство кровное меж нами,
Одев пушистой мишурой
Сквозной узор воспоминаний, -
В итоге убеждаюсь вновь:
Природа - вымысел поэта;
Как трубадурами - любовь,
Им создана, а не воспета.
Не раз еще, знакомый лес
И зиму взявши за основу,
Она и не таких чудес
Нагородит в угоду слову.
МАКАРИЙ
С утра - и морщусь, и чихаю,
Но грипп злорадствует зазря:
Червонец в небе отчеканен,
Лучистый блеск свербит в ноздрях.
Мороз и солнце! - очень кстати
Сбылись чудесные слова:
Примета вешней благодати -
Сегодняшняя синева.
По незапамятному снегу
(Но нынче - на своих двоих)
Скольжу - и улыбаюсь небу,
И счастьем брызжет каждый чих!
***
Заполошный февраль какой-то -
Как юнец, времена торопит.
Не дает полежать спокойно
Снегу: заледенит, растопит,
Очернит, издырявит… Ну-ка,
Всем подъем - и за мной вприпрыжку!
Парку взмокшему - ни минуты
На пушистую передышку.
Где обычно скрипела стужа,
Вдруг - апрельский журчит образчик;
Под сосной молодая лужа
В небеса пузыри таращит…
Всех распарил денек на совесть!
Кругозор теплотой сырою
Затуманен - стволам по пояс,
А подросту - и с головою.
ФЕВРАЛЬСКАЯ ОТТЕПЕЛЬ
Еще не успели,
Еще не подсохли
Носатой капели
Веселые сопли -
А мы уже рады,
А мы уже верим,
Что год распорядок
Нарушить намерен.
Вполне может статься -
Природа чудесит,
Былые двенадцать
Махнувши на десять.
А может быть, это
Расчислено трезво:
Погодную смету
На слякоть урезать?
Не так уж и важен
Источник событья!
Мы вместе увяжем
Расчет и наитье,
Зимой непроглядной
До слез вышивая
Цветастый наряд
Для волшебника-мая.
***
Холодно в квартире. А снаружи -
Солнышко, весеннее на вид.
Под окошком выводок старушек
День-деньской о чем-то гомонит.
Это верный признак поворота
К лучшему. Ступай-ка прочь, тоска!
Эй, душа, распахивай ворота,
Масленицу шумную впускай!
Бубенцы зальются перед домом, -
Птица-тройка, в чем же твой секрет?
Я бы сам рванул за коренного,
Чем у батареи кости греть.
Пешеход - но наста бисер яркий
Я б легко на слякоть променял:
Надоели зимние подарки,
Настают иные времена:
Незачем в руках томить синицу.
В небе - объеденье для очей -
Блин горячий лакомо лоснится,
Брызжут струйки масляных лучей!
***
На небесах - снежок,
На тротуарах - слякоть...
Так в мире хорошо,
Что хочется поплакать:
Ресницы распушить
Приливом неземного -
От полноты души
И от нехватки слова.
Пускай бумажный штурм
Отложат завитушки,
На влажных шурамур
Востря живые ушки -
То оттепель шуршит -
Текучий подстрекатель
И хлюпающих шин,
И плюхающих капель.
***
Ну, наконец-то! После всех
Невзгод погодных - прояснело.
Хотя и неуступчив снег,
Весна всерьез взялась за дело.
И обмороженную даль
Приводит в чувство - без надсады
Опережая календарь
Почти на целую декаду.
Чем не стахановский почин?
Глядишь, природное явленье
К ударничеству приобщит
Скептическое поколенье.
Ведь в чем-то кроется же цель
Опережения такого?
Мозги промоет нам капель,
Раз не смогли семья и школа.
Принёсшись не в урочный час -
Назло расчетливости здравой -
Весенний ветер учит нас
Дышать не выгодой, а славой!
ТИМОФЕЙ
Чем слякоть в нашем блочном закоулке
Месить - пойдем-ка лучше в лесопарк:
Ручьи послушать, поглядеть на лунки
Вокруг стволов… Хозяева собак
Питомцев распаленных унимают.
Любовью веет в воздухе. Глаза
Сияют. Синева, еще немая,
Расчищена под птичьи голоса.
Уже в пути веселые станицы -
Ну, солнышко, размаивайся, грей!
Весне охота прыснуть, покатиться,
Загоготать и лопнуть поскорей!
***
Льются вьющиеся трели
Вслед за вьюгою февральской -
Свиристелевой артелью
Просверлённое ненастье!
За работою серьезной
Кропотливое семейство -
И просвечивает воздух
От заливистых отверстий!
Что по капле мелочиться,
Предваряя плеск весенний?
В сотни дырочек лучистых
Изливается веселье…
И, потряхивая дружно
Залихватскими хохлами,
Свиристит, что стужи вьюжной
Нет в его слесарном плане!
***
Ручьи подернуты ледком,
Поземка вдоль притихших улиц…
Зима, уйдя недалеко,
Еще на месяц к нам вернулась.
Что за навязчивость! Хотя
В апреле будет путь наверстан -
Мне жалко вербиных котят
И яблони, боюсь, померзнут.
И ведь не вытолкаешь! Не
Запрешься от нахальной гостьи! -
Ни просветленья в вышине,
Ни утешения в прогнозе
Ежевечернем. Что ж! Терпеть,
Скрипя зубами, нам не ново.
Весну урезали на треть -
А ты в ответ не смей ни слова…
Но, может быть, досаду скрыв,
Сойтись в середке полюбовной,
Что под стопою снежный скрип
Приятней все же, чем зубовный?
***
Мокрая дрянь облетает с небес.
Что это - осень, весна? Просто - адский
Северный климат. Жену - наотрез
К нам на поверхность Плутон петроградский
Не соглашается выпустить. Вот
Всё и раскисло, расквасилось в небе.
Где-то уже на лугу хоровод,
Нам же - на плечи сырые отрепья
Дряхлой зимы. И не снег, и не дождь -
Хлипкой старухи тягучие нюни.
В парке - трусцою дедки. Молодежь
Вся по домам. В эту мразь никому не
Хочется носу высовывать. Я
Только да Муза - из тех, кто не ветхий.
Пробуем тон ветряного нытья -
Волей-неволей участники спевки.
***
Север мартовский безлик.
Лишь в пернатом сочетанье
Дух оттаявшей земли
Принимает очертанья
Лиры: чистый перелив
Трели в линию - и снова
К дуновению земли
От созвездия сквозного...
Так светает не спеша,
Потакая наблюденью,
Март: летучая душа
И певучее виденье.
***
У марта стало получаться.
Такой шедевр сегодня создан,
Что и под веками лучатся
Зрачки, пропитанные солнцем.
Отделка - не бывает лучше!
Прозрачность в воздухе такая,
Что лишь вдохнуть ее поглубже -
И замереть, не выдыхая…
Иль в небеса метнуть ушанку
С таким размашистым безумством,
Что можно, чуть прибавив шагу,
И самому за ней взметнуться!
***
Полные очи весеннего вздора!
В ворохе светлом зрачки свои грею.
Сквозь мимолетные щели забора
Солнце трепещет лучистою трелью.
Март пешеходным дыханием создан -
Я надышал вариант наилучший:
Всею душой - в расцветающий воздух,
Всею подошвой - в нарядные лужи!
Кто не обрюзг от скрипучих мелодий -
Чистые брызги подхватывай звонко!
Чтобы любовный разлив колобродил
От позвоночника до горизонта…
ВАСИЛИЙ
Всё окончательно решилось:
Мороз признал, что был не прав.
Оттаяла лесная живность,
Наперебой защебетав.
На голос право получая,
Торопится народ лесной
Пробелы зимнего молчанья
Восполнить звонкой болтовней.
Взамен нахохленности мрачной -
Восторга чистого глоток:
Еще без подоплеки брачной -
Сама себе и смысл, и толк -
Ликует мартовская песня!
Солистов нет; горластый хор -
Согласья общего предвестье
И отщепенству – приговор.
***
По шкафам дурную зиму
Рассовали понемножку -
Жить еще невыносимо,
Но терпеть уже возможно.
Шубы - отощавшей моли,
Шапки - вездесущей пыли…
Вешний блеск уже на воле,
Но пока еще не в силе.
Ни станички перелетной,
Ни скворчиного журчанья:
Небосвод еще не льготный,
Но уже не удручает -
Приголубит, припечет,
Поднатужится еще -
И уже распутица
Для ручьев расступится!
***
Уже не верится, что снег
Лежал кругом всего неделю
Назад, что въявь, а не во сне
Взметались жгучие метели,
Что, мчась вдоль этих же аллей,
Закручиваясь вихрем белым,
С цепи сорвавшийся Борей
Меня хлестал остервенело…
Оставим. Нынче небосвод
Веселой кротостью лучится,
Как будто клятву мне дает:
Размолвок больше не случится.
Не зарекался бы! Ведь я
Не упрекаю (сам такой же!):
В любой сезон житья-бытья
Восторг - мурашками по коже…
ЗАЙЦЫ
(уральское воспоминание)
Концами ушей теребят осторожно
Линяющий воздух в ошметках ненастья,
Спросонья сырой синевой огорошены -
И в топот веселый по звонкому насту.
Укромные лежки бросая поспешно,
В открытое поле стремглав сквозь кусты - и
Бесстыжего марта любовное бешенство
Затопчет заботы и страхи косые!
***
Хотя глухая нищета
На всё глядит с насмешкой хмурой,
Мир продолжает щебетать
В согласье с вешней партитурой.
Для шумных сборищ большинства
Прищур скептический не внове, -
Не отменять же торжества
Из-за подобных пустяковин!
Не оттолкнут - наоборот:
Сама Любовь протянет руку,
Пытаясь в пестрый хоровод
Завлечь насупленного буку.
***
Нет, не могу! - Чуть солнышко - стихи
Сияют, брызжет слезною капелью, -
Оттаивай, душа моя, теки!
Мы о весне с тобою не успели
И сотой доли выплеснуть. Потом,
Осенним днем ударимся в обиды!
А нынче - неразборчивый поток
Бурлит, и снег оставшийся пропитан
Лучами, и тенистая печаль
Уже теплу противиться не может…
Гуляка-март, заправский весельчак,
С ухмылкою блаженною на роже
Румяной - заливается, хохмит:
На вид - ледок, а ступишь - по колено, -
Но ни простуд, ни дрожи, ни обид -
Лишь музыка звенит самозабвенно.
***
Смычковый сумбур до начала концерта -
Весеннего леса безлиственный шум;
Целительный март выдают без рецепта,
И счастье невнятное лезет на ум.
Уже я не спорю ни в чем с мирозданьем,
Уже не подавлен его правотой, -
Хоть скоро наследство зимы и растает -
В небесной копилке - пятак золотой.
И голубь, уставший нырять в голубое,
Как будто впервые увидел весну, -
Забулькал, надулся, крутнул головою
И крыльями от удивленья всплеснул…
А за городом! Пересказывать длинно -
Однако и там в нашу пользу расклад;
И талой водою набухший суглинок
Уже благоденствием летним чреват.
Правитель же наш, начиная с востока,
Вершит каждый день кругосветный обход,
Следя неотступно рачительным оком,
Чтоб всем перепало от вешних щедрот.
БЛАГОВЕЩЕНИЕ
Еще живу, еще цепляюсь
Душой за новую весну.
От полдня к полдню распаляясь,
Апрель нахрапом захлестнул -
Подряд: небесное, земное -
Слепит, рябит, бросает в жар!
У всех кругом - что и со мною:
Под хвост попавшая вожжа -
Горячка вожделенья. Каждый
Подобен кратеру: вот-вот
Прорвется - и пейзаж всегдашний
Влюбленной лавою зальет…
Вольно рассудку лицемерить,
Мол, смысла нет и свет не мил,
Но как же тут не жить, не верить,
Что неспроста затеян мир?
***
Зима: отплывать - так с размахом вселенским!
За льдиною льдина - с насиженных мест...
И полный парад корабельного блеска -
На глади безбрежных балтийских небес.
Витийствуя жарко, апрель-проповедник
В заветные дали растенья ведет:
Уже просветлели согретые ветви -
Но что это будет, когда расцветет!
Лишь месяц - и Флора с божественным смехом
Возьмется - рассыпчатой шубы взамен -
Сады ароматным укутывать снегом -
На белую зависть минувшей зиме.
***
Такая назревает мощь
Из глубины свирельных скважин,
Что на ветвистом звуке рощ
Весна присвистывает влажно:
Пустая трель, бесполый звук,
Слепой герой, царевна с юга -
Светлеют, полнятся, растут,
Влеченьем зрея обоюдным,
Пьют из ручьев, чаруют лес -
И - по веленью чудной плоти -
Сливают в нераздельный плеск
Полет увенчанных мелодий!
***
К небесам от земли славословие льется -
В искупление сдержанных зимних речей,
И ручьи, ставши свитой могучего солнца,
Удостоены чина текучих лучей.
Шапку пены долой! - До краев, без обмана
Мне апрель наполняет веселием грудь;
Все творенье ликует, верша неустанно
От амебы до ангела праздничный путь.
И уже напускной холодок не мешает
Всем, кто этой стезею выходит на свет,
Кто меня обогнал или вслед поспешает, -
Передать с полдороги любовный привет.
***
Чуть хрипловатый битловский фальцет
У залихватских весенних божеств.
Весь окоем - в золотистой пыльце,
Словно цветком провели по душе.
От колыхания встрепанных пальм
До перелетного трепета птиц…
Каждая трель разбегается вдаль,
Каждая мысль раздвигается ввысь -
Выше макушки безудержный дух!
А у подножия сочного - там,
Уши раскинув, зеленый лопух
Буйно внимает могучим хитам.
АНТИП
Облачность упразднена,
Небосвод расправил плечи,
И в сетях березняка
Влажный щебет вольно плещет.
В небреженье чин и сан,
Следствий строгое преемство:
И безбрежным чудесам
Разум уступает место.
И бурлит на все лады
Половодье нежных звуков,
Нас в мерёжах голубых
Окончательно запутав.
***
Весна! Девчонки-хохотушки
В косички заплетают ленты -
Пылают розовые ушки,
Мелькают голые коленки.
Вертлявый бес импровизаций
Рубает логику в окрошку,
И скачут солнечные зайцы
В мое раскрытое окошко.
За ними - девичьего трепа
Обрывки, следом - звуки вальса:
Весна, хозяйка-недотепа,
Всё упускает между пальцев…
А из меня сквалыга вышел:
Добро чужое подбираю
И в сундуки четверостиший
На всякий случай запираю.
***
До изумленного свиданья -
Неделя - сутки - полчаса...
Весенний лес, весь в ожиданье
Листвы, струится в небеса,
Где, раскидав лазурный лоскут,
Нетерпеливая рука
Наносит солнечные блестки
На проливные облака
И сквозь прозрачное молчанье,
Сквозь легкий рай воздушных вод,
Светясь крылатыми очами,
Нагая бабочка плывет.
***
Не успев одеться к моему
Раннему приезду, отступила
Роща в боровую полутьму,
Наготу за соснами укрыла.
Только через пару дней, в ответ
На влюбленно-ласковые просьбы,
Выглянула все-таки на свет,
Кисею тончайшую набросив.
Здравствуй, здравствуй, скромница моя!
Как тебе к лицу наряд прозрачный!
Неспроста нежнее по краям
Сочные тона палитры дачной:
Север, искушенный колорист,
Цветовых не любит какофоний, -
Загорода майского лиризм -
Изумрудный дым на буром фоне…
Понимает мастер, что нельзя,
Акварели влажные минуя,
Сразу утопить мои глаза
В маслянистой зелени июня.
***
Вешних красок берега
Расступились торопливо, -
В этот раз я проморгал
Миг зеленого разлива.
А мечталось, что опять
В теплой келье майской ночи
Буду трепетно внимать
Откровенью клейких почек…
Нет, счастливая звезда
Не померкла в одночасье! -
Я еще не опоздал
В таинстве принять участье:
За окошком белый ствол
Снова лунной влагой полит,
И младенческой листвой
Нежно истина глаголет.
ИВАН НОВЫЙ
Мой тополь! Вздрогни, обморочь!
Так в лесопарковом краю
Листвою липкой пахнет ночь,
Как будто мы еще в раю.
На грудь, на вдох летит слепой
Благословенный, светлый дар
Восторга, тверди голубой,
Что и на первенца слетал -
Еще на глиняную плоть,
На безглагольные уста -
Дыханья Божьего тепло
И лепет каждого листа…
***
Гладь пруда в мерцающих колечках
Дождика-тихони. Загляденье!
Вербная лоза в тумане млечном,
И душа в певучей канители.
Воркованье всею голубятней
Чувств: душистый плеск, хмельные капли…
Берега в кисейном обаянье,
И весна в пленительном спектакле.
ЕГОРИЙ
Новой жизнию живот
Будет вскорости набит,
А пока - из кожи вон
Вся натура норовит:
Два тугих крыла, стрела -
Стриж вонзился в небеса!
Пес по улице стремглав,
И рысцой - хозяин пса…
Что за гонка - невдомек
Только маю самому.
Эй, врубайте водомет:
Струи рвутся в синеву!
Смело голову морочь,
Время розовых очков!
Пусть развенчанная ночь
Пробирается бочком.
Натерпелись черных бед -
Надо ведьму доконать.
Сам себя веселый свет
Припустился догонять.
Чтоб, весну сменяя в срок,
Унаследовал июнь
Только сумерек часок -
На потеху соловью.
***
Заливай, растрачивай,
Пенься, белый свет!
От кипенья брачного
Весело в листве.
Горловое пеночки -
Розовый прищелк!
От пернатой мелочи
В роще горячо.
Трепет - и парение:
Время ликовать!
От волны сиреневой
В мире благодать.
Счастье нынче выдано
Всем: лазурный взмах!
От весны невиданной
Дивно в небесах.
МАВРА
Все двенадцать здесь поочередно
Ворожат, но этот - через край:
Жадной, влажной чарою черемух
Душу обволакивает май.
Не заманят пальмовые страны:
Ни зимы волшебной, ни чудес
Майских - а банальные бананы
Всем уже успели надоесть.
Нет, не променяем белый север -
Зимний ли, черемуховый снег -
Где родились, там и облысеем,
Жаркой плешью рдея по весне.
***
С нашатырным эффектом
Прошибает насквозь
На сиреневой ветке
Закипевшая гроздь.
Родниковая радость
В душу бьет прямиком -
Сам себе даже нравлюсь
В настроенье таком.
И уже непонятно,
Как мы верить могли,
Будто чем-то запятнан
Солнца праведный лик.
Для таких подозрений
Основанье одно:
Нечестивое зренье
Отлученных давно.
Пусть труба телескопа
Клевету подтвердит -
Здесь важней личный опыт,
Чем ученый вердикт.
Обольщаться не надо,
Но упрямо держись
Непредвзятого взгляда
На блаженную жизнь…
***
Май склоняется к ненастью,
Ходят в тучах дни большие.
Вишни доцветают наспех,
Одуванчик оплешивел.
Но - на выручку веселью
И назло похолоданью -
Соловей лихие трели
Плещет в молодой гортани.
Свержен молодцем былинным
И - трофеем золоченым -
Дождь повис, пернатым ливнем
Пересвистан, перещелкан.
ПАХОМ
Разом - и рассыпчато, и слитно
Над водой висит весенний гам.
Тополя толпятся, липы липнут,
Брезжит березняк по берегам.
Ветерок зеленое веселье
Расплескал по светлой синеве.
Отгуляв хмельное новоселье,
Май располагается навек
Во владеньях Севера, нахально
Попирая летние права, -
Да и кто в цветении повальном
Об июне стал бы горевать?
Мы-то знаем: будущую завязь
Для того окутал белый дым,
Чтобы август, кругло улыбаясь,
Просиял наливом золотым.
***
Наотмашь утро по глазам
Лучом горячим полоснет.
Проснешься - и не знаешь сам,
Куда сегодня занесет.
Конец безделию ночному!
Кипящий бурунами сад
Душистой пеною черемух
Окатит с головы до пят.
И вот - шальной, беспутный, рыжий -
Корабль расправил паруса.
Из каждой лужи солнце брызжет
В распахнутые небеса!
Все дали мира - перед нами.
Мой экипаж - плечом к плечу -
Веселый сброд воспоминаний,
Надежд и самых нежных чувств…
Смеюсь, кричу: весна, я сам
Твой капитан! И твой ровесник!
И бурным зюйдом паруса
Полны, и сердце - новой песней.
***
Даже рифмовать не надо:
Строчки сами льются с горки!
От растаявшего града
Ароматно в лесопарке.
Словно всё перемешалось,
Май дурашливо зимует,
Сразу - проливная шалость
И ледышки врассыпную.
От блаженства очи жмурим:
Даже на язык приятен
После солнечной лазури
Ураган соленых градин!..
Клочья туч, обрывки неба!
А лучей, ручьев! А грома!
А нетающего снега,
Облетевшего с черемух!
ЮЖНОЕ
Луна прикатила.
И - ночи под стать -
Стоокое диво
Густого куста
Сирени в соцветиях:
Страсть, аромат!
Созвездия светят,
И гроздья горят…
В сияющей страсти
Все нынче равны,
Лишь полное счастье
Полнее луны.
***
Луна в кисейных облаках
И звезд прохладное мерцанье,
Сирени влажной колыханье
И серебро на деревах.
Едва лица коснутся ветви,
Листвой любовно лепеча, -
И с губ слетает невзначай
Нетления глагол заветный.
И сам, как ангел, невесом
Я становлюсь, лишь выбрать надо:
Мне космосом ночного сада
Иль Млечным двинуться путем.
***
Эти небеса прекрасны,
Только чересчур дождливы:
По нечетным - чистый праздник,
А по четным - честный ливень.
Все в июньском лесопарке
Успевает климат прыткий:
Заросли веселой травки -
Но и слякоти в избытке!
Лепестков - и скользких тропок,
Соловьев - и кровососов,
Лужи и жара - бок о бок,
Солнце с тучею - нос к носу!
И смешливая природа
Всех знакомит, дружит, женит,
Одобряя антиподов
Плодовитое смешенье!
***
Хлынул дождь во сне, а наяву -
Влажной пылью в воздухе висит:
Всем хотел потрафить, но ему
На два мира не достало сил.
В забытье кудесничает слух,
Мокрый шорох в ливень обратив.
Стайку мелких звуков сонный дух
Плещущею мощью наградил.
Но, творя единый мир из двух,
Муза кропотливая не спит
И на заоконную листву
Сновиденной влагою кропит...
ЕРЕМЕЙ
Гидра промозглая, злобный метцентр
Чуть не извел нас прогнозами -
Но отгремел без анонса концерт,
С блеском исполненный грозами.
Синее с белым! Невкусную муть
Смыло июньскими ливнями.
После грозы так и тянет лизнуть
Неба со взбитыми сливками!
Ждали весь год - мудрено ли взалкать?
После ненастья кромешного -
Нежные, лакомые облака,
Мрежи соблазна безгрешного.
АФРИКАНСКОЕ
Мир забыл, что он жестокосерд:
В трепетном сиянье всё вокруг.
Табунком зеленогривых зебр
Березняк резвится на ветру.
Радостью ребячливой объят,
Свет играет в рощице сквозной,
Как жирафа, с головы до пят
Испещренной теплой желтизной…
И, не забредая глубоко, -
Лишь бы скоротать свой сонный век -
Стадо бегемотов-облаков
Млеет в неподвижной синеве.
***
От злого зноя не избавив,
Дождь набежал - и был таков!
Лучи широкими снопами
Пронзили груду облаков
И осыпают беглым блеском
Асфальт и важную Неву;
А там - переплетая тесно
Влюбленных, солнце, синеву -
Опять в неудержимый танец
Рванул безумствующий день!
Купалась радуга в фонтане,
Сверкала влажная сирень…
Сюда - от пыльной суеты
Бегу - к бушующему саду,
Где буйная волна листвы
Перехлестнула за ограду:
За прутья черные - и ввысь! -
Рябясь в нетерпеливой дрожи,
И шумный шквал зеленых брызг
Вот-вот обрушит на прохожих.
***
Вверху - прямодушных каштанов незыблемый свет,
Внизу - белоногих красавиц коварные мини,
А всё это вместе - июнь, торопливый расцвет,
Захлеб, толкотня, аромат после серой пустыни.
Вконец северян извела затяжная весна,
Занудство небесное каждому въелось в печенки, -
Зато колобродим теперь - без ночей и без сна,
И юбок бы вовсе не надо - смелее, девчонки!
И так слишком долго вы кутали бледную плоть,
Ровесников алчные взоры ничем не балуя.
А нынче - пора без зазренья горячку пороть:
На всех белоснежек достанет лучей-поцелуев.
***
Длинный ливень, сил набравши,
Разъярился без причин, -
Не беснуйся: нам не страшно!
Не хлещи: не закричим!
Разве только от восторга,
Одобряя бравый гром.
В двери ветром нам не торкай -
Все равно не отопрем!
Разве только на мгновенье,
Чтобы выскочить самим:
С головою - в наводненье,
Бушевать на пару с ним!
Не простудимся, не бойся
За хозяев, старый дом! -
Разве только захлебнемся
В упоении своем!
***
Уже июнь охватывает кругом
Святых забот веселый наш скворешник.
Деревья в белых гольфах пахнут югом:
Украинской акацией, черешней…
А долгий север - липою медовой,
Чешуйчатой смолою медных сосен, -
И синевы, и сладкой влаги вдоволь,
Но даже ливни - солнечного свойства.
Гляди: чуть излияния иссякли -
Как ювелирно трепетный художник
Роняет переполненные капли
В зеленый глянец лиственных ладошек!
***
То ли бабочка ёкнула шатким крылом,
То ль березовой паветви дрогнул излом,
То ли слезную зыбь ветерком нанесло
И моргнули ресницы -
Что-то вдруг совершилось вокруг и во мне,
Словно свет в нежилом загорелся окне, -
И душе успевает за это мгнове-
ние вечность присниться.
ФЕДОТ
Давно в обиходе панамы и блузки,
И с яблонь карельских вовсю порошит,
Зелеными пальцами ельник июньский
Как будто над клавишами ворожит.
А в парке, простерши разлапые длани
К черемухе, славно отцветшей дотла,
Каштаны возвысили белое пламя,
Украсив себя на рождественский лад.
Всем ясно уже: оставаться нелепо
И дальше без братского света планет,
И хочется звезд белобрысому лету,
И ночь одинокую клонит к луне.
***
Прозрачный сон овеял ветви,
И пар поднялся от воды,
И воздух полн едва приметным
Струеньем теплой немоты…
Течет ночное мирозданье,
Ни дней не зная, ни эпох,
Волною вечного дыханья
Смывая мой короткий вздох.
ДАЧНОЕ
Густое лето. Комариный зной.
Плывет июнь, белесый и беззвездный.
Расплавленный на солнце липкий воздух
В лесу блестит смолистою слезой.
Ни дуновенья. Млеющий комар
Застыл, уткнув соломинку в напиток…
Такой во всем покоя преизбыток,
Что я сдержу нацеленный удар.
Ну что ж! Когда своих недостает -
О кровь моя! - питай чужие крылья;
А мой удел - истома и бессилье,
Белесый и беззвездный небосвод.
***
Тушуется небо за тучею хмурой,
И ветер лупцует листву второпях -
Чу! - Гулкое «У» наверху громыхнуло,
Протяжное «А» заплескало в полях.
И ливень, окрестности с места сорвавший,
Житейскому двинулся наперерез:
Холодный восторг облепившей рубашки!
Жестянки на флюгере праздничный треск!
И снова извергло воспрявшее лето
Над прахом прибитым победный раскат,
И будет всю ночь вакханалия эта
Безумным крещендо, гремя, нарастать!
АПОКРИФИЧЕСКОЕ
Циклоном затянуло сплошь,
И хляби вновь разверзлись настежь…
Но я устал писать про дождь,
Изнемогаю от ненастья.
В буржуйке развести огонь,
Моргая мокрыми глазами…
За что изводит нас такой
Несносный климат в наказанье?
У печки душу отогрев,
На философию потянет:
Быть может, первородный грех
Нам отливается дождями?
Наверно, допотопный юг
Не ведал пасмурной печали,
И прародители в раю
Вот так же на жару ворчали.
Наговорили сгоряча -
Мол, надоел вседневный праздник!
И хитрый Змей наобещал
Желанного разнообразья.
Увы, отсюда и возник
Весь эпизод со Змеем шкодным…
И эту кашу мы за них
Расхлебываем ежегодно.
***
До снегов немых еще полгода.
Лето, умиление души!
Стоит ли ворчать на непогоду?
На здоровье, милая, шурши.
Ну и что? - Могло бы на иную,
Бледную планету занести,
Где лютуют посреди июня
Лихорадка, насморк и цистит…
Все-таки немалая удача
В том, что на Земле теперь живем!
Неизвестно: повезет ли дальше?
Утеплен ли следующий дом?
А пока имеем эту льготу -
Солнце чуть не сотню раз в году -
Стоит ли ворчать на непогоду,
Накликая горшую беду?
НА ТРАВКЕ
Под набухшими тучами чуть не зачах:
Ведь живой, теплокровный - не лед и не камень…
Но теперь, как листва, я ликую в лучах -
Общей радостью с мухами и пауками.
Тем - плести веселей душегубную сеть,
Злую нить золотя в неразборчивом блеске,
Ну а этим - на гибельных струнах звенеть,
Пропадая - так с музыкой, по-королевски -
В драгоценных тенетах, в липучем плену
У мохнатого мастера солнечной ловли…
Сквозь лучистый прищур небосвод огляну -
Целый мир в золотой паутине утоплен!
ТИТАНИЧЕСКОЕ
Молча гнездышко вьют соловьи -
Вот и лира моя ни гу-гу:
Днем корчую семь соток свои,
Ночью корни когтистые жгу.
И, вдыхая колючий дымок,
Любоваться могу до утра,
Как беззлобно малыш-ветерок
Треплет рыжие космы костра.
Разрастайся, малиновый тын,
Огораживай сотки мои!
Огородник с природой на «ты»,
Полубогом себя возомнив…
Эти грядки - подобия строк -
Выводя кропотливой рукой,
Одичавшей Вселенной клочок
Возвращаю в божественный строй.
***
Верхушки хлещут, взволновался лес,
А здесь, на дне, на моховой тропинке -
Безветрие. На что весь этот плеск -
Не разумеют нежные травинки.
К высотам дерзновенье возносить,
Чтоб тем верней склоняться под напором
Стихий? А здесь - незыблемую нить,
Глянь, паучок натягивает споро.
Всё чередом: проснулся толстый шмель,
Худые муравьи таскают бревна
Хвоинок…Здесь любому смысл и цель
С рождения назначены подробно.
Травинки, муравьишки, паучок,
Шмель и поэт гуляющий - при деле
Все, кто шальным порывам предпочел
Гармонии безбурное раденье.
***
Чуть мрачных демонов мятеж
Грозою гордой пронесется -
Сейчас же в облачную брешь,
Ликуя, праздничное солнце
Врывается - лихой глава
Веселых войск - и тут же следом
Лучей горячая пальба
По случаю святой победы,
И сразу же - вернейший знак,
Что образумлены злодеи -
Вступает вновь голубизна
В свои небесные владенья.
***
Бродяга-лес, и дождик-домосед,
И солнце, расстилающее тени -
Вот с ними и остаться насовсем
В соседстве насекомых и растений.
Звенеть, ветвиться, прятаться в траве,
И расцветать, и завиваться в кокон, -
Лишь бабочки мерцающий привет
В зеленой тишине раскрытых окон…
На снеди натуральной возмужав
И в сон запеленав себя неспешно,
Обжора волосатая, душа
Проснется вновь крылатой малоешкой!
***
Презрев заботу о насущном хлебе,
На облака любуюсь, разомлев, -
А ветерок из них лениво лепит
Подобье грез, неведомых земле.
Душа, оборотясь очами внутрь,
Не различает ни эпох, ни стран,
И по челу прозрачные минуты
Стекают в изначальный океан…
***
В томлениях по Абсолюту
Утратить косные слова
И в лесопарке многолюдном
Украдкой сосны целовать…
Заглядывать за облака -
Внизу чудес не допуская -
И, окликая мотылька,
Беззвучно трепетать устами.
АФИНОГЕН
Июль. Пернатые рулады
Затихли. Ночью воздух пуст.
Угас жасмин, хоть ароматом
Еще овеян теплый куст.
Макушка лета. Значит дальше
Уже покатим под уклон -
Без тормозов, чтоб неудачи
Скорей быльем заволокло.
Все эти тучные печали
О нашем тощем кошельке -
Давай-ка их на перевале
Оставим. В август - налегке,
На злачный праздник урожая,
К трудам и радостям простым:
Картошки собственной нажарим
И огурцами похрустим.
***
Глаз - кристалл магический. И вот
Птички-невелички, стайки гнуса -
Попадая в поле моего
Зренья - вырастают до искусства.
И пестрит в зрачках за видом вид:
Огород, поляна, кромка леса -
Вся натура в очередь стоит,
Чтобы навсегда запечатлеться.
Тесных тел и плодовитых дел
Превзойти докучную трехмерность…
Налетай, кто раньше не успел! -
Есть еще часок, пока не смерклось.
Кто задет волшебными лучами -
Тем распад кромешный нипочем.
Вот и я - мелькнув перед очами
Божьими - к нетленью приобщен.
***
У омраченного чела
Закат незваный провожу.
Звенит печальная пчела
И завывает жуткий жук.
Налит слезиною густой,
Зрачок валяет дурака:
Из приблизительных кустов
Впотьмах рождаются рога.
Костюмы темные надев,
Стволы плетут ночную тень,
И проплывает в черноте
Чета возвышенных чертей.
Влечется Млечная волна,
И жабы нежные звучат,
И многоликая луна
Лукавит в лиственных лучах.
***
Нет, я не знаю, о чем это сад
Так расшумелся порою полночной!
Но, соучаствуя в тайне заочно,
Я подпеваю ему наугад -
Мысли уносит мечтою проточной,
Лунные блики дрожат.
Все толкования опередив,
Так и нахлынет незнамо откуда
Легкой волны опьяненное чудо -
Счастья внезапный прилив!
И, с головою меня искупав,
С плеском веселым бесследно растает -
Только соленые капли оставит
На благодарных губах.
Лунная полночь затылок печет -
К морю меня потянуло недаром:
С ним бы еще расшуметься на пару -
Нет, я не знаю о чём…
***
Кто придумал затеплить луну -
В дополнение к прочим красотам?
Нет, совсем не слепому уму
Очевидный ответ адресован.
«Если не о чем - так о луне.
Что нашли в этой немочи бледной?»
Лишь художник оценит вполне
Артистический гений вселенной:
Стройный план и согласье частей,
Строгий ритм и размах композиций…
Завихренье галактики всей
И спиральный узор на мизинце -
Всюду славного Мастера знак,
Откровенье гармонии мощной.
Незапамятных звезд новизна,
Небывалость луны еженощной.
***
Где качается легкая ночь,
Расцвела голубая луна, -
Сонмы звездные дремлют в пути,
Млечно льется напев колыбельный.
Темнота расступается прочь,
Мир не страшен и ясен до дна -
Обмирает, кружится, летит -
Золотой, бесконечный, бесцельный…
***
Иногда мне кажется, что этот
Мир придуман мною: так понятен
Птичий вздор в переплетенье веток,
И любая ночь - без белых пятен.
Лишь в упор со сфинксовой загадкой
Самообольщенье - как рукою.
Здесь тупик. Смиряюсь. Но украдкой
Думаю, что сам я по-другому
Все устроил бы. Не надо мрачной
Бездны, леденящего провала
В никуда! Обидно за удачный
Замысел, безлюдный поначалу.
Плеск ручья, колеблемые тени,
Голубая полнота Вселенной,
Трели и ветвей переплетенье,
И глагол, не ведающий плена
У гортани человечьей…
***
О чудесах, о бессмертье, о Боге
За увлекательными облаками
Скошенных трав на полдневном припёке
Сладкоголосое благоуханье.
Час по-хорошему с жизнью расстаться.
Поколебавшись, душа-капризуля
Заворожилась душистым рассказом,
Дымкою лёгкой витает в лазури.
Плавные ангелы слева и справа…
В летних лучах раствориться навечно -
И, заскучав по дурманам и травам,
Светлой росою вернуться под вечер.
ПЛЕНЭР
Сижу посредине участка
(Подстелен от сырости плед) -
Мечтою за Солнце умчался,
А мякоть прильнула к Земле.
На правое влезла мурлыка -
Не сгонишь ее нипочем,
И бабочка, божья улыбка,
Трепещет над левым плечом.
В ромашках пасутся букашки,
И - чтоб довершить пастораль -
В лазури купаются пташки,
Струится лучистая даль…
Блаженное дачное лето!
Не надо ни жать, ни молоть, -
И между мечтою и пледом
Беспечная нежится плоть.
***
Вялые рифмы за дачным столом,
Поздний закат распаленного лета.
Каждую крапину белых стволов
Солнце взялось выяснять напоследок.
Магию красок творит наяву -
Меди и зелени переплетенье -
И, одобряя густую ботву,
Тянет от грядок усталые тени.
***
Запад сдается. И день раскаленный
Заволокло, затянуло, затмило.
Полночь взошла. Полнолунное лоно
Тверди небесной сияет над миром.
И созерцатель торжеств многозвездных,
Великолепья немого свидетель
Встречным сияньем в ночи отзовется,
Тверди надменной достойно ответит.
Влажная зыбь на просторах безлюдных,
Важно плывет голубая планета
В самозабвенье лучей обоюдных
И в переплеске взаимного света…
***
В чудном блеске черный дом;
Полнолунье голубое.
Видишь? - Млечным косяком
Ночь плывет над головою.
Льет мерцание со дна
Опрокинутое небо,
И раскинула сосна
В глубине ветвистый невод.
С кем шушукается тень?
Мы на том иль этом свете
Бродим в лунной черноте,
Переправы не приметив?
Ночь - волшебная страна:
Жизнь и смерть - святой четою.
Лишь душа рассечена
Пограничною чертою.
Пленным плеском здесь ли, там
Окликаясь без ответа,
Между игл затрепетал
Золотой улов рассвета…
ГРИБНОЕ
Загрустила? Пойдем-ка со мною:
Вдоль березок, немного правей,
Наше тихое счастье грибное
Подрастает во влажной траве.
Дуновение веет Господне,
Лишь осину ероша слегка, -
Пусть ножи отдыхают сегодня
И недвижные спят облака…
Лишены заповедной субботы -
Не евреи, увы, я и ты!
Круговерть ненасытной заботы,
Непогоды, беды, маяты -
Одного никогда не уступим:
Чтобы в августе и сентябре
Побродить, очи долу потупив,
Но с душою, воздетой горе.
***
В летних душах - ежедневно
Озорная мешанина:
Влажные ладошки неба,
Мшистые подошвы мира.
Ни малейших упущений
В преизбытке ежегодном:
Ласковое угощенье,
Колосковая щекотка.
И радушным приглашеньем:
Жуйте, балуйтесь, живите! -
Все топорщатся блаженно -
От ежей до ежевики.
***
Август неусыпный
Бездну засевает -
Пригоршнями сыплет,
Но не успеваю
Загадать желанье
Позаветней. Впрочем,
Звездные старанья
Труженицы-ночи
Все-таки недаром:
Так и подмывает
С Музою на пару,
Звезды затмевая,
Поскорей за дело -
Тоже не лентяи! -
Чтоб душа летела
Горними путями
Над землей чудесной
И над райским садом -
Выше светлой бездны,
Вровень с несказанным.
ДАЧНИКИ
Зима еще не при дверях,
Не в тягость мелкие невзгоды,
Но настроенье северян
Всегда зависит от погоды.
На небосклоне серый хлам
С утра сгущается ужасно -
Давленье падает. И нам
На высоте не удержаться.
Хоть за свинцовою нас ждет
Опять неделя золотая -
Ворчим и куксимся, житье
Себе и ближним заедая…
Без роскоши, но и без бед -
В душистой скуке деревенской -
Мы только к пасмурной тоске
Никак не можем притерпеться!
***
Да разве может быть на даче скучно?
С утра в огнях росы ликует сад
И так чудесно прыгают лягушки,
Оттягиваясь лапками назад.
Черникой перепачканы корзины,
И не почат малинник у реки,
Усеяны горькушками низины,
А наверху царят боровики…
А вечером - блаженная усталость
Плывет по догорающей заре,
И всё, что маю дерзко намечталось,
Сбывается на грядках в сентябре.
***
Даже у видавших виды
Может ум зайти за разум:
Царственный закат. И свита
Облаков разнообразных.
Свето-умопомраченье!
И торжественное диво
В европейские владенья
Шествует неторопливо…
Горизонт в багряном дыме!
И очам ночное лето
Звезды млечно-золотые
Расточает напоследок.
РЫБОЛОВНОЕ
Природы верный паладин
Всегда пред нею обувь снимет,
Хотя мои ступни босые
Уже дорога холодит.
В бору - хоромы сентября.
На хворост наступая гулко,
Ежевечернюю прогулку
Свершаю, как святой обряд.
Зачем же роковая страсть
Меня кощунствовать неволит
И в гости к мирному раздолью
Нести предательскую снасть?
Но, как отъявленный софист,
Я тем тревогу успокою,
Что, согрешив перед плотвою,
В глазах Мурыськи буду чист.
ТРИЛЛЕР
Нынче в полной силе
Страшное, ночное.
Облако навылет
Ранено луною.
Истекает молча
Жижей бледно-желтой,
Рыщут стаи волчьи,
И крадется шепот -
Леший ли, ведьмачий? -
Только очень жуткий.
Черен и взлохмачен,
Любит злые шутки
Хвойный лес: под каждой
Елкою - глазищи,
Чьи-то крылья машут,
Невидимки свищут -
Теплой крови алчут…
Вот как я стращаю
Сам себя, с рыбалки
В полночь возвращаясь.
***
Король грибов, почтенный Боровик,
Позволь к тебе смиренно обратиться:
Ты в одиночку править не привык,
Но где ж твоя могучая Грибница?
Весь день брожу в надежде отыскать
Твоих собратьев гордую шеренгу.
У каждого чтоб - царственная стать
И хрусткий срез - ядрён и чист, как репка!
Но вижу только вечный вздор лесной:
Горькушки, сыроежки и поганки…
И леший, насмехаясь надо мной,
Дождевики взрывает под ногами.
Иль до меня прочесан этот бор,
Нехоженый, дремучий только с виду?
Неисправимый щеголь, мухомор
Красуется в наряде ядовитом…
Вот почему к тебе я напрямик,
Без экивоков, запросто, сердечно:
Король грибов, дружище Боровик,
Уважь, открой заветное местечко!
***
Растрачен августовский пыл,
Погода истекла слезами.
Уже осенние грибы
На просеках повылезали.
И млечной горечью надлом
Густого лета проступает,
Хотя по-прежнему наш дом
В листве зеленой утопает.
До мрачных красок далеко
И облетать еще не время,
Но тень бескрылых облаков
Настраивает на смиренье.
***
Надоедает солнцу свысока
Глядеть на наш мирок слезоточивый.
Сухие тучки забрели в закат
И в золоте подолы замочили…
Последние лучи перенеслись
За горизонт, и выпал вечер зябкий
Серебряной росою, а с ресниц -
За каплей капля - теплые осадки.
СИМЕОН
Первые шорохи палой листвы! -
Сырости близкой сухие приметы.
Спелой прохладой сентябрьского света
Воздух пропитан - и город остыл,
Похорошел, подтянулся, побрил
Щеки запущенных летом газонов,
И электрички былых робинзонов
К нам возвращают, исполненных сил.
Дынные будни, арбузная рябь
На перекрестках! Восторг первоклашек!
Рденье рябин! - Хоть еще не окрашен
Кистью багряной осенний наряд.
Холодно спать, но вдыхать хорошо
Первое веянье сладкого тленья -
Славному лету трубя отступленье,
Бодро сигналит прозрачный рожок.
***
Как будто сделав одолженье,
Дрова сырые разгорелись.
Одно осталось утешенье:
Нанизывать грибную прелесть -
И дымно самому сушиться,
То боком, то спиною к печке.
Четвертый месяц дачной жизни -
И хлопотливой, и беспечной.
До вечера на огороде -
В безостановочном режиме.
Уже приелось на природе,
Но в городе еще паршивей.
Там нет моей лесной дороги
И надозерного заката,
И слишком много посторонних,
И все торопятся куда-то.
Ну, а по мне - доверить можно
Любую даль - велосипеду.
Одно и вправду неотложно -
Душа. Всё прочее - не к спеху.
***
Немалый надобен талант,
Чтоб ладить с нищетою медной, -
Но тех, кто разорен дотла,
Закат озолотит несметно.
И с голодухи нам с тобой
Опухнуть не грозит: прокормит
Сестрица-бухточка - плотвой,
А братец-лес - грибком отборным.
Не говоря про огород!
Смотри, как тыквы растолстели!
Провизии невпроворот -
Легко протянем до апреля.
А там уже природа-мать,
Стряхнув проеденную зиму,
Ликуя, кликнет нам опять:
Точи крючки! Готовь корзины!
***
В зеленых березовых косах
Звенят золотые монисто -
Пора, инструменты забросив,
С работою угомониться
И только весь день любоваться
На красочное ликованье…
Природе не надо оваций,
Но все-таки чье-то вниманье
Польстило бы ей, вероятно:
Обидно стараться впустую,
Ведь скоро цветные наряды
Октябрь завистливо сдует…
Тогда - можно снова за дело:
Пилить свои мокрые бревна -
Не глядя на лес облетелый,
Смирённый предзимнею дремой.
***
Вновь бесшумный фейерверк
Разукрасил окоем:
Вправо, влево, вниз и вверх
Пышет лиственным огнем.
Всеми кронами - бабах!
Зачарованно смотрю:
В сотню залпов лесопарк
Салютует сентябрю.
Что за дни! Давно бы так!
И в глазах гремит с утра
Желтое: «Вот это да!»
И багряное: «Ура!»
***
Меж стеклами сонные мухи
Сомлели в тепле запоздалом,
Осеннею кровью набухли
Прожилки листвы исхудалой -
Исконного ритма отрада!
Всегда в надлежащие сроки
Цветения и листопады
Свои чередуют уроки.
К природе идя в обученье,
Не жди непременных открытий -
Блаженно плыви по теченью
Медлительно-важных событий…
Что надо - без нас совершится,
Что было - излучина скроет.
Мир вовсе не против ершистых,
Но сам - простодушно устроен.
Взыскующий разум не в силах
Его растянуть иль убавить -
Здесь время себя упразднило,
Кольцо обронивши на память.
***
Уже покров золототканый
Укрыл озябшие газоны,
Трудяга-ветер неустанно
Наносит новые узоры;
Повсюду праздник замирает -
И беспечально, и безмолвно.
Уже оркестр финал исполнил,
И звуки в сизой дымке тают…
И грустно, что вернуть не властен
До капли выпитое лето,
И весело: коль зелья нету -
Пустой бокал разбей на счастье!
Повсюду праздник замирает -
Тем и прекрасен, что недолог, -
И в облаках его осколок
Прощальной синевой сверкает.
***
Как подростки - на малых детей, как поэты - на взрослых,
Прозорливая осень на землю глядит свысока.
Переспелый крыжовник сосут полосатые осы,
Сладким жалом впивается в мозг золотая тоска.
Всё меняется в цвете, зеленых надежд не питая.
Гаснет взор, опускаются руки, немеют уста.
Перелетным «курлы» небеса в ясный день опадают,
А в ненастный - взметается кверху шальная листва.
Это - лучшее время для строчек с вопросом о вечном
Облетании ропщущей плоти с незримых ветвей, -
И поэты спешат перенять языком человечьим,
Что багряный осинник усердно лепечет в ответ.
***
Луна, прохлада, полночь, осень, -
Шепчу - ни шелеста в ответ,
Лишь сквозь дымок от папиросы
Легко струится тень ветвей.
Так ясно всё, что и не надо
Ответа мне. Утолена
Душа беззвучием. Прохлада.
Сентябрь. Глухая ночь. Луна.
***
Убран до грибка окрестный лес,
В закромах отборный урожай.
Пёс глядит на падающий лист,
По-охотничьи насторожась.
Что за бескорыстная пора!
Праздник - без зелёной суеты.
Вороха нарядного добра
Даром облетают с высоты.
Загляденье! Что ни день - то клад
Нараспашку, только подбирай:
Чистый луч, прозрачный листопад
И смешного пса счастливый лай.
***
Поздно! Праздник завершен.
Препираться бесполезно.
Пахнет осенью, дружок,
Дождиком и перелеском,
Осыпающей наш дом
Рощицей в сырой одежде
И осиновым листком
На трухлявой сыроежке,
И печуркой, и чайком,
И - сладчайшим завершая -
Благодатным вечерком
За подсчетом урожая.
ИРИНА
За бабьим летом прячась,
Врасплох подстерегла
И, подобравшись крадучись,
Накинулась стремглав.
В засаде разъярила
Свой хищный аппетит -
Березняку в загривок
Вцепилась и когтит,
Лютует кровожадно!
Летят ошметки крон!
И рощица, прижата
Бедой со всех сторон,
Дрожит и еле дышит
И не жилец на вид, -
Ей мокрые лодыжки
Морозец леденит.
Сквозняк, температура,
В глазах темным-темно -
И тучи ткут ей хмуро
На саван полотно…
***
К лазури зеленое рвенье
Умерил дремотный уклад,
И светлое пламя творенья
Постигла холодная мгла.
В горячке осенней палитры,
В ознобе кленовой резьбы
Природа возносит молитвы
Суровому богу зимы.
К обедне спеша спозаранок,
Хотя и не чая чудес,
В притворе морозного храма
Толпится октябрьский лес.
***
Скорее под клены!
Пока не остыл
Их крон раскаленных
Спасительный пыл.
С ненастьем смиряюсь,
Но в зябкой руке -
Осенняя радость -
Горячий букет.
Из тьмы воскрешая,
Резные листы
Октябрьским жаром
Согреют персты.
А если способен
Перо удержать -
В постыдном ознобе
Не станешь дрожать.
И светится праздник -
Строка за строкой -
Пока не загаснет
Кленовый огонь.
***
Извелся ночью - вот и подтвержденье
Предчувствию погодных перемен:
Нагрянувшее снежное вторженье
Демисезонной слякоти взамен.
Октябрьский день, осадков не жалея,
Себя представил щедрою зимой,
В еще золотолиственных аллеях
Все опушив нежданной белизной…
Последствия плачевные предвижу,
Но в сердце - только радость от причин:
Обыденная завтрашняя жижа
Сегодняшних чудес не омрачит.
***
Гложет кашель. Душит насморк.
Злой мирок несвежих луж.
Но зато навеян транспорт
Для переселенья душ:
Пассажиры-невидимки
И невидимый пилот
На прозрачной паутинке
Отправляются в полет -
Вдоль по ветерку - и выше,
Вслед за клином в небесах,
Чтоб остался под нависшим
Октябрем - лишь горький прах
Палых мыслей, облетевших
Снов, несбывшихся надежд,
Врозь - древесные одежды
И деревья без одежд, -
Чтобы то, чему свершиться
Надлежит в ноябрьской мгле,
Не застало теплой жизни
На захваченной земле.
***
Пока нахлестывает дождь
И осень шумно облетает -
Знобит, но не бросает в дрожь
От безнадежности летальной.
Иное дело - в ноябре:
Природы оторопь немая
И света меньше, чем в обрез, -
На части рвет и вынимает
Живую душу из груди…
До марта - нечем ободряться:
Пустынный холод впереди
И снега мертвенные краски.
Перебиранье летних дней -
Зимы единственная льгота,
А нет - покорно леденей,
Как всё кругом, - до ледохода.
***
Неспроста в зобу дыханье сперло:
Тяжкая приблизилась расплата.
Чуешь, как потягивает мертвым
От земли, небес и листопада?
Летний свой кредит заимодавцы
До полушки взыскивают хмуро,
За былого солнечного зайца
С нынешней души сдирая шкуру.
Глухо плещут черные аллеи
На анатомическом спектакле,
Где по оголенным разветвленьям
Бьют и бьют пронзительные капли!..
***
Небо заволокли влажные облака с начесом,
Теплый гнилой ветерок налетает с юга.
В северном полушарии обосновалась осень -
Вот бы разбогатеть нам да на экватор махнуть отсюда!
Нет уже сил терпеть этот сезон сопливый.
Жалкое выше ноля - лишь ко грязи вящей.
На башмаках разбитых не просыхает глина,
Вечнораскрытый зонт ребра свои таращит.
Господи, что за тоска! - Но и грех упражняться
В сольном нытье, когда всё без того в миноре.
Лучше давай попробуем заговорить ненастье
Пальмовой сказкою о тридевятом море.
Словно ракушки на берегу - подбирать созвучья,
Преодолев ноябрь и в декабре не дрогнув, -
И, глядишь, мечте уступая, мороз трескучий
Льдистые тропики вырастит нам на окнах.
МЕЛАНХОЛИЧЕСКОЕ
Так неприветливо и так
Печально, так плачевно
Глядит с утра знакомый парк -
Уже без облаченья.
В костлявом сумраке аллей
Промозглая прогулка.
Ноябрь, жижи не жалей! -
Чтоб чавкала обувка
Досыта. Эти башмаки
Давненько просят каши -
И звучно шлепают шаги
Вдоль осени угасшей.
Вороны мрачные кружат
Над облетевшим краем,
И слабый свет, не возмужав,
Безвольно умирает.
Едва за полдень - и привет.
Луна играет в прятки
За облаками. Перемен
Погодных, значит, вряд ли
Дождемся. И не ждем. И пусть.
У каждого сезона
Свои права. И нынче грусть
Главенствует законно.
***
Череп тьмою набряк -
Ни вперёд, ни назад.
В черноте ноября
Фонари моросят.
Весельчак приуныл,
Меланхолик погиб.
У печальной луны
Под глазами круги.
Очернитель силён -
Утешитель иссяк.
Даже ласковый сон
Раскисает в слезах…
Пусть сезон-тугодум
Сменит слякотный звук
На бесчувственный шум
Снегопада вокруг!
И друг к дружке прильнём,
Сладко съёжимся мы
За пушистым крылом
Неизбежной зимы.
***
В ноябре под луной - ненаглядный праздник!
Хрустко сверкает изморозь на газонах,
И во льду звенят облачка… Но разве
Их соблазнишь, домочадцев сонных?
Айда, поучаствуем! Сладкими снами
Не возместить морозок чудесный.
Светлая тьма разыграет над нами -
Звездным составом - небесное действо,
Дымкою осенит уста… Невозможно,
Под одеялом скрючившись, надышать такое!
Стоит ли прежде зимы берложной
Душу расплющивать спячкой тупою?
Нет, бесполезно! Один в полночном
Парке - выкруживаю, нежусь в лунном
Блеске, стреляю ледком непрочным,
Веселюсь до утра по тропинкам струнным!
***
Кружинка, облачный ледок,
К земле холодной путь далек!
Слетай на плечи, на пальто -
Запечатлею твой полет.
Пушисто заткан горизонт,
И тротуар в пуху притих…
Дотронусь до твоих красот,
На пальце в каплю обратив.
Но даже каплю жаль терять! -
Слизну целительный бальзам.
Пейзаж в заснеженную гладь
Преобразился на глазах.
И сам я растворяюсь в нем -
Преображен, запорошен, -
Мы все тесней друг к дружке льнем,
Кружинка, облачный пушок!
***
Зрачок на первозимье нежу,
И никаких сомнений нет,
Что этот грязно-синий снег
На самом деле - белоснежен;
Что неизбежное нависло,
Снежинкам придавая вес,
И что пустынный холст небес
Глубокого исполнен смысла.
Чего на нем недостает -
Воображенье дорисует:
Пускаясь в затяжной полет,
Одни снежинки не рискуют.
***
Так прейдем или пребудем?
Финиш или череда?
Черных веток перепутья,
Перекрестков чернота -
Не успеешь обернуться -
Всё отбелено, и мы
Набиваем уши хрустом
Накрахмаленной зимы.
И в пушок ее подушки,
Под мерцающий покров
Спать укладываем души -
С пожеланьем вещих снов…
РУИНЫ ГРОМОБОЙНОЙ БИТВЫ
БЕЗБОЖНОЕ
Здесь нету гор, и облака
Скользят, нигде не запинаясь,
И нам видна издалека
Ненастья зреющего завязь.
Чухляндию застать врасплох
Не могут грозные раскаты:
Не страшен громовержец-бог
С десницей, загодя подъятой.
Перун, Юпитер ли, Зевес -
Болотным тварям всё едино,
Всё звук пустой, поскольку здесь
Взамен Олимпа - кочка с тиной…
Приняв на веру словеса,
Хотя бы след найти пытаюсь
Божеств - но взгляд по небесам
Скользит, нигде не запинаясь.
***
Руины громобойной битвы!
Дымятся рваные армады
Над Исаакием гранитным,
Над императором громадным.
Колонны, гарпии, когорты,
Прибитый прах, державный фатум!
И молнией в руке простертой
Сверкает мрачный триумфатор.
Все выше бредит купол темный -
Грозой, огнем, четвертым Римом, -
И жарко пышет конь взметенный,
Клубясь над громовым обрывом…
ПЕТРОВСКАЯ
Мреет Питер исчадьем болотным,
Император примчался верхом.
Сколько тел в этом городе потном!
А душа - только в камне сухом.
В бурной бронзе - безжалостный окрик,
Все застыло под грозной рукой.
Сколько рек в этом городе мокром!
А волна - только в глыбе крутой.
Воздымаясь в надмении жутком,
С пешим прахом ездок незнаком.
Сколько слов в этом городе шумном!
А язык - лишь в граните немом.
ПЛОЩАДЬ ПРОЛЕТАРСКОЙ ДИКТАТУРЫ
Золотоглавая краса
Парит над Смольнинским районом,
И звучно льются небеса
В бесколокольные проемы.
Пускай назойливы слегка
Чинушные автостоянки -
Былое любит здесь мелькать
Румяным призраком смолянки.
И современность, и музей -
А связывает поколенья
Лукавоглазая мамзель
Из аппарата управленья.
ДВОРЦОВАЯ
За аркою - Зимнего стройный аккорд
И рокот барокко на строгого Росси,
Что, мощную площадь арканом набросив,
Сгибает в дугу самовластный простор.
В державной столице из царственных мест -
Первейшее! Фаллос поправ триумфальный, -
Литым восклицанием в точке центральной -
Архангел вознес торжествующий крест.
Минувшей столицы душа и лицо,
Величье веков и приметы момента:
Пролетки и ролики, дети, студенты
И звонкого камня подкованный цок.
ЛЕТНИЙ САД
Древесный сумрак испокон
Хранит желанную прохладу -
И говорливым ручейком
Толпа втекает за ограду.
Альпийский обуздав размах,
Доменико здесь дом построил,
Где до сих пор на зеркалах
Дыханье маленьких Петровен.
А рядом - конеборец Клодт
Восславил басенное слово:
Зверята водят хоровод
У ног усталого Крылова.
Главу склоняет ветхий клен
И шепчет гордо, что когда-то
Был той же тенью осенен
Сих мест курчавый завсегдатай…
Благоговейно присмирев,
Смолкает гомон многоликий,
И, словно солнечные блики,
Мелькают нимфы меж дерев.
«СЕВЕРНАЯ ВЕНЕЦИЯ»
Хотя обилие воды
Сравненья плоские вменяет
В обязанность - в том нет беды,
Всё это дела не меняет:
Вы не соперники. И не
Родня. И побратимство тоже
Нейдет вам. Рядом по вине
Одной воды - но непохожа
Сама вода: стальной прибой
Суровой Балтики несроден
С адриатической волной -
Не говоря уж о погоде
И нравах жителей! Кругом
Различия! Сказать по чести,
Наверно, попросту глупцом
Был тот, кто свел когда-то вместе
Два чуждых мира под одним
Прозванием. Родным невеждам
Хотел потрафить - только им
На это наплевать, конечно…
Нет, город мой, ты одинок!
Твое величье - не искусство,
А совершающийся рок:
«Быть Петербургу - месту пусту!»
***
Причуды северного стиля!
Тяжеловерхие дома -
И Петропавловского шпиля
Готическая худоба.
Ночная глушь, дневные толпы,
Холопский толк, державный звук,
Стальная пыль, болото, волны
И дрожек отдаленный стук.
Фасадов иноземный привкус,
Задворок самородный вздор,
Топонимическая зыбкость
И неизменный «беломор»…
Беснуется ли вождь плешивый,
Лютует кучерявый жид -
Что ни заря, неустрашимо
С кувшином охтенка спешит,
И снова оборот кровавый
Вербует злую нищету,
И ясны спящие громады
И мрачен бодрствующий дух.
ИСТОРИОСОФСКОЕ
Зачем повелел самодур-государь
Над невским пустынным раздольем
Тяжелых небес непроглядную хмарь
Пришпилить иглой колокольни?
Здесь жить невозможно, а только блажить.
Три века безумие длится.
В чухонском болоте взбрело заложить
Бредовую нашу столицу!
Отравой смиренному шведу грозя,
Предместия город раскинул.
Пускай не лоза - но картофель прозяб,
И сгинули гады морские.
И ангел свою золотистую тень
Плеснул на ампирную россыпь…
Он с вестью благою куда-то летел,
Да вот - на иглу напоролся.
Крылом указуя дорогу ветрам,
Доселе на выспреннем шпиле
Кружит, осенив императорский храм, -
Но царственный прах осквернили.
О нет! Не искали в гробницах немых
Сокровищ сметенного трона -
Всё то же безумие двигало их,
Наследников духа петрова.
С того и печаль - различая порой
Прозрачного ангела в небе -
Что личность играет в истории роль,
Но роль Сатаны - поглавнее.
***
Вовсю хозяйствует нечистый,
Где с бодуна вповалку спят…
О забуревшая Отчизна,
Очнись, ты гадишь под себя!
Дом - прахом, на воротах - деготь,
А невменяемую мать
Давно пора за уши дергать
И по мордасам нахлестать.
Россия, пьяная Россия!
Все по-сыновнему терпя,
Невмоготу ловить косые
Соседей взгляды на тебя.
На их глумливые ухмылки
Сжимаю грозно кулаки -
Но фразы отповеди пылкой,
Увы, от правды далеки!
Хотя своих детей с пеленок
Не снисходить учила ты
До той уверенно-холеной,
Буржуйской, сытой правоты -
Но и у нас в зубах навязла
Твоя особенная стать,
И нам твоим подолом грязным
Уже соплей не утирать.
Язык - и тот отсюда сгинул,
Осталось матюки пропить -
И легче бы твою могилу
Слезою чистой окропить…
***
В блевотной мрази беспросветных пьянок
Одно сияет - водочный ларек.
Потомству пресловутой обезьяны
Никак не приподняться с четырех.
Нет, не для них благое бремя речи!
Куда роднее - поросячий визг.
Охотно со ступени человечьей
Скатились до скотов - и дальше вниз -
До плесени, до слизи, до распада
Последнего. Нирвана. В отрубях.
Смиренный кайф - ломать его не надо!
И в Судный день для них не вострубят.
***
Страна сильна единым троном.
На выбор: Кесарь или Бог.
Известно, что земным коронам
Опора - страх, а не любовь.
Но - коль в душе народа умер
И не воскрес Небесный Царь -
Его заменит или фюрер,
Иль генеральный секретарь.
Как называть - не все ль равно!
Но нет диктаторства опасней,
Чем выдумать для всех одно
Неукоснительное счастье.
Нетерпеливая мечта
Быстрее землю не завертит,
И всех загнать в одни врата
Пока под силу только смерти…
Устав, тиран умерит прыть -
Но благодетель самовластный
Страну в погост единогласный
И впрямь способен превратить.
***
Наплюй на выборы прямые,
С кривым прогрессом не кумись,
Театр абсурда, Тирания! -
В республику, в бульварный смысл
Не вырождайся. Смена жанра
В истории - всегда провал.
Никто бесцветным подражаньем
Всемирной славы не стяжал.
Пускай тобою разум выжит -
Подняться можешь только ты -
По головам, по трупам - выше,
До Вавилонской высоты!
ОКТЯБРЬСКАЯ ГОДОВЩИНА
Нет, мы не русские душой! -
А в лучшем случае - слависты.
И от России коренной
Нас отрубил проклятый выстрел.
Ее держали на замке,
Потом - снесли до основанья…
И заправляло в языке
Аббревиаций беснованье.
Ветхозаветная пора,
Седые дедовские были!
Но даже кровное вчера
Мы по дешевке уступили.
Да разве времени поток
Удержишь памятью дырявой?
Одна поэзия о том
Еще судить умеет здраво -
Откуда мы? И чья родня?
Прельщая видом правды голой,
Шуршит мышиная возня
Патриотических глаголов -
И разгорается сыр-бор:
Рассудок с вещею цевницей
Всю ночь ведет неравный спор,
Слюною брызжет, кипятится -
И замолкает, сокрушен
Напором очевидных истин…
Нет, мы не русские душой,
А в лучшем случае - слависты.
СТАНСЫ
Опять благие брадобреи
Корнают русый манекен,
И вновь червивый звук «евреи»
Кишит в российском гнойнике.
Стигматы спереди, а сзади
Зудит завистливая сыпь…
Изнемогает честный дядя,
И зубоскалит сукин сын.
Но что в осадке мы застали,
Испив гармонию до дна? -
Тот уважать себя заставил,
А та другому отдана.
Оно иссякло - нет вопроса! -
Теперь являя из себя -
Взамен державинского росса -
Сброд анонимных россиян…
Уже в аду? Еще в России? -
Предвосхищая Судный день,
Мы белый свет преобразили -
И заблудились в темноте.
Аборигены лабиринта -
Чредой возвышенных натур,
Колонной, наголо обритой, -
В музее восковых фигур.
***
О.Мандельштаму
...Марал свои стихотворенья,
Шлифуя звучное уменье, -
Но, напоровшись на еврея,
Застыл в немом недоуменье:
Зачем лирической печалью
Не истекало ваше сердце,
Когда Россию вы терзали
С ветхозаветным изуверством?
Об очевидную причину
Глаза недолго исколоть:
Еврей летит на мертвечину
И не когтит живую плоть.
Вольно ж нам было - брат на брата,
Поправ престол, предав царя…
Но сколько можно хищной правдой
Клевать потомков Октября?
Мол, неизвестно, что страшнее,
Какая из небесных кар:
Еврею - рухнуть с русской шеи
Иль нам - скакать без седока…
Ну что ж, попробуем? Скрипучий
Обратный поворот руля -
Абрама рвет, Исака пучит,
А Яков - крысой с корабля, -
Взорвемся монархистским путчем?
Начнем Империю с нуля?
«Гальванизированных трупов
Безжизненное содроганье!» -
Пусть так - чем кукольною труппой
Плясать в жидовском балагане.
***
Всех унижает злое время,
Тем более - разумных, нас, -
Но от Адама до еврея -
Какой позорный декаданс!
Лишь евро круглое в активе
У бывших крестоносных стран,
И что яснеет в перспективе? -
Непререкаемый Абрам.
Уже за трапезою сладкой
Любитель сочных потрошков,
Поглаживая липкой лапкой
Свое мохнатое брюшко…
Но арахнолог уязвленный
Напрасно к небу вопиет:
Парализован и спеленат,
Мир не порвет глухих тенет.
Всё сервировано опрятно:
Голгофский вопль, мушиный стон -
Чтобы на спинке плотоядной
Глумливым выступить крестом.
***
В паспорте - «Россия» нынче, но
Прежнее сиротство душу щемит:
Блудным детям было суждено
Не застать ее по возвращенье.
Радости не много, что двуглав
Снова герб и флаг опять в полоску.
От былой державы - ни кола.
Правда, водка сделалась «Кремлевской»…
Нет, панов не надо усмирять!
И чухна пускай себе жирует.
Отдал бы и южные моря -
Не люблю ни пляжи, ни жару я.
Самостийству лучше не перечь! -
Так и чукчей выкуришь в абреки.
Русское пространство - только речь:
Здесь мы поступаемся навеки.
ВЫБОРЫ
И балаган, и кавардак -
Огульным гулом оглушают;
И каша вечная во ртах,
И на ушах лапша сплошная.
Давай, навешивай ловчей!
Мол, овцы сыты, волки целы -
Демократический ковчег
Дрейфует в райские пределы…
Чего стесняться? Ведь народ,
Как девушка, ушами любит.
Заслушался, разинув рот,
Пустил мечтательные слюни…
Хотя потом терпеть пинки,
В постылый воз впрягая плечи,
Но в эти сладкие деньки
В избытке ласковые речи.
Что под ярмо пойдешь любя,
Не тешься, милая Россия!
Давно просватали тебя -
И вновь согласья не спросили.
***
И снова стороны квадрата
Идут войною брат на брата!
Душа, страдая и ворча,
Зовет рубаху-палача.
А на развалинах народа
Цветут гнусавые уроды,
И унизительный еврей
Гремит цепочкой у дверей.
Но, не имея отношенья
К правозащитному сношенью,
Поэт, витийствуя нутром,
Снаружи движется в дурдом,
Чтоб славить равенство и братство
В ограде строгого маразма,
Пока терпение и труд
Ему костей не перетрут.
СОЦИОЛОГИЧЕСКОЕ
Вовсе не палата №6!
Так, не зная бурь и откровений,
Толчея безмозглых мурашей
Созидает мудрый муравейник.
В чем еще возможно отыскать
Больший смысл, когда на тверди плоской -
Все равно - из хвои иль песка -
Восстает подобье Вавилонской
Башни?..
***
Зачем шумит лукавый торг
В ограде рыночной заботы:
Навьючить на гражданский горб
Закономерные свободы?
Не самозванство пестрых прав
С их клоунадой на арене -
Лишь заразительность добра
Спасает нас в чумное время.
И легче в рабской черноте
Хрипеть задавленной гортанью,
Чем гробовой иммунитет
К противоправному страданью.
***
В мире - пасмурное время,
Дни с тревогою осенней.
Чуть затронешь о еврея -
В сердце ноет заусенец.
Где июньские рулады?
Августовские литавры?
Чуть коснешься листопада -
Сердце глухо облетает…
И - над стоном ясновидца,
Над могильными крестами -
Всё бесстыднее ветвится
Голый остов мирозданья.
ОСЕНЬ-98
Отведали ведьмина варева -
И стали котами, царапаясь.
Коты побежали на дерево -
А у дерева корни в пропасть.
Открылась бездна, полна мышей -
Мыши бесчисленны, много мышей!
Жадно глумятся, рот до ушей,
Каждая с яблоком, будто мишень…
Злые зеницы наводит в зенит
Голубоглазый бандит.
И задирает обрезанный ствол
Золотозубый орел.
Мехом, мягким уютом, горжеткой,
Хвост распушив, комета летит:
Седой пограничник жмет на гашетку -
Метко стреляет, в оба глядит!
Родина! Как я люблю твой народ! -
Все тут сморкаются наоборот.
А сквозь голову льется голос,
Шевеля на темени волос:
«Смерть - одинокий колос
В дебрях несжатой нивы.»
И от этой дремучей тайны
Рассыпаются прочь комбайны,
Польза - только от ископаемых,
Только недра незаменимы.
Гневно дерутся кот и мышь -
Деревья гнутся, шумит камыш!
Дай-ка обнимемся, розовый фриц:
Небо над нами не знает границ.
На голубых небесах породнимся,
По кругу пустив одноразовый шприц…
Агнцы Божьи пасутся отарой,
Лишь гомосеки - возлюбленной парой.
А натуре пора на убыль.
Безнадежно, как звонкий рубль,
Иссякают певучие губы.
Ведьмы танцуют молча.
С неба - туманная сырость,
Правит умами вирус.
Нивы отколосились.
Все овечки в желудке волчьем.
И на болоте безумный тростник
Вырос, окреп, отшумел и поник.
***
Видно, крепко нагрешили
В прошлых жизнях мы с тобой,
Если нынче нас решили
Сунуть в этот мордобой.
Всякий тут или страдалец,
Или совести должник.
Мы такого навидались,
Что от зрения тошнит:
Анархические цацки,
Монархический кулич,
Лихорадка междуцарствий,
Диктатуры паралич -
Сколько их? Куда их гонит?
Кто им нас тащить велит?
На прабабкиной иконе
Всё темнее скорбный лик.
И не сращивают годы
Переломленный хребет:
Раньше не было свободы,
А теперь державы нет…
И всё это - лишь начало,
Кто б иное ни сулил;
Что бы нам ни предвещало
Положение светил -
Зло владения расширит
В предстоящие века.
Видно, крепко нагрешили:
Не отмолимся никак…
***
Как бесцельно мы, Родина, плещем,
Изливаемся, таем, журчим
Ароматами тлеющих женщин,
Перегарами грустных мужчин!
Как душою участвуем пылко
В репетиции лучших небес,
Распивая пустую бутылку,
Распевая беззвучную песнь..
.
Облетает слепая улыбка,
И плывет голубой табачок -
Я доволен тобою, голубка,
Наворкуй мне еще под бочок.
Злой слезою на пыльную сцену -
Только всхлипнуть и прах отрясти, -
Колыбельный, блаженный бесценок! -
Спеленай, убаюкай, прости...
***
Тешатся фурии
Смрадом незыблемым:
В доме накурено,
В небе надымлено.
В реках - распухшие
Трупы экологов,
То ли задушенных,
То ли заколотых.
Город - подмостками:
Здесь репетиция
То ли ОМОНская,
То ли бандитская.
Законопатия.
Вечные выборы.
Плещутся партии
Скользкими рыбами.
По телевизору -
Жидомасонство.
Давка за визами.
Пятна на солнце.
И затмеваем мы
День ото дня его:
Неотмываемы
И невменяемы -
С дрязгами, с мусором -
Тычемся в третье
Отиисусово
Тысячелетье.
***
Ну что ты, кликуша, заладил:
Держава, эпоха, народ…
Как Мурку - от жирной салаки,
Уже от патетики рвет.
Не зря молодая тусовка
Всё это в кавычки берет:
«Эпоха!» - А девичья попка? -
«Народ!» - А девичий перёд? -
Воистину жгучая тема!
Куда там трескучий набор -
Словес поединок бестелый,
Бесполых разумников спор…
О прошлом, о будущем, даже
О нынешнем дне - всё равно
Вся мудрость того не расскажет,
Что ведает семя одно:
Что скотство не ниже державства,
Что - с тварью иной наравне -
Нам первый завет: размножаться -
В истории иль в табуне.
ВЕТХИЙ ЗАВЕТ
Ни облаков, ни влаги, ни мелодий -
Огромен зной. И небеса чрезмерны.
Тяжелым солнцем полон долгий полдень,
Во все концы - напор могучей спермы.
О Элогим! Зиждительное скотство!
Сгинь, Логос! Да пребудет размноженье! -
И в тесные виски доселе бьется:
Гоморра - Лот - лоза - кровосмешенье…
На голубиный лад еще не соткан
Канон бесплотный о речном обряде:
В налитых кровью пышущих высотах -
Священный Бык с грозой набрякших ядер.
МАРКСИСТСКОЕ
Жилец на свете профессиональный
С младых ногтей отличен от любителя,
Зане предпочитает секс анальный,
Чтобы не стать безвременно родителем.
А дилетант, не зная извращений,
По-кроличьи плодится нерасчетливо,
Покуда голод яйца не прищемит, -
И каплет влага нищая со щек его…
Кровавый цирк опять нас позабавит,
Когда приспеет время долгожданное
И толстосумных отпрысков задавит
Подросшее потомство голоштанное.
***
По грибы. Знакомая опушка:
Прошлым летом красных резал тут.
Что-то ты расщедрилась, кукушка!
Столько на земле и не живут.
Я не прочь, конечно. Русской распри
Мне финал охота посмотреть:
Новый век под корень срежет красных,
Или нас удастся им стереть
В лагерную пыль? Не любопытство,
А прямой отцовский интерес
Ждет исхода: будет ли отыскан
Выход? И не на небе, а здесь.
Нет, кукушка, мне совсем не грустно,
Что неотвратим кромешный час.
Знать бы только: смрадное безумство
Дочадило все-таки при нас.
***
Наш паровоз вперед летит,
Лежу на средней полочке.
Вверху - сосед, который спит,
Внизу - соседи-сволочи.
Всю ночь орут и пьянствуют,
Заполненные скверною:
И зелием, и яствами,
И похотью безмерною!
На повороте тряханет,
Бутылки перекатятся,
А мы летим - вперед, вперед! -
И кто-нибудь спохватится:
Что впереди? Завал? Тупик?
Коварный склон? Истошный крик?
Закрутит всё в один клубок
Остервеневшая метель,
Прорвался горловой комок -
Лохмотья душ и клочья тел!
Из тьмы во тьму - скорей, скорей -
Летим! - Куда? - забыл, забыл!
И поезд посередь полей
Остановился и завыл…
***
Муравей пробирается в бурном лесу
Волосков на руке стихотворца,
А в полях, на троих растерзав колбасу,
Поминают кремлевского горца.
Вдоль худого запястья ползет напрямик -
Одинок, неподкупен, измотан…
Первой свежестью пышет бессмертный шашлык
На ноже у кота-бегемота…
Достигая уже сатанинских вершин,
Возвышаясь до грез каннибальских!
…И, последний, безумный рывок совершив,
Погибает под розовым пальцем.
***
Кибальчиш! Ты помнишь, мы с тобой
Буржуинов толстых одолели?
Верилось: то наш последний бой,
А теперь - вперед к заветной цели:
Братству духа равных в нищете!
Всем - свободу от былого мира
Выгоды! Сокровище - у тех,
Кто отрекся от гнилого жира!
Ну, и что в итоге? - Ты молчишь,
Плохиши всё с тем же аппетитом
Чавкают…Я думаю, Мальчиш,
Нам конец. Они непобедимы.
***
М.Жванецкому
Живой, талантливый, веселый,
Любим друзьями и врагами,
Еврей хохочет до усёру
Над нашим русским кувырканьем.
И мы, паяцам подражая,
Самонадеянно и тонко -
Взамен бесславного брюзжанья -
Хихикаем ему вдогонку…
Другого цирка и не надо!
Так и шумит под божьим кровом
Дурдом взаимной клоунады
Перемежаемой погромом.
***
В российских очах - коммунальная тьма.
И грустно соседствуют в местной культуре
Еврей с аккуратным набором ума,
Неряшливый русский с оккультною дурью…
Случается блеском взаимных сатир
Отчасти помочь роковой катаракте,
Но общая кухня и общий сортир
Любому способны испортить характер.
Сложить бы, что нажили тесным трудом
И так разверстать благородную смету:
Ивану - в Рязани бревенчатый дом,
Исаку - в Израиле апартаменты…
И сразу прозреть, что жильцы одного
И гном Померанц, и гигант Солженицын,
И Ягве суровый в столпе огневом,
И кроткий Исус в осиянной божнице.
***
Н.Михалкову
Чем ветви клюквенной России
Искусство гуще осеняют -
Тем патриоты некрасивей,
Тем унизительней мазня их.
Пора душою виноватой
Принять вердикт неустрашимый:
Здесь не было обетованной
Земли - ни при каком режиме.
Пусть разум возражает резко,
Что, мол, потворствуя упадку,
В годину клеветы еврейской
Не время резать правду-матку…
Нет! Не унизимся до лести
Ни одному из царств минувших.
Тем и велик Давид библейский,
Что адвокат ему - не нужен.
***
Чем злее ветер над избою,
Тем горше думаешь о том,
Как тяжко быть в России гоем
И как торжественно - жидом!
Пока по кровле обветшалой
Слеза небесная шуршит -
Не зная жалости и жалоб,
Скупает шифер шустрый жид…
И вот уже могучим солнцем
Румяный Мойша озарен!
А Ваня киснет у оконца
С туманным бычьим пузырем.
***
…Их мудрость - залетейского пошиба.
Глаза набиты восковой трухой.
Нет, ласточка сюда не залетала!
Здесь безраздельно властвуют Плутон
И Плутос. И в дословном переводе
«Еврей» по-русски означает «труп».
О, как бы закопать его поглубже
На Запад! К Геркулесовым столпам,
К чертям собачьим! Смрадное отродье
Античности, тягучий, сладкий яд
Укуса вурдалачьего по жилам
Истории всемирной…Вечный жид,
Будь проклят! Не убереглась Россия,
И вьются в небе сонмы упырей...
Всё расцветает гибели навстречу:
Весна идет, загробная весна.
***
Американцы! Наш уклад
Своими футами не мерьте! -
Ведь нами правит воля к смерти
Почти столетие подряд.
А вам долбит иной урок
Демократическая школа,
И в небе чертит Кока-Кола
Победоносный завиток.
Хотя и мы знавали пыл
Учительства и фарисейства,
Соблазн гуманного злодейства
И нашу совесть помутил,
И мироздание на «ты»
Мы тоже дерзко окликали
И на Луну почти слетали -
Но животворной правоты
Источник полностью иссяк
Для нас. И не Ковчег Завета -
Мы расточаемся по свету,
Заразу гибели неся.
Установить бы карантин
Жестокий, о правах не споря,
Чтоб с обреченных территорий
Не вышел больше ни один…
***
Пылиться Ветхому канону:
Библейских дел уже не будет.
Стада препоручив закону,
Стал пастырем отдельных судеб
Господь. И ныне каждый может
Молить о личном попеченье:
Пошли мне манны, святый Боже,
Как в оны дни еврейской черни!
Да, легче плотью сокрушиться
И сорок лет плутать в пустыне,
Чем рабство сытое у жизни
И мира мерзости густые…
Но днесь у Господом ведомых
Нет сил на праведные войны -
Не черпать им из рек медовых,
Пусть в Ханаане спят спокойно.
***
Крайностями кроенное время
И во мне сплело, как на заказ,
Анархизм заправского еврея
С великодержавством русака.
Бесит меня верткий буги-вуги
Волю получивших задарма,
Потешают потные потуги
Возродить Россию из дерьма.
Всё пустопорожние затеи,
Самоотрицанья результат:
Как взрывали храмы - для потехи,
Так теперь кресты им золотят…
Думать - гнусно, матюкаться - грустно.
В тупики уперты все пути.
Кроме лиры - не к кому приткнуться.
Дальше слова - некуда уйти.
ЧИТАЯ ТОЙНБИ
Сказать: «История не учит», -
По-моему, оклеветать
Старушку. Вслушаемся лучше,
Чем в отвлеченностях витать.
Пусть тьма подробностей кошмарных -
Коль обойтись нельзя без них -
Мы просветлеем благодарно,
Картину в целом уяснив.
И только одного урока
Нам не усвоить до конца:
Как отличить набат пророка
От пустозвонства мудреца?
Хоть сотни раз она упрямо
Предупреждала нас о том -
Мы за слепыми в ту же яму
Опять бестрепетно идем.
СЕНТИМЕНТАЛЬНОЕ
(слушая радио)
Всё лютей коммунальная наша вражда
Неокрепшие души калечит,
Но еще не устала поэтов рождать
Плодоносная плоть русской речи.
Голосок долетел из эфира ко мне -
От волненья надломлен и тонок, -
Словно солнечный луч на тюремной стене -
Так и спрятал бы в нежных ладонях!
Может, юный талант околесицу нес,
Только пронял всерьез, потому что
Не запомнил я даже, растроган до слез,
Кто читал: паренек иль девчушка.
Голоса у детей - на особенный лад:
В них звенит колокольчик небесный -
Будто ангел-хранитель устами ребят
Окликает Россию над бездной.
ЮДОФИЛЬСКОЕ
Я однажды зашел к переводчику древних словес.
В закоулках бездонной квартиры клубились евреи...
Будто пепел столетий лежал на хозяйской главе -
То серебряным прахом его удостоило время.
Густокровье семитское: профиль с горбинкой, глаза,
Где ирония века мерцает библейской печалью,
И картавой культурой кругом дребезжат голоса,
И у внуков кудрявых три тысячи лет за плечами.
В этих жилах история Божьего мира течет,
Вместо грязных усобиц и казней медвежьего края.
Погнушались жидовство привить на славянский дичок -
Захолустно живем и в бесплодной глуши умираем.
Что и было от вечного света в дремучей стране -
Лишь словесность да жалкая фронда прокуренных кухонь…
Так подумалось, глядя на семя абрамово, мне,
Скоротечной двуглавой империи выродку духом.
ГУЛЛИВЕРСКОЕ
Сам - добродушен, прост и мил,
Он с нами - каверзно-двуличен:
Мы утомили прочий мир
Своим непрошеным величьем.
В заветный круг войти стремясь,
Но не умея умалиться,
Всё ту же видим неприязнь
На гладких зарубежных лицах.
Который век сквозь времена
Неся проклятие пространства,
За строем строй переменять -
Не стоит попусту стараться.
Опять с размаху - жопой в грязь,
А что виной - слепая удаль -
Не разумеют лилипуты,
В карманах наших копошась.
ЮБИЛЕЙНОЕ
Ау, перестройные годы! -
Веселье, как после поста,
И сдобное слово «свобода»
Лоснилось у всех на устах.
В анналах - свидетельствуй, память! -
Такой революции нет:
Февраль, растянувшийся на пять
Весны ожидающих лет.
Мол, солнце ненастную пакость
Погонит - а мы подсобим…
И вдруг - разразившийся август
И сразу же осень за ним.
Хоть не был трудами оплачен -
Поспел урожай перемен,
Но редьки и вправду не слаще
Свободы отведанный хрен.
УГОЛ ПАДЕНИЯ
Мы от природы не уроды,
Но второпях произвели
Кривое зеркало Европы
В одну шестую часть земли.
И нам такой предстал вначале
Мордоворот - хоть свет туши.
Но мы не чахли от печали,
А хохотали от души.
Что с отраженьем стали схожи -
Теперь уж поздно горевать.
И мы поверили, что рожа
С рождения у нас крива.
Со стороны, быть может, страшно,
Зато забавно изнутри.
Себя увидев чебурашкой,
Британский лев, глаза не три!
Здесь шантеклер - рябою курой,
Здесь брюхом выглядит спина,
И вместо бестий белокурых
Кругом кавказская шпана…
Из векового гардероба
Наряды лучшие носи,
Старайся, старая Европа!
А мы тебя - отобразим.
***
Мир окреп разгородками, тюрьмами,
Перекрестьями и городами -
И клубится газетное курево
В арестантской прогорклой гортани.
Лишь в России двужильные узники
Самородный глагол выручают:
Только здесь положили на музыку
Треск махорки и топот овчарок.
А повсюду холеное пение
Так и сыплется в плоские миски:
Пенсы, центы, сантимы и пфенниги -
Вечной оперы мыльные мысли.
Ну, давай же, грязнуля, подхватывай!
Не прокормишься вшивым талантом.
Заверни табачок одинаковый,
За чужой потянувшись баландой…
***
Лес небрит и вечер хвоен -
Дай-ка я к тебе прижмусь,
Оставайся, Бог с тобою,
Переимчивая Русь!
Ломк и знающ, хрящ и взор -
Это небо и простор,
Гусь, крылатый нетоварищ,
Мимо леса, мимо гор…
Бремя русского терпенья
И кривой газетный гвоздь,
Пограничное затменье
И телега на авось -
Тем не менее, хотя
Перелетами с припевом
На пороге злая дева
Нянчит хищное дитя.
Все измучились, шутя.
А за далью - древо, древо!
Верный корень, крепкий зрак:
По цепи идет налево,
Спит на печке королева,
Царствует Иван-дурак.
***
Бремя мое легко
Лк
Вперед ли глядеть или в дали
Былого - само по себе
Неплохо. Но уши завяли
От споров о русской судьбе.
Не надо ни слез, ни злорадства,
Смешон разговор о правах:
Нам сладостно тьме покоряться
И дух перемалывать в прах.
Чем храмы обильней размножим,
Тем рьяней потом их крушим.
Христос - непосильная ноша
Для тонкой российской души.
Меж молотом и наковальней
Восточно-славянский вопрос:
Мы крестимся слишком буквально,
Зато и без Бога - всерьез.
ЕВРАЗИЯ
Тяжелой ртутью мреет русский Нил,
Зубчатый берег - вдоль дороги дальней...
Спит фараон в Москве пирамидальной.
Окаменел священный крокодил.
Заворожен окрестным волшебством:
Рогатым Гангом, Рейном лорелейным -
Иль новым откровением взлелеян
Обширный, затяжной, кромешный сон?
Пускай в ином эоне светлый час -
За веком век - и нужно ли быстрее? -
Могучий мост всё радужнее зреет
В незрячих и провидческих очах.
***
Смрад и злорадство: прощание с веком -
Будто бы ведьма при всех сожжена.
Сухо во рту от колючего смеха,
Влажно в очах от плакучего сна -
О неслучившемся. Непросиявшем.
Закалькулирован и подытожен,
Век дочадил гекатомбою зряшной,
Не ублажив ни богов, ни убожеств.
Уголь потухший взамен человечьей
Пламенной плоти - и в черных лучах
Бьет перепонками дружная нечисть,
Над пепелищем зловонно плеща.
***
Темное время года. Снег
Хочет помочь, замещая свет,
Но все усилия сводят на нет
Копоть и сажа.
Форд ли заморский, жигуль родной,
Сходствуя нравом с былой чумой,
Нагло считают себя одной
Из составных пейзажа.
Пагуба духу! Горе уму!
Что из того, что в расчет приму
Номер столетья и едкую тьму
Выдержит веко? -
Смрадом доймет выхлопная дыра:
Газу наддав, поспешает мрак
Всех убедить, что в эм-цэ-квадрат
Скорость важнее света.
***
Век пробежал - и снова толку нет:
Топтанье всё на тех же миллиметрах.
Что знаем мы о звездной глубине?
Об океанских гадах? О поэтах?
О женщинах? О смерти? - Ни одной
Не стало меньше тайной мирозданья.
Лишь добрались к «Титанику» на дно -
С восьмидесятилетним опозданьем -
Да по Луне прошлись. А уж фанфар
Гремучих! Расфуфыренной гордыни!
Всё злее попираем жалкий шар -
Красивые, развязные, крутые, -
Не меркнет светозарный Голливуд!
Счастливая разгадка всех явлений…
И, обмирая в зрительском хлеву,
Повизгивает розовое племя.
***
Лютует клык, витийствует кулак,
Вонзают сталь, палят из пистолетов…
На рейде плещет флибустьерский флаг,
На берегу - пирушка людоедов.
Нетрудно чудо-остров описать,
Где авторские властвуют законы,
Но в жизни - Робинзон съедает пса
И Пятница съедает Робинзона…
Покуда Божий парус не расцвел
В косых лучах всемирного итога -
Есть только выбор меньшего из зол:
Кровавый бриг иль черная пирога.
ШПЕНГЛЕРСКОЕ
Творят мадригал счастливый,
Звонкую оду рассвета -
Союзно - мечом и лирой -
Воины и поэты.
А потом сочиняют розно -
От полудня и до заката -
Свою плутовскую прозу
Торговцы и дипломаты.
Только сумерки нечем утешить:
Светлой игре на смену
Выползает кромешная нежить -
Банкиры и конгрессмены.
И тогда на изнанке мира
Возжигают неоновый праздник
Заправилы ночного пира -
Мафиози и педерасты.
БРЮЗГЛИВОЕ
Гремит самодовольный праздник,
Поправ достоинство труда, -
И разум нынче несуразен,
Как здоровенная елда
У импотента. Отшумела
Литература; веселят
Нас прибаутки шоуменов
И прочих телебесенят.
Нигде не отыскать спасенья -
Куда б ни схоронился ты -
От пустоглазого веселья
И белозубой пустоты.
И те, кто способа искали
Стоять с эпохой наравне,
Весь век должны прозубоскалить -
Лишь умереть по старине.
Из обихода смерть не вычесть;
И если не воскрес Христос,
То мир, под старость оязычась,
Не зря боится жить всерьез.
***
Ад не котируется нынче
И с Эмпиреем нелады:
Не всем везет на Беатриче,
Не многим по зубам латынь.
Любой путеводитель духа
Включает дантовский маршрут.
Туристов слушают вполуха,
Но слов на веру не берут -
Поскольку тем, кто жизнью выжат,
Претит загробная тщета;
И нет для нас дерзанья выше,
Чем неуклюжая мечта
О безболезненности плоти,
Нетлении любимых тел,
Толкучке звуков без мелодий -
О моложавой пустоте…
Не отзывается тоской нам,
Что здесь, дорогу потеряв,
Так и застрянем - недостойны
Иных порогов бытия.
***
Мир погружен в себялюбивый холод:
Сну снится сон, о мысли мыслит мысль.
В печальном кресле дремлет гинеколог.
Сидит в дупле задумчивый дантист.
Что ни творец - то собственною прозой
Удушен, чей кромешный колорит
Внушен такою Музой монструозной,
Что демонов при чтении тошнит.
То над пучиной благодарным Ноем
Себя воображает интеллект,
То щелкнуться в обнимку с Сатаною
Не брезгает в дешевом ателье.
А скорбный Дух кружит над дуралеем,
Чтоб милосердно плюнуть свысока,
Но лишь однажды - в давней Галилее -
Слепой прозрел от Божьего плевка.
И мы теснимся долгой вереницей
По берегам лирической слезы -
Сновидцы, гинекологи, дантисты,
Прозаики, мыслители, слепцы…
***
Торчим, как одинокие стволы,
Забыв корней и крон переплетенье,
И, половую жажду утолив,
Спешим укрыться в неприступном теле…
Но, говоря о личности, пора
Историкам оставить слог высокий.
А припадёт в трагедии сыграть -
Толкись до одурения в массовке.
С котурнов героических сойди:
Страданье одинокое нескромно.
На раскаленный вертел насадив,
Эпоха всех обжаривает ровно.
И впрямь - ни бог, ни царь и ни герой
Ролей не получили в постановке.
Любительской обходится игрой
Старинных пьес перелицовщик ловкий.
В задумке - впечатляющий прожект:
Столпить весь мир вопящею оравой,
Чтоб исчерпать наскучивший сюжет
Демократичной сценою с Вараввой.
***
Распинайся, в свидетели Небо зови -
Исступленных глаголов смятенного духа
Не пугается время: проклятья мои,
Даже если достигнут высокого слуха,
То навряд ли исполнятся. Кто я такой,
Чтоб на землю суровые громы накликать? -
Да никто. Только вздох, колебнувший огонь
Простодушной свечи перед Божиим ликом.
***
Оттрезвонили, отсветили,
Патриарший клобук обрюзг…
Золотистую Византию
Закоптила Святая Русь.
Православное помраченье,
Дух в надменном параличе!
Лишь музеи хранят значенье
Богородицыных очей.
А в церквах - на крестной лазури -
Чернь оклада ночным чехлом,
И младенец угрюмо хмурит
Немладенческое чело.
ЭМИГРАНТСКОЕ
Репетиция смерти -
За кордоном житье,
Как на автопортрете
Вдруг лицо не свое.
В зазеркальности зыбкой
Неизменны черты:
Тот же взгляд и улыбка -
Только это не ты.
Всё до боли знакомо -
Только боли здесь нет:
Исцеляется комой
Ностальгический бред.
Эту вещую запись
Я еще прокляну,
Но двустопный анапест
Погоняет волну,
Будто вправду покоя
Хочет наворожить,
Предваряя строкою
Пораженье души.
***
Полыхает крикливый неон,
Будто отняли душу у света.
Бесполезно бежать за кордон:
Здесь ли, там - всё чужая планета.
И покуда у пленной души
Неположенный свет не отнимут,
Пусть и дальше ее сторожит
Петербургский чахотошный климат…
***
На крыло, перелетная прелесть!
Облакам это небо оставим.
Под разливы осенней свирели
Махаоны сливаются в стаи.
От вороньего прянув соседства,
Дружный взмах журавлиной станицы
Обдает приунывшее сердце
Знойной Ливией, жарким Тунисом…
Нам, пернатым кочевникам, легче
Ночевать у морей африканских -
И уже по-цыгански щебечут
Сонмы ласточек в сонном пространстве.
ШВЕЙЦАРИЯ
Так еще в этом благостном крае
Далеко до Христовых страстей!
Маша весело в куклы играет
И от неба не чает вестей.
Ну а если душа и попросит
Поглазеть в отдаленье на страх -
Холостяк беззаботный, Иосиф
Выходные проводит в горах.
ПФЭФФИКОНСКОЕ
Августу и Еве Кайзер
Перед картиною в музее
Линяет будничная гиль.
Курится утром Цюрихзее,
За дымкой пряча Рапперсвиль.
Ни сил, ни средств не экономя
За весь неисчислимый стаж,
Здесь добросовестные гномы
Гранили сказочный пейзаж.
И могут с полным правом хвастать,
Что завораживают нас
Без титанического чванства
И гималайских выкрутас.
Как славно тут в избытке чувства
Витийствовать и трепетать!
Но повседневно жить - кощунство:
Зазорно к чуду привыкать.
НА ОЗЕРЕ
Волненье свое облекаю словами
Ленивому в лад колебанию вод, -
Насупленный лебедь ко мне подплывает
И корку намокшую плавно берет.
Любовно дивлюсь лепоте и порядку,
И солнце моргает на сонную зыбь,
И склон оживляют рубиновой рябью
Хмельные плоды волосатой лозы.
Пускай в слепоту меня старость забросит -
Печаль мою память легко утолит:
Зардеют в лучах виноградные грозди
И белые Альпы столпятся вдали.
***
Вдруг вспомнил, как, счастливый, обгорелый,
Я лазал по лозанской крутизне -
Вода ломала солнечные стрелы,
И начиналась Франция за ней.
Рептилий черепитчатую зелень
И кровель непривычный материал
Июнь, лучась безжалостным весельем,
До бронзового блеска раскалял.
За радости туристские в расплату
Жара морила с самого утра,
И влек меня готической прохладой
Чужих церквей гортанный полумрак.
Я заходил в пустынные соборы
И ставил толстобокую свечу,
Навязываясь Богу с разговором,
Хотя обычно - трепетно молчу.
Но там я был уверен, как ни странно,
Что храм вот-вот ответ произнесет,
Архангельским дыханием органа
Вздымая ребра сводчатых высот.
В АЛЬПАХ
То ль прозрачных высот не хватило для гор,
То ли тянет ко твердому дну -
Обступив берега бирюзовых озер,
Окунают себя в глубину.
Так легко в ледяной отрешенности вод! -
Ни объем не мешает, ни вес.
Но седые вершины и там стережет
Синева неотступных небес.
МОНБЛАН
Устав от вековечных споров
О достоверности чудес,
Земля в мольбе воздела горы
К пустынной синеве небес…
Но в утешение оттуда
Могла бы только услыхать:
«Уж если Альпы вам не чудо -
Так не о чем и толковать!»
ЦЮРИХ - РИМ.
ЭКСПРЕСС «РАФАЭЛЛО»
В вагоне ультрасовременном
Летим в классическую даль,
И за окошком постепенно
Шерстистые предгорья Альп
Всё нарастают, заполняя
Собою доверху пейзаж, -
И вот уже стена сплошная,
И в Сен-Готтард ныряет наш
Экспресс - а там еще немного -
И вот она, земля святых
Чудес! Железная дорога
С недвижной вечностью впритык
Проложена: Милан, Болонья,
Флоренция… Здесь каждый звук
Небесной сладости исполнен,
Наизаветнейшее - вдруг
Сбывается! Предместья Рима,
Термини…- Финиш! И теперь
Конец мечты неотвратимо
Вагонную раскроет дверь…
***
Всё это казалось далеким сначала -
И всё же родным оказалось потом:
В Италии тоже листва облетала
И Рим громоздился под серым дождем.
Фонтаны, ступени, обзоры, изгибы -
Забытая распря холмов и болот;
Имперского праха суровые глыбы
И ласковый свет молодых куполов.
А под куполами - златое мерцанье,
Молитвенный мрамор, святой полумрак, -
Восторга полны, обмираем сердцами,
Уже не вмещая ни зла, ни добра…
Величья латинского блеск нестерпимый!
Но только прикроет глазницы ладонь -
Под веками - ангелы, арки, руины
И дева Мария на сотни ладов.
Всех первенств на свете призер непременный,
И в трепете Клио сама перед ним -
И, время поправ, торжествует надменно
Жестокий, бессмертный, божественный Рим.
ВАТИКАНСКОЕ
Дальше можно уже не спешить:
Основное успел посмотреть.
После готики тянешься жить,
После Рима не жаль умереть.
Явлен дольним очам Страшный суд
И «Да будет!» сияющий миг,
И твердыню до грозных высот
Над апостольским прахом воздвиг -
Ах, для смертных столь дивных чудес
В этом городе наворотил
Бонаротти, что боязно здесь
За рассудок! - Пока невредим -
Прочь из вечности! В хаос родной,
Водянистую, плоскую темь -
Ждать, когда над полночной страной
Растечется бессолнечный день.
***
Вы - света вечного начало:
Он здесь был отделен от тьмы -
Венецианские каналы
И флорентийские холмы…
Собор Сан-Марко, и Дуомо,
И львы, и юноша Давид -
Всё то, что отроду знакомо,
Не потрясает, не дивит,
Но я, как блудный сын, прощенья
Прошу у вас. Душа, рыдай,
Омой слезами возвращенье
С лихой чужбины - в отчий край…
Вслепую буду, вероятно,
Плутать в загробной стороне,
Но и оттуда путь обратный
Найти надеюсь - лишь бы мне
На миг виденье просияло
Наперекор законам тьмы:
Венецианские каналы
И флорентийские холмы.
***
Как бледна карнавальная маска!
Неужели - сердечная боль?
Пятый год, веницейская сказка,
Доживаю в разлуке с тобой.
Не сказать, что ничем не утешен:
Тот же запах от мутной реки,
Не Сан-Марко - но голуби те же,
Не Риальто - но тоже ларьки.
Так же буднично - к чуду когда-то
Прикасался вот этой рукой,
Что теперь полукруглую дату
Отмечает полночной строкой.
РУСОФОБСКОЕ
Хоть мне предательство претит -
Ей-богу, не вернусь однажды!
Несносен заунывный вид
Моих нахмуренных сограждан.
Ни в чьей душе улыбки нет,
Как будто все переругались.
Один блаженный был поэт -
И тот по крови африканец.
Ужель славянам не бывать
В веселии нелицемерном
И остается уповать
На импорт эфиопской спермы?
Или крыловский Муравей
Теперь - не шуточным героем
И стала складка меж бровей
Национальною чертою?
***
Пожалуй, к нынешней эпохе
Не стоит слишком придираться:
Не все девчата - прошмандовки,
Не все мужчины - педерасты.
В разгар чечено-ингушетий
Напрасно каркают кликуши:
У злой истории в сюжете
Случались времена похуже.
Какой бы крах ни возвестили -
Не надо степени ученой,
Лишь стоит вспомнить Византию
С ее Софией обреченной…
Нет, в слепоте пропагандистской
О черноте не голосите! -
Сияет золотом бандитским
Восставший из руин Спаситель.
Помимо купли и продажи,
Куда ни глянь - сумбур весенний
И славный Боря Моисеев
В своем любовном трикотаже!
***
Всех равномерно рок прессует -
И злой процесс необратим.
Но мне фантазия рисует
Чреду размашистых картин:
То - с грациозностью оленьей
Под грозный юдофобский вой -
Еврей проскачет в отдаленье,
Мотая гордой головой;
То - с автоматом непреклонным -
Обрезанный спасая мир,
Славянофильскую колонну
Ведет пейсатый конвоир;
А то курносых и пейсатых
Полки заморские громят
И в зоне звездно-полосатой
Под янки бреют всех подряд;
То миллиардною оравой
С тибетских ринулся вершин
И узкоглазую расправу
Китаец весело вершит…
И только логика зловеще
Пророчит горшую беду:
Бескровную всечеловечность
В демократическом аду.
***
Все перед музыкой равны.
Но для солирующей власти
Разлад ослабленной струны
Верней скрипичного согласья.
Где стелется голодных сов
Полет бесшумно-крючковатый -
Флейтиста затмевает сон,
Трубач забит ушною ватой.
Смеркается мышиный хор!
И, стоя на коленях, острой
Указкой взвился дирижер -
Чтоб выколоть последний воздух.
***
Столетье истекло с таким итогом
Плачевным - хоть возьми и удавись.
Впотьмах скулит монтер, избитый током,
Пустил слезу искусанный дантист…
Кто целый век считался ловеласом -
Рыдает, что супругой не любим,
И на поверхность моря водолазы
Всплывают кверху брюхом из глубин…
Эфир забит визгливой перебранкой,
Киногерой на части рвет врага,
Шофер вцепился намертво в баранку,
Баран шофера вздернул на рога…
О времена, о нравы! О смятенье
Безглазых толп! Тоска бессмертных душ!
А где цвела безумная Идея -
Давно пасется низменная чушь.
***
Слух подбирает обрывки далекого грома,
Ветр кувыркает коробки, мочала, газеты…
Вот и связуй берега, правь упрямым паромом -
Дрожь по реке, волны бьют, полыхают ракеты,
Рвет облака грозный старт! Догорает пехота,
Прах столбенеет, уходят войска по спирали -
Ненависть, благовест, черная зыбь, непогода…
Ну-ка, очнулись, вдохнули, сомкнулись, воспряли!
Сербия! Сердце не смеет не в такт! Мы ударим
Дружно! А если не выстоим - так разорвемся
Вместе… Чем злей завывают крылатые твари -
Тем горячей вызревает славянское Солнце.
***
Если звонко-звонко вздудеть в трубу,
А потом с размаху вступить в борьбу,
А потом с почетом возлечь в гробу -
Жизнь была прекрасна!
Если телом дрябл и душой урод,
В барабан не бил, не любил народ -
Отдавай обратно весь кислород:
Ты дышал напрасно.
Если верил только словам и снам
И - в безветрии омертвелом - сам
Выгнул парусом небеса -
Вот поэт могучий!
Если за толпою жевал помёт -
Мол, житье не сахар и смерть не мед,
И причаливал рифмой куда прибьет -
Ты из общей кучи…
Если ты на мир ополчаешь речь
И кипишь врага до седла рассечь -
Пусть перо блистает, не меркнет меч,
Грудь не дрогнет.
Если сам за ним на осле трюх-трюх
И в живой крови не мараешь рук,
И ползучим брат, и крылатым друг -
Будь ты проклят!
ПОВСЮДУ БЕС ПРОТИВОРЕЧИЙ
***
Уже декабрь не разожмет когтей,
Но стынут в горле зимние восторги:
Нет снега. В безобразной наготе
Лежит земля, как труп старухи в морге.
Опять метеорологов прогноз
Недобрые накаркал чудеса нам -
Что уповать на оттепель всерьез,
Когда земле довлеет бледный саван?
Сезоны невпопад перемешав,
Недаром нас томит скупое небо:
Смирением исполнится душа,
Среди зимы вымаливая снега.
Земли закоченевшей скорбный вид
Забытым осеняет откровеньем,
Что заодно с природой предстоит
Нам благодатный подвиг воскресенья -
И светлых слез торжественный прилив,
Когда - весны возвышенным эскортом -
Над нами, поднебесье окрылив,
Станица журавлиная простерта…
И, предвкушая собственный полет,
Душа встряхнется и помолодеет,
Когда же, не на шутку распален,
Красавец май землею овладеет -
Ее преображенные черты
Поди узнай в распутнице весенней! -
И юному бесстыдству наготы
Сполна воздаст ликующее семя.
ЛБОМ НА СТЕКЛЕ
Где-то есть и мир, и Бог,
Но в зрачке бесплодном -
Лишь снежинок перепорх
За окном холодным.
Кружевная ерунда,
Хлопьями слипаясь,
Ниоткуда никуда
Плавно разлетаясь…
Сам себя наколдовал -
Не организован -
Суматошный этот бал
Белых невесомок.
Вниз и вверх, туда-сюда -
Полное раздолье!
Ни малейшего следа
Посторонней воли.
С долгим взором заодно
В снежном отрешенье -
Зимней ночи за окном
Нежное круженье…
***
Вплоть до небес блюдет архитектура
Заветы вавилонского кубизма:
Глухая кровля на коробке хмурой -
И только тучи зыблются капризно.
Здесь люд мелкопоместный, бесчиновный
Жизнь коротает в кинескопной грёзе.
И нет причин для ангела ночного,
И не дежурит черт на перекрестке.
Угомонив незлое поголовье,
Квадратный свет слипается в проемах,
И только звезды блещут исподлобья
На мирный край букашек и буренок.
***
Чем из последних сил дышать
Под этим сдавленным кошмаром -
С последнего бы этажа
Да грянуть в тротуар шершавый
Всем теменем… Из темноты
Всевластной - в царство полумрака
Перенестись, под сень плиты
Надежной, в цитадель не страха,
Но упованья. Строгий суд
Учтет смягчающие всхлипы
Моих мелодий: вознесут
К лучам ночную душу - либо
Уже навек сомкнут. Приму
Любой вердикт - но на свободе
Загробья! Лишь бы не в тюрьму
Земного времени и плоти.
***
…А мне по нраву и с руки
Со всеми вместе копошиться
В развалах пестрой чепухи,
Что наспех называем «жизнью».
А если треньем у виска
Сырую мысль разгорячаю -
Мне брызжет вечная звезда
В чело холодными лучами:
«Не умничай, остынь, оставь -
Не вычитай себя из суммы!
Пусть будут ласковы уста
И не скрежещут злые зубы.
Как девственный тетрадный лист,
Имей податливое мненье,
А там - привычка исцелит
Язвительное неуменье
Поддакивать… Удел зануд -
Влачить измученный кишечник,
Ночной страницы белизну
Пропитывая жгучей желчью».
***
В витринах выставили ёлки -
И сразу праздником запахло.
Авоськи, сумки и кошелки:
Предновогодняя запарка.
Вокруг витает снежный пух,
И слякотно у магазина,
Где испускают сдобный дух
Две пирожковые корзины.
Луна в неоновых потемках,
И я стою, заворожен;
И масляный, румяный, теплый
Мне греет пальцы пирожок…
Кругом веселое безумство
Бурлит задорною волной
И подмывает окунуться
В людское море с головой -
Не устоять! - Уже и сам
Плыву, подхваченный приливом
Надежд и веры в чудеса, -
Опять декабрь нетерпеливый
Всё перепутал и смешал
При расставанье суматошном,
И робко замерла душа
У счастья в розовых ладошках…
***
Где звенит ветерок-снеговей
И сверкает хрустальный мороз -
Розоветь среди белых ветвей,
Пробираться меж звезд и берез.
Переливы ночной пелены.
Сыплет искры блистательный прах.
Леденец двухнедельной луны
Тает сладким лучом на устах…
Вьется, кружит заснеженный путь,
Потакая воздушной ходьбе,
Завлекая поглуше свернуть,
Заплутать в ослепительной тьме.
***
Волною - «Panasonic» неусыпный,
Бессонница - серебряным ручьем.
В ночном эфире полыхает скрипка,
Луна слезит расплавленный зрачок.
Мол, на блаженства трепетный проросток
Сквозь пелену с улыбкой посмотри:
Где мыкалось прилежное сиротство
И крыса грызла тыкву изнутри -
Взмахнул усами кучер долгополый,
Рессорой дрогнул золоченый шар,
И - магиею черной магнитолы -
Кружит на бале золушка-душа!
ГАСТРОНОМИЧЕСКОЕ
Шпагатом хвойную добычу
Перехватив, шагают бодро
Отцы семейств. Суббота нынче -
Всего три дня до смены года
На свежий-рыхлый-пухлый-новый!
Долой заплесневшие корки!
Всё ближе час румяной сдобы,
Слоеных и бисквитных оргий.
А сервелат? А гусь? А кета?
А студень? А селедка в шубе? -
Потом - привычная диета,
Но с этой ночью мы не шутим.
… Еще бокал? Еще кусочек? -
Раздолье полное халяве!
В разор - но праздник будет сочен,
Хотя бы ночь - да отгуляем!
***
На заоблачных вершинах -
Спозаранку допоздна…
Сон по образу снежинок,
Снег по зарисовкам сна.
Безделушки, украшенья -
Календарный эпилог:
Заполошное круженье,
Кружевной переполох!
Предвкушенье золотое,
Мишуры пушистый вздор,
Волхвование на хвое
Под Рождественской звездой…
ПРЕДНОВОГОДНЕЕ
Щекой - на горячей подушке,
Душою - на облаке снежном.
Волшебно мерцают игрушки,
И воздух - игольчато-свежий.
Последняя ночь перед сказкой:
У ёлки сердечко трепещет.
Взвалил Дед-Мороз коренастый
Мешок тяжеленный на плечи…
Ах, что в нем? - Напрасно гадаю.
Увы, старикашка занудный
Умеет хранить свою тайну
До самой последней минуты.
Не скоро седые куранты
Под крики и звон золотистый
Двенадцать пробьют аккуратно! -
Он вдоволь еще насладится
Томлением нашим безгрешным,
И вновь ожидание чуда,
Не вторя желаниям здешним,
Наполнит бессонницу чью-то…
И ёлку закружат игрушки,
Мерцая хрустальной раскраской, -
Щекой на горячей подушке
Последняя ночь перед сказкой.
***
С годом распростившись,
Дрыхнуть невозможно -
И, не допостившись,
Праздную безбожно.
Но ненаказуем
Тот, кто заморочен
Братственным безумьем
Новогодней ночи.
Как в гульбе повальной
Не принять участья? -
Ближним, средним, дальним -
Всем желая счастья!..
Пусть претит обычай
Православным чувствам,
Праведничать нынче -
Большее кощунство.
РОЖДЕНСТВЕНСКОЕ
Тот вылупился - тот подох.
Извечная константа в сумме.
Лишь в день, когда родился Бог,
Наверняка никто не умер.
Потом - всё та же череда,
Опять баланс безукоризнен.
Но эта прибыль навсегда
Весы склонила в пользу жизни.
Как в перебранке затяжной
Сказать решающее слово,
Простое чувство: «Я - живой!» -
Счастливой гордости основа.
ФИЛОСОФИЧЕСКОЕ
Повсюду бес противоречий
Творит размеренный прогресс.
Недаром юности перечит
Хандра (по-нынешнему - стресс) -
Не то в запале отрицанья
Окажется по силам ей
Переустроить мирозданье
В угоду прихоти своей.
Меж пропастью и верой в чудо
Звенит натянутая нить,
И сладу нет с проклятым зудом
Хоть что-нибудь переменить!..
Но, промотав в горячке странствий
Запас наследственных страстей,
Всё больше ценишь постоянство -
Друзей ли, климата, властей…
И жизнь научит понемногу
Любви и Правды торжество
Переложить на плечи Бога,
Почти не веруя в Него.
И будет клявшим эту землю
Завидна участь мудреца,
Который, всё как есть приемля,
Ждет безразличного конца…
Здесь только Смерть хозяйкой ходит
Меж нас, непрошеных гостей,
И разговоров не заводит,
Какого мнения о ней.
Её крикливою предтечей
Да будет жизнь! И с нею бес -
Варить в котле противоречий
Диалектический прогресс.
ЗИМНИЙ ВЕЧЕР
Где над бурой толпой у метро
Чистый голос трубы одинокой -
Даже если до мозга продрог -
Хорошо потоптаться немного.
Отрешенных мелодий полет
С обертонами грусти высокой,
И «Прощанье славянки» ведет
Прямиком на маньчжурские сопки…
Стертых лиц круговое родство -
Все замешаны в сутолке мглистой! -
Лишь одно не от мира сего:
Запрокинутый профиль артиста.
***
Сбивая с будничного ритма,
Над суетой, текущей густо,
В подземном переходе скрипка
Рыдает о судьбе искусства.
Свершает свой маршрут нелегкий
Толпа устало-деловая,
И опадают сторублевки,
Футляр слоисто устилая.
Свой долг, свой грех ли покрываем -
Глаза потупив, как убийцы?
Но от подземного рыданья
Не так-то просто откупиться…
***
Поет Орфей, рыдают камни,
Поэт в шедевре правит слог -
И только бесталанный Гамлет
Бормочет вечный монолог.
О принц! Не усложняй вопроса.
Всё на поверхности лежит:
Нам жизнь дается слишком просто -
Но гибель надо заслужить.
Уже отыскан способ верный:
Глагол, созвучие, стопа…
А Черной речкой или Гебром
Окончить - пусть решит судьба.
***
Мороз упрятан под замок,
Со льдом пролет, снежок зажилен -
Какой-то матерной зимой
Нас нынче с неба обложили.
И мы сморкаемся в ответ
С таким же смыслом неприличным:
В годину вирусных побед
Не время нежностям лиричным.
Надежда, что ни день, - скупей,
Прогнозы бодрые - всё глуше.
Непросветленная капель
Плюет в бессолнечные лужи.
И поэтический язык
Вещает - вымучен и снижен -
В диапазоне от слезы
Гриппозной - до плачевной жижи.
***
Слушать взвои ветра? Нет уж! -
Лучше сам спою.
Спит жена, зарывшись в ветошь, -
Баюшки-баю.
Подвывая, замерзая,
Об руку с тоской
Выйду в желтое мерцанье
Ночи городской…
Жуткий парк. Тропа вдоль свалки -
Не свернуть никак.
Две заблудшие русалки
Просят огонька.
Хриплые трущобы, черный
Снег на мостовой.
Безнадежный, обреченный,
Шаткий путь домой,
Где укроюсь до рассвета -
В черепе толочь,
Что взъерошенная ветром
Наворчала ночь.
***
Хоть я певец праздношатанья,
Но разделяю дельный взгляд,
Что в смерти - только ожиданье,
А в жизни страшно всё подряд.
Плутай, прогуливай, болтайся -
А все-таки не забредешь
В край заповедного согласья,
Где не владычествует ложь
Обыденности, где не меркнет
Душа, где празднует Весна,
Где не тускнеют фейерверком
Расцвеченные небеса,
Где юность и любовь - навеки,
Где нет растерзанных сердец…
Но даже при таком разбеге
Строфе конец - всему конец.
***
Среди мятежных и кровавых
Страстей бумажного народца
В уютной тесноте романа
Душа калачиком свернется.
И мир, наскучив темнотою,
Стекается ко мне под лампу:
Комарик-невидимка ноет
И кот украдкой тянет лапу.
Но, видно, в сей юдоли плача
Забвенья нет ни днем, ни ночью:
Комар безумный крови алчет,
А кот - порвать страницы в клочья!..
Мой мир! Оставь меня в покое.
А если зол, что неприкаян, -
Струись укромною строкою,
Ко мне в роман перетекая…
ПОЛНОЧНЫЕ ПРОГУЛКИ
Мечтой о недотроге,
О хрупкой балерине -
Отрубленные ноги
В колготочной витрине.
А грёзой о простушке
И безмятежной ласке -
Неоновые хрюшки,
Рекламные колбаски.
А ртуть смеженных окон,
Зашторенные тени? -
Куда ни вспыхнешь оком -
Повсюду наважденья!
Проспекты на болоте
Колышутся, томятся,
Дразня разъятой плотью
И сочным светомясом,
И сладкая досада -
Витать газообразно
Вдоль призрачных фасадов
За призраком соблазна.
***
Душа моя, светает! Погляди
В окошко и порадуйся: дождались!
Нарядный снег, вальсируя, летит,
Березки молодые тоже в танец
Пустились бы - но голыми, увы,
Не принято: не за городом всё же.
И вот, нагие с ног до головы,
Лишь топчутся на месте, зябко ёжась…
А нам с тобою, что, слабо сплясать,
Душа моя? Под музыку рассвета
Январского? - У нас ведь полоса
Счастливая… Ты празднично одета,
И я сейчас накину что-нибудь
Поярче - и закружимся на пару!
Ну, соглашайся, нечего тянуть -
Гульнем, коль настроение припало!
Самим себе докажем, что пока
Совсем не постарели мы с тобою
И при желанье даже трепака
Могли б отбить ямбической стопою.
***
Здесь достаточно света, чтоб видеть других,
И достаточно тьмы - самому схорониться…
Заметая следы от строки до строки,
Отыскать на бескрайних просторах страницы
Поукромней местечко. Родня и друзья
Без меня обойдутся: не так уж и часто
Мы и раньше общались. Друг друга терзать
Несогласьем взаимным - не значит общаться.
В отрешенье от мира ничто не слепит.
Гость незваный - и тот по-особому дорог.
В одиноком бесстрастии больше любви
К человечеству, нежели в тесных раздорах.
Будь злодеем, героем, поэтом, святым -
Только сам не давай и не требуй совета:
В этой жизни достанет на всех правоты,
Ослепительной тьмы и кромешного света.
САМОБИЧУЮЩЕЕ
Веками неподвижный камень
Отвесная долбит струя -
Но быстро в душу проникает
Бездействия смертельный яд.
Блажен, кто верою своею
От безнадежности привит,
Кто под рукой всегда имеет
Противоядие любви,
Кто поглощен благополучно
Круговоротом дел и встреч
И смог заботою насущной
Томленье смутное развлечь…
Да будет проклят неврастеник,
Познавший на своем веку
Лишь искушенье крепких стенок -
Шарахнуть хрупкую башку.
***
Душа - не более, чем форма
Для прошлого. Ну, как снежинка -
Для капли, побывавшей в горных
Высотах, где не любят жидкой
Расплывчатости. Здесь единый
Закон имеет примененье -
И снова в жижу обратимы
Все наши чудные мгновенья.
Пускай сокровищница чувства
Полна - мы вечности не купим,
Покуда мудрое искусство -
Как форма форм, былое в кубе -
Не выручит из положенья,
Назначив подлинную цену.
Ты помнишь чудное мгновенье? -
Так за перо! За кисть! На сцену…
СЕМЕЙНОЕ
Сентиментален, как убийца,
И музыкален, как шкатулка,
Желаю навсегда забыться
В твоих объятиях, гадюка!
Обвей меня лукавым телом,
Язви мне душу сладким жалом,
Чтоб невралгия улетела,
Неврастения убежала…
И я отвечу на укусы
Таким же гибельным лобзаньем,
С напором страстного искусства
В глубины тайные дерзая…
Сплетаясь жгучими власами,
Сливаясь влагой ядовитой,
Вскричим дурными голосами,
Друг другом пламенно увиты!
***
Верховые на площадке
Друг за дружкою в кружок.
Разномастные лошадки
Ископытили снежок -
С грацией неторопливой,
Равномерною трусцой,
Комья снеди воробьиной
Оставляя за собой…
Эй, буланый, что такое? -
Стал. Наскучила рысца.
Роет нервною ногою,
Холкой стриженой тряся.
С ним наездница лихая
Совладать должна сама -
Шенкелями управляя,
Усмиряет скакуна…
Вот картинка - загляденье!
Лучших нравов образец:
Юность, властное движенье -
И покорный жеребец.
ПАРКЕРОВСКОЕ
Златоперые рыбки виляют в своем
Тесном космосе: камни, растенья, улитки…
Сотней ватт освещен и согрет водоем,
На чешуйках - нарядные блики.
Пообедав, на пару дают кругаля,
Плавниками волнятся в минуты покоя,
Померцают - и вновь теребят мотыля
Плотоядною нижней губою.
Чьим раденьем они под покровом зыбей
Расцвели - лупоглазые, нежные дуры?
Или вывел таких на забаву себе
Кропотливый любитель натуры?
Вот и мнится - едва лишь метафорой тронь:
Не аквариум ли - эта мира привычность?
Где поэт золотым помавает пером,
В стенки тесного космоса тычась…
ДОСУЖЕЕ
Еле тлеющей строкою
Опротивело чадить.
Что бы мне еще такое
На досуге учудить?
Перепиливать опилки?
Макароны продувать? -
Больше молодости пылкой
Силу некуда девать.
Хоть и петушится время,
В драку - Боже сохрани!
Деньги делать? - Но, скорее,
Нас печатают они.
Помогать зеленым писам,
Технократию срамить? -
Мне сдается, нету смысла
На помойке мусор мыть.
Совестно оставить сына,
А не то бы - красота:
Кирзачи, рюкзак за спину -
И айда к святым местам!
Чтоб у колыбели света
С жизнью душу помирить
И под небом Назарета
Безымянно помереть…
НА ПАПЕРТИ
Раз поэт ни на что не пригоден в миру -
Значит, мир никуда не годится.
Для проклятья последнего хрип соберу,
Стиснут намертво лапой когтистой
Нищеты. Не дано бессловесным постичь,
Что не пропасть меж духом и вещью -
А другой просто нету Вселенной, опричь
Созидаемой вещею речью.
Пораженье поэзии - общая смерть.
Немота - пустотой отзовется.
Улетучится воздух, расхлябится твердь,
И померкнут бесхозные звезды.
Ни ковчега - уплыть, ни луны, чтоб завыть,
Ни ковша кругового на тризне…
Как такую напасть отвести - так и быть,
Подскажу недогадливой жизни!
До смешного задача спасенья легка,
Спохватиться лишь вовремя надо:
Полковриги на день да стакан молока
Могут мир удержать от распада.
РАСЧЕТЛИВОЕ
Нелепейшая из причуд -
Искать с Фортуною союза.
Напрасно хмуриться учу
Свою улыбчивую Музу.
Хотя бюджет у нас дыряв -
Нам с нею не бывать внакладе:
Душа моя, благодаря
Высоким связям, всё уладит.
Есть мазохическая сласть -
Бранить судьбу за недостачу,
Но если жизнь уже сбылась -
Какой желать еще удачи?
Лирического барыша,
Сводя баланс, никак не вычтешь,
И ненасытная душа
Ворчит, скорее, по привычке…
Всего за год я сколотил
Совсем не шуточные средства
И ухитрюсь, того гляди,
Оставить круглое наследство.
ЗЕМНУЮ ЖИЗНЬ ПРОЙДЯ ДО ПОЛОВИНЫ
Нет, без влюбленности не смог бы
Влачить лирическое бремя!
Взахлеб рассказываю Богу
О чудесах Его творенья.
Вокруг - на солнечной полянке -
Витают в золотистой дымке
И грациозные смуглянки,
И грандиозные блондинки...
И всех, переплетаясь бурно,
Как наважденью подобает,
Сластолюбивая натура
Дремучей страстью обступает.
Экклезиаста полигамней,
Библейской шерстью порастаю -
И пена валится клоками
Со зверской морды мирозданья...
И славословлю полдень летний
За преизбыток бычьей силы,
За половое исступленье,
Что движет солнце и светила!
САМОУЧИТЕЛЬ
Из потока - скорей на сухой бережок!
Это первая заповедь счастья, дружок.
Ну, а плыть довелось - по теченью греби -
Вот вторая. А третья - глубин не люби
Даже вчуже. Повсюду успеешь пешком
И не верь, если скажут, что есть кое-что
Кроме счастья. Неправда! Спроси-ка тогда:
Разве нам отмеряют бессчетно года?
Не спеша и в сторонке смакуя свои,
Не впрягайся в отечества, дружбы, семьи
Ломовые оглобли. Запомни: твой воз -
Что в карманы вместилось. А прочее брось
Дурачью на поживу. Будь легким, дружок!
Даже счастья не надо - и так хорошо.
***
Неуклюже-головастый
Полуповорот -
Нагловатая развальца
Пожилых ворон.
То бранятся всею стаей,
То бредут поврозь,
Черным зраком проницая
Сущее насквозь.
Им задворок наших ведом
Неприглядный вид,
Но ничто пернатым ведьмам
В мире не претит.
Нет, не выклеван из книжек
Благостный резон:
Дотяни до ста - таким же
Станешь мудрецом.
И картавую старуху
Привечает стих,
Как наследницу по духу
Киников былых.
Подогрела в перебранке
Вечный аппетит -
И на мусорные баки
Пировать летит.
СЛЕДОПЫТ
Радуйся! - Ты не один,
Кто-то в мире есть еще.
Видишь: хлебца насадил
На березовый сучок.
Стало быть, любитель птиц.
Это значит - не плохой
Человек. Посмотрим вниз:
Твердой ли ступал ногой.
Да, не пьяный. Хорошо -
Хоть и на закате дня -
Вдруг открыть, что кто-то шел
Столь похожий на меня
Той же тропкой. Лишь судьба
Режет кайф напополам:
Одинокая ходьба -
Но по родственным следам.
***
Кутая в небесный пух
Спинку и животик,
Вновь лесок скрипуч и сух,
И - по снежной моде -
На рябинах крапчатых
Гроздья - в белых шапочках.
Ветки - в теплых рукавах,
Ножки - в жарких унтах.
Скрип да скрип искристый прах
В просеках обутых -
Это я ботинками
Попираю тихую
Полночь. Плавает луна
В пролуби морозной.
Высь лучиста, тень черна.
Вздрагивают сосны.
И меж сосен рыскает
Нежить серебристая.
***
Не замолкаем, не пьем, не скучнеем,
Словно в пустыне: и трудно, и мягко…
На языке - неземным угощеньем -
Белая крупка, небесная манка.
Чем беспросветней и неодолимей -
Тем впереди виноградней и хлебней!
Переплетенье взволнованных линий
В правой руке, и счастливые - в левой.
Только б чуток осиянного солнца -
Через Синай ледяного тумана
По мановению перенесемся -
И пообедаем в обетованной!
***
Тьма распушилась. Шушукает нежная нежить.
Дремлющий ужас кристальною солью присыпан.
Если не шепотом - чем еще душу утешить?
Логос вполголоса над тростниковою зыбкой…
Очи смежает малышка, волна добежала
До побережья. Плеснула сонливая склонность,
И зашептались, мешая концы и начала,
Вечный тростник в темноте и застенчивый Логос.
***
Звезды занавешены. Час полночных странствий
Вдоль по разветвлениям крови: вверх и вниз.
В замкнутом берушами звуковом пространстве
Шелестит и ёкает чудный организм.
Где благие помыслы? Роковые страсти?
Злые наваждения? Огненная речь? -
В замкнутом берушами звуковом пространстве
Так легко и сладостно по теченью течь…
Без руля и паруса, в безмятежном рабстве -
Наплываем - пятимся - движемся - кружим -
В замкнутом берушами звуковом пространстве,
В натиске и отплеске животворных жил.
***
Моей звезды высокий свет
Уже из полночи не вычесть,
Но мир, погрязший в большинстве,
Плевать хотел на единичность.
И вот - во Млечной толкотне
Спеша смиренно затеряться -
Того гляди, совсем на нет
Сойдет небесное дворянство.
К стыду признаться, даже нам,
Питомцам благодатной ночи,
Знакомы только имена
Созвездий - но не одиночек!
И сам - ценитель я лишь тех
Диковин, что удобней скопом
Любить: словес, листвы, людей,
Снежинок и песка морского…
***
Сними-ка мне с белка ресничку,
А то слезится бедный глаз,
И пеленою непривычной
Действительность заволоклась.
Давно не плакалось. Пожалуй,
Уже лет восемь. Недосуг.
А для порядка не мешало б
Соленой жидкости в носу
Порою пощипать. Не всё же
Хохмить и на плачевный мир
Глядеть с улыбкой толстокожей…
Но ты ее с белка сними,
Ресничку эту. Нужен повод
Поотвлеченнее для слез.
Не увлажниться бестолково,
А в три ручья, навзрыд, всерьез
Готов… Назрело. Но вначале
Очистим взор, чтобы взглянуть
Незамутненными очами
На окружающую муть.
***
Сочиняю свою голубую звезду,
Чтоб с Земли улетать ненадолго.
Там таких же высот торжествующий дух
Достигает упорством, но только
Не дано испытать - никогда, никому! -
Что обычно случается после:
Бонапарт не вступает в пустую Москву
И поэт не становится взрослым.
Там такой же бессмысленный круговорот,
Как история наша земная,
Но Сократ ядовитую чашу не пьет
И апостолов не распинают.
Не растерзан святой, не развенчан герой
И художники - вечные дети…
Отчего же они признаются порой,
Что завидуют нашей планете?
***
Божественный стержень графитовой ночи:
Все линии мира чисты и равны.
Как ярко ласкает геометра очи
По струнке обрезанный ломтик луны!
Раскинется Млечно, спиралью завьется -
Пылает и чертит, плывет и молчит…
И - разум накрыв полусферою звездной -
К бессонному сердцу сжимает лучи.
В РАБОЧИЙ ПОЛДЕНЬ
Зачем провожу я оплошно
За радио краткий досуг? -
Романса щемящая пошлость
Опять защипала в носу.
В ладони лицо погружаю,
Но влагу со щек не сотру.
Трепещет душа, подражая
Дрожанью рыдающих струн…
И вовсе он гением не был -
Слова сочинивший поэт,
А все же, наверное, ведал
Какой-то заветный секрет:
Как наших сердец заскорузлых
Умаслить заржавленный бой,
Наполнить иссохшее русло
И сладкой встревожить тоской,
Уверить, что сущее - ложно,
А прав - замирающий звук…
Зачем провожу я оплошно
За радио краткий досуг?
НАТЮРМОРТ
Непотушенным окурком
Тлеет прошлое упрямо.
Апельсиновою шкуркой
Усыхает жизнь кудряво.
Кожица картошки пылкой,
Плесень в огуречной банке.
На зубцах щербатой вилки -
Скромной трапезы останки.
Колченогой табуретки
Равновесие хромое,
И холодные объедки
Так и просятся в помои…
Но среди картины сирой,
Как вальяжный иностранец, -
Гость полуночного пира -
Маков бархатный багрянец.
***
Неизреченной высотою
Пылает потолок незрячий!
И если я свечу задую -
В ответ из темноты заплачут.
Слетелись от ночных окраин
Кому над пламенем поется,
И если я окно закрою -
Пыльца о стекла разобьется.
Ожог с блаженною истомой
Перемежая невесомо…
И если я пером остыну -
Умолкнут жаркие высоты.
***
Хлебаю чай без аппетита,
Еще на сутки постарев,
А за окошком - вид небритый
У дымных утренних дерев.
Скрипят недужные суставы,
Зевота бродит по лицу,
А по стеклу пейзаж усталый
Пускает мутную слезу.
В мозгах туманно, в мире зыбко:
Последняя застава сна…
Но вот — забрезжила улыбка,
Размаялась голубизна.
Хребет пружинит, взор трезвеет,
В эфире - диктор-весельчак,
И дом напротив розовеет
В еще невидимых лучах.
А вслед за Эос молодою
Могучий Гелиос грядет,
Своею плешью золотою
Приподнимая небосвод!
УТРО
Февралёк ворожит в молодых небесах
И мурлыкою жмурит живые лучи,
И нагретый снегирь поджигает пейзаж,
Причиняя глагольный трезвон с каланчи.
Сколько можно в беззвучье слоновых костей
Сторожить языки из окошек чужих!
От рассыпанных искр возгорается день,
Мягкой лапкой рассвета снежок распушив…
Наступает кружение с правой ноги,
Заливает кофейник веселый огонь,
И восторженной грудкой пылает снегирь,
И поет котофей на цепи золотой!
АНТИСОВЕТНОЕ
Я в житейской сваре не советчик -
Языком своё бы размолоть:
Временем подсоленную вечность,
Пустоту, сгустившуюся в плоть…
Попросту - земную нашу долю.
Промежуток от рожденья до
То ли нового рожденья, то ли
Сразу до финального Ничто.
Оба варианта вероятны
В равной мере. Только интерес
Не в потусторонности невнятной -
Где-нибудь пристроит нас Творец.
Там ответ получим на халяву.
А задача - отведенный срок
Стойко продержаться на вертлявом
Шаре, уходящем из-под ног…
Поиск равновесья. Некой точки,
Где на четвереньки не влечет.
Монастырь? Засовы одиночки?
Найденные - все наперечет.
В толчею лишь сунься - изувечат!
Скопища людские стороной
Обхожу, в житейском не советчик:
Этот мир еще четвероног.
***
Этот мир для сравнений устроен,
Под метафоры ловко подогнан -
Всё напоминает другое,
Только небеса бесподобны.
Оттого и возводим очи,
В синеву окунаем взоры.
Просветлен - означает: беспочвен,
Невесом, не покрыт позором
Тяготения. Мощью слитной -
Строй небес - очам посторонним,
Но для ангелов очевидно:
Несравненность - начало строя.
ЭРОТИЧЕСКОЕ
Под мышкою баба. Любовь до рассвета.
От наших объятий краснеет восток.
А счастлив ли я - вы спросите у ветра,
Который унес мой нечаянный вздох…
Подружка в экстазе зубами скрипела,
Точь-в-точь как и я, когда ночью решал:
К душе ли балластом подвешено тело
Иль парусом к телу - шальная душа?
Вопрос на засыпку. Эх, братья по классу,
То бишь виршеплеты, опять до зари -
Кто больше за жгучую Музину ласку?
Тряхнем-ка звенящею мелочью рифм!
Но в такт содроганьям последних трамваев -
Заместо оргазма - озноб до костей,
И смерти заноза в мозгу нарывает,
И ходики тикают в темя со стен…
Такой уже мрак - не под силу рассвету.
Но вдруг - озарением дарит восток:
Высокий вопрос низводить до ответа -
Сродни рукоблудию - стыдный порок.
ПЕСНЬ
Глазенки протрет краснощекий рассвет
И заголосит - с хрипотцою спросонок,
И первый трамвай прогрохочет в ответ,
И хмуриться нет никакого резона.
Пусть ночи действительность нашу чернят -
Но солнце рассеет и тьму, и сомненья!
И ранняя пташка, и жирный червяк
Готовы исполнить свое назначенье.
Прыжком из постели! Под душ ледяной!
И вату долой из ушей волосатых!
Всё настежь! И тьму, и сомненья - долой!
Ату паразитов, коленом под зад их!
И сердце недаром в галоп норовит
Без страху опять на рожон напороться:
Для подвигов и для великой любви
Его разбудило горячее солнце.
ПОД БИТЛОВ
Солнце лупит в окно. Горловой перехват.
О любви распевает бликующий диск.
Упоенье, столбняк, ни вперед, ни назад:
Жизнь прекрасна до слез - так поплачь, не стыдись!..
В каждой капле играй, лучезарный восток:
Целый день, целый век, целый свет впереди!
За аккордом аккорд набегает восторг
И лохматой волной закипает в груди.
***
Зачем копить на докторов? -
Бесплатно пользует природа.
Весны крутой водоворот
Поглотит зимние невзгоды.
Февраль, со Сретенья начав,
Готовит небывалый праздник,
Окрестностей бродильный чан
Залив пузырящейся грязью.
Неаппетитные на вид
Со снежной скатерти отбросы -
Но запах голову кружит,
Как утренняя папироса…
Всегда премьерою весна -
Аншлаг неделя за неделей,
И постановки новизна -
Удача зрелого апреля.
Как громом высь поражена!
Деревья рукоплещут стоя,
В избытке чувств на кружева
Обильно брызгая листвою…
И, обеспамятев, цветет
Наш сад в отваге безоглядной,
Покуда страсти не уймет
Июнь рецензией прохладной.
***
Гуманитарной средой обитанья
Кто-то пресыщен, а кто-то измучен...
Только поэту прозрачные тайны
Выданы в долг - под проценты созвучий.
Что ни мелькнуло - выплачивай складно,
В рифму тяни стихотворную лямку:
Ни мошкары, ни пичуги бесплатной,
Ни ручейка, ни цветка на халяву!..
А не в убыток словесная подать!
На дармовщинку ему не живется -
Будто и впрямь возмечтал отработать
Все озаренья, закаты и вёсны.
***
Ненастье берет нас гнусавым измором,
А голубизна застигает врасплох -
До самого неба набухли соборы
Всей гулкою плотью своих куполов.
Протаявшей твердью - от слякоти ветхой!
Лицо запрокинешь в лучистую гладь,
И жмуришь, и ощупью тянешься кверху -
Весеннее слово губами достать...
Где плавало круглое благоразумье
И колокол толстый гудел свысока -
Одни восклицанья витают в лазури,
На вольную волю слетев с языка!
***
Познав паренье и паденья,
И тупики, и зов дорог,
В борьбе с инстинктом размноженья
Мой гордый разум изнемог.
В борьбе стыдливого пера
С воображением растленным…
Но шутки в сторону! Пора
Укореняться во Вселенной.
Однажды влипши в передрягу
Семейно-бытовых проблем,
Я личным счастьем, как ветрянкой,
Раз навсегда переболел.
Но ежегодно обречен
В горячке мартовской метаться…
О в чреслах зуд! Весенний гон!
И таинство, и святотатство!
Пускай в ответ на вопли эти
Скопец-рассудок не язвит,
Что только кровь продлится в детях
И в лучшем случае - язык:
Хоть не соитья сладкий труд
Созиждет вечной жизни остов,
Но дух твердеет, словно уд,
На лоне плоти плодоносной!
***
Фартовые девчонки
Торопятся на праздник,
Трамвайный бок исчеркан
Стремительною грязью,
И, приподняв на воздух
Клубы нарядной гари,
Мужчины мчатся в гости
Летучими кругами.
Неужто в самом деле
Сплошному обалденью
Подвержены капели
Обширные владенья?
Нет входа лишь завистливым,
Понурым и злосчастным!
И взблескивают лысины,
И челочки лучатся...
***
Едва лишь душу страх оставит -
Сжимает голову тоска,
И мыслям тесно в мирозданье,
И вечность как-то коротка...
Верней, пуста. Взамен искомой
Свободы - Музы нищий дар:
Безвыходного лексикона
Четырехстопная тщета.
***
Тот свет еще интересует,
А здесь надоедают быстро
И ночь со вкрадчивым безумьем,
И день с настырным здравым смыслом.
Всё пережевано в романах:
Война и мир, отцы и дети -
Мол, начиная с Авраама,
Напрасно носит добродетель
Свои упрямые вериги:
Ни Богу не нужна, ни людям.
Что ни эпоха - то зверинец,
Что ни Креститель - то на блюде…
Одно здесь иродов сильнее -
Чтоб мы с надеждой не расстались:
Благоуханной Саломеи
Бесстыжий и бессмертный танец!
***
Полон весеннего визга,
Сверху присыпан сиянием,
Шлепает сапиенс юный
С легкой сосулькой в устах -
Разум капелью пронизан,
Воздух омыт обаянием,
Оттепелью многострунной -
Солнца полуденный взмах!
PRIMAVERA
Сухой асфальт средь мартовских трясин -
Как праведник в эпоху Ренессанса.
Ну, город! - Всех беспутством заразил,
Забрызгал, залихватским привязался
Мотивом: отплывают острова,
Звенит шугой раскованная дельта!
Протаяла шальная трын-трава
На всхолмиях горячего безделья…
А фантиков! А пробок от Клико
Балтийского! Шампунистых флаконов!
Прозрачно, дерзновенно и легко,
Заляпанным пестрея балахоном,
Грядет по водам солнечная страсть
И крепит на подрамник холст гигантский -
Запечатлеть взволнованную грязь,
Накладывая ангельские краски.
***
Если Бог впереди мускулистых полков -
Значит, самое время - на штурм облаков
Под разгром барабанный!
Если целит архангел святое копье -
Значит, мы кучевых супостатов побьем
И циклон протараним.
Узурпатора серого с трона сместим,
В небесах утвердим надлежащую синь,
Подперевши лучами, -
На престол вожделенный, царевна Весна!
И щитами победно звенят словеса -
Божьи однополчане.
ПАСХАЛЬНОЕ
Чуя вешнее тепло,
Позабывши про увертки,
Мухи бьются о стекло
Около открытой фортки.
Тупо тукают башкой,
От сияния свихнулись, -
Кто же нынче не блажной?
Кто в апреле не безумец?
Но и летом, и зимой -
В этой жизни кто не пленник?
Нет, не надо головой
Колотиться в исступленье:
Чтобы вырваться туда,
За прозрачную преграду,
Нам распахнуто всегда
Слово Божье где-то рядом…
***
А город полон горлинок,
А небо - колоколенок,
И от лучей накопленных
В лесах неугомон:
Трезвонят переливчики,
Журчат междусобойчики,
И чокают стаканчики
С расплеснутых сторон!
В пернатом охмелении
Витает население,
Хмельное воспарение
Взлетает с высоты! -
Рассада изумрудная,
Волна бесповоротная,
Земля невероятная -
Лазурные сады!
***
К мимолетному проблеску льнут стебельки
Помидорной рассады на окнах:
Голубое теченье небесной реки
Облака запрудили, намокнув…
Хоть совсем ни луча, даже вовсе ни зги,
И в слезах переплет безутешный -
Всё равно к небесам развернет лепестки
Безрассудная тяга надежды.
***
Как весенняя улица плещет,
Разливается, тает, журчит
Ароматами сладостных женщин,
Одорантами гордых мужчин!
Без оплаты участвуем пылко
В репетиции лучших небес -
Разбивая пустую бутылку,
Распевая летучую песнь!
Наплывает слепая улыбка,
И бурлит голубой родничок, -
Мир наполнен тобою, голубка! -
Будь, волнуйся, воркуй горячо…
На весельем залитую сцену
Выбегать, исполняться, расти -
Новой жизни блаженный бесценок
Всей душою спеша загрести!
***
Разгар веселого просмотра:
Как чистокровный парижанин,
Плутовок ласковые бедра
Протяжным взором провожаю…
А грёза возлагает руки -
И целомудренно, и пылко -
На беззастенчивые грудки
И попочки наоттопырку.
Шалит фантазия-плясунья,
Лиясь весенними кудрями!
И легкое, как свет, безумье
По сердцу сладко ударяет.
***
Разлад в пучинах организма,
Зато лирическим нутром
Так счастлив, будто обкурился
Иль трахнул Мерилин Монро!
Иль причинен реальной шмарой
Напор - внутри ветвистых жил -
Того же трепетного жара,
Что за ночь вербу распушил?
Таков сезонный график: всею
Душой - в эротоманский чад
И, сберегая цвет весенний,
Окуривать свой нежный сад…
***
В облетевших догола
Лиственным ударил залпом
Взлет апрельского тепла -
Долгожданный и внезапный.
Нынче лесу повезло:
Получив наряд авансом,
Сквозь зеленое стекло
Сам собой залюбовался.
Вербочки! - пушисто вверх.
Лапочки! - пушисто книзу…
В проглянувшей мураве
Муравьишек вереницы
Заструились по делам -
Бестолковые спросонок…
С полуслова потекла
Сага летнего сезона.
От макушек до корней
Все в поту, и хор веселый
С каждой трелью всё верней
Вторит солнечному соло!
АЗБУЧНОЕ
Расцветают сотни трав,
Бальзаминов и купав,
И у каждой поутру
Голосок звенит в бору.
Прилетают стаи птах -
И скрываются в кустах,
И щекочут изнутри
От зари и до зари.
Набухают сонмы дев -
И походкой, и присев,
И у каждой между ног
Спрятан узенький манок.
И стекаются на зов
Строчки ласковых азов,
Поднимает вешний звук
Настроенье нежных бук.
Что за прок от недотрог? -
Не пускать их на порог!
Жизнь, глагол, земля, добро,
Дева, птаха и цветок…
ПАТРИОТИЧЕСКОЕ
Забывается о вечном
В изобилии съестном -
Всюду запах огуречный:
Нежной корюшки сезон.
Золотинкой аппетитной
Рыбки лакомо шкворчат,
В кухне малогабаритной
Распуская сизый чад.
До отвала насладиться,
К блюду с горкою подсев…
Что Венеция и Ницца -
Там такое и не снится!
Мне из питерских традиций
Эта вот - милее всех.
***
Квадратный бред ползучих новостроек
До опиумной грёзы возвышая,
Вбирать весну тягучею ноздрею -
И выпускать ее воздушным шаром
Над зарослями, где неуследимо,
Одушевляя аромат рассветный,
Объем зеленый лиственного дыма
Вокруг себя навеивают ветви…
Луч на пути - кому посторониться? -
Всё нарастать, сближаясь постепенно, -
И на пространстве утренней страницы
Развеять окружающие стены.
***
Еще воздушный аромат
Цветет меж каменных громад,
Блестят умытые проспекты,
Зевает розовый инспектор…
Что ни мгновенье - мир ясней,
Но большинство еще во сне.
На влажно-голубом капоте
Радар готовится к работе…
Безмолвие, прохлада, свет,
Обветренный велосипед,
Плеск голубиный, вздор вороний,
И никакого Бога нет
В моем светающем районе.
***
Опять кошмар зеленокожий
Над горлом лезвие занес…
Пошли мне эндорфинов, Боже,
В мой суицирующий мозг!
В окне весна, в желудке булка -
О чем тут можно горевать?
Чревата встречами прогулка
И гонорарами - тетрадь…
А гонорары - летним взлетом!
Тогда поди ее достань -
Не лязгай бритвой, гад зеленый:
Не про тебя моя гортань.
АНТОЛОГИЧЕСКОЕ
Странник! По жизни спеша, временами лозою
Горестный путь услаждай, чресла расслабив свои…
Кубок заветный налив благодатною влагой,
Помни: Вакх краснорожий вырастил трех дочерей.
Первая - Радость, вторая - Сила, а третья - Отвага.
Чтящий святую лозу с ними знакомство сведет.
Как на подбор хороши, только долго любить не умеют,
А отлюбив - своему на руки брату сдают.
Этот был Вакхом зачат на ложе Медузы Горгоны,
И Абстинентный Синдром - мерзкое имя ему…
***
Не итог словопрений,
А извечный ответ:
Чем безумнее время,
Тем трезвее поэт.
С краю выстроил дом свой,
Чтобы видели: есть
Мировому содомству
Должный противовес.
Но расчет обоюден:
Знаки переиначь -
Образумятся люди,
Взбеленится рифмач…
А на все укоризны:
Не в стерильности толк!
Мол, зачинщики жизни -
Вместе: похоть и долг.
И довольно попыток
Плюс без минуса взять:
В жизни, как у магнита,
Полюсов не разъять.
***
То черемуха окликнет
Замечтавшиеся ноздри,
То навеивают липы
Свой привет медвяно-гроздый...
Улыбнулся глупый голубь -
Мол, глядите: май нарядный,
Словно бабочка, приколот
К синеве невероятной!
Настроенье - по погоде,
Но веселья не убудет,
Коль в небесном половодье
Облака набаламутят.
Всё равняется на праздник,
Всё подверстано к восторгу:
То в черновиках погрязну,
То от озаренья вздрогну…
А летучий рой красавиц,
Не успев полураздеться,
Крупной дрожью сотрясает
Хрупкий разум песнопевца!
***
Стройна, как луч, возвышенною тропкой -
В свои семнадцать невесомых лет -
Она идет, помахивая попкой,
И небеса блистают ей вослед.
Не удержать бразды безумной речи,
Не заслонить бесстыжие глаза!..
В горячий гимн сливается кузнечик,
И в озаренье реет стрекоза.
Но, вороша чешуйчатые листья,
Уже таится в низменных кустах,
Чей взор исполнен похоти землистой
И злой соблазн змеится на устах…
Не отягчай свои семнадцать весен!
Не снисходи с блистательной стези -
Но свысока - лучом победоносным -
Ползучее затмение пронзи.
***
Волною одиночества
На кухне светоносной
Вновь прополоскан дочиста -
И выплеснут под звезды:
На площади свободные,
Где проплывают мимо
Лишь облачка безродные
Да спутник нелюдимый,
С кем и находишь полное
Взаимопониманье,
И стопами двудольными
Шатаешься по маю,
Пока не рухнешь с песнями
В душистом озаренье
На дружные созвездия
Светающей сирени.
***
Как назревает чих в ноздрях,
Грядет горячая заря -
Взметнуть огромные лучи
И брызнуть розовым «апчи!»
На небо!
Как нарастает жаркий шар,
Всплывает светлая душа
Над зыбким горизонтом снов,
Желая миру: будь здоров!
Будь счастлив!
Как золотая синева,
С утра безоблачны слова,
И в каждом - солнечная суть:
Защекотать, взойти, блеснуть
Над миром!
И, как несметная сирень,
Расцвел душистый божий день,
Где неотъемлемый чуток -
Пускай не гроздь, так лепесток -
Поэты!
РОДИТЕЛЬСКОЕ
Став уже докучным старожилом,
Я тебе одно скажу, сынок:
Что б земная мудрость ни решила,
Если под собой не чуешь ног -
Никогда не отменяй полета!
Слово старших - для тебя пустяк.
Может, мы напутали здесь что-то,
И на самом деле всё не так.
Выслушай всеобщее сужденье,
Только соглашаться погоди -
Значит, нету силы тяготенья,
Коль она тебя не тяготит!
Каждый отродясь к чему-то склонен:
Под ярмом ходить иль налегке,
Тот гуляет с сердцем на ладони,
Этот - со свинчаткой в кулаке…
Кто-то может, что другим не в жилу, -
Так что выбирай, сыночек, сам:
Льнуть к земле прилежным старожилом -
Иль сгорать от страсти к небесам.
***
Родить и выпестовать чадо...
Скажи: вторым изданьем выйти -
Но без досадных опечаток,
В откорректированном виде.
Что ж, титул передать не сложно!
Снаружи мы не оплошали.
Но стоит глянуть под обложку -
Там отсебятина сплошная.
Иметь святые убежденья
Наследственность не обязует!
Пред тайной самозарожденья,
Увы, генетика пасует.
И безоглядная натура
Кропает на манер шалавый -
Взамен прилежной корректуры -
Свои задиристые главы.
***
Я был задумчивый ребенок,
Зане духовные отцы
Мне шею свили из веревок -
И дернули за все концы!
В начале жизненного мая
Уже я скреб младую грудь,
Подавленно осознавая
Свою двусмысленную суть:
Не покушаясь на чужое,
При блеске медного гроша
Весь век выделывать душою
Удушливые антраша
И в закругленности бескрайней
Раздутой кверху головы,
Как бы резвяся и играя,
Хрипеть под небом голубым.
***
То ль в мозгу - вчерашние наброски,
То ли дождь бренчит по водостоку...
За окном волнуются березки,
Но о чем - не слышно из-за стекол.
Знаменуя всепогодный траур,
Ртутный столб до слякоти приспущен.
Что ж! - сварю живительной отравы,
Погадаю на лукавой гуще.
Нет для меланхолика плачевней,
Чем среди эпохи заблудиться!
На дворе - еврейские кочевья,
Горцы, минареты, дзэн-буддисты...
Соплеменной - ни души, ни плоти.
Из своих - лишь пригоршня глаголов,
Дрожь берез в крестовом переплете,
Горечь в кружке да промокший голубь.
ЕЛАГИН
Когда ни просвета во взоре тоскливом -
Бетонные бельма легко удалить:
От стен улизнув, постоять у залива,
Морским горизонтом зрачки утолить.
Любая деталь акварели подробной
Душе уподоблена, как на заказ:
Две чайки в лучах, ветерок из Европы,
И волны, и львы, и ленивый закат...
Всё блещет и плещет - и кто разберется:
Ты сам или остров - картины творец,
Где вечер горит, западающим солнцем
Насквозь проницая укромный дворец.
***
Бурный май под всеми парусами -
Не могу никак перебеситься…
Полно вам просвечивать трусами
Сквозь прозрачный вздох тугого ситца!
Без того взъерошенного зверя
Делая дурнее и глазастей,
Сколько можно реять в атмосфере,
Распуская розовые снасти!
Исчерпала зимние ресурсы
Разума засушливая мера,
И, куда ни тронешься, по курсу -
Волны - пена - перламутр - Венера!
***
Одни тела вдоль тесных улиц -
Что ты наделала, весна!
От плоти души отомкнулись -
И улетели в небеса.
В пятнашки - за весной вдогонку,
Мелькают по пятам за ней!
Стрижами чиркая по звонкой,
Отточенной голубизне…
А нам - бескрылым, потным, бренным -
Порыв единственный знаком:
Не выше безоглядной пены
Над прохладительным пивком.
***
В ладони листик молодой
Я растираю по дороге -
И долго отдает ладонь
Горчинкою зеленой крови.
Вот так бы дух перемолоть,
Себя в древесное затиснуть,
Одеться в лиственную плоть,
Плеснуть наветренным витийством…
И вид, и род покинуть свой:
Людские всхлипы, гнев и жалость -
Бесчеловечною красой
Над их дорогой возвышаясь...
***
На юность, на свиданье с милой,
На всё на свете опоздав,
Гуляю с веточкой жасмина
В благоухающих устах.
Гордыня, блажь, тоска, бравада -
Цветок в четыре лепестка.
А вместе - повод ароматный,
Чтоб были сомкнуты уста.
Как я, самовлюблен, беспечен -
И одинок несчастный мир.
Накрапывает летний вечер,
И дождь прекрасен, как жасмин.
***
Выйдешь в час - а в три уже светает.
Облако, посланец полусвета,
Спинку перед солнечным свиданьем
Выгибает под ладонью ветра.
В воздухе чуть слышно пахнет теплым
Хлебом, свежей выпечкою жизни.
Голубеют заспанные стекла,
Не успев со тьмою подружиться.
Но зато с искусством небывалым,
Даже сонных зрителей волнуя,
Край зари за розовым кварталом
Золотит осколок новолунья...
С первым шумом, славное хозяйство! -
Грузовик развозит разносолы -
А за ним вприпрыжку увязался
Желтых бочек выводок веселый.
НА НЕВЕ
В империи творятся чудеса,
В лазури тают розовые звезды…
Июньская Аврора. Три часа.
Небесный бисер до крупинки роздан.
И снова оживляет берега
Размах снастей, азарт рыболовецкий -
И в сотни колокольчиков река
Уже звенит, подергивая лески…
Любому непременно повезет!
Лучистое предчувствие улова!
И неводом раскинут горизонт -
В обетованье чуда золотого.
***
Жизнь, отыгравши все утраты,
Барашком скачет налегке,
Жасмин вскружает ароматы,
Жизель танцует на ноге.
Над рассыпными лепестками
Смеются желтые рога,
И бесшабашными кругами
Порхает легкая нога!
И нарастает по спирали,
Смеша цветочную толпу,
Герой балетной пасторали -
Бодливый завиток во лбу.
***
Гулкой медью до края расколотый,
Рокот - крупною дрожью по коже:
В черной туче колдующий колокол
Проливную грозу растревожил.
Оркестровые ямы наполнены,
Заклубился косматый Бетховен,
Добела раскаленные молнии
Так и пышут из дымных верховий...
Божий мир, пропадающий пропадом,
С головою - в ревучей воронке,
И разряд разъяренного грохота
Ураганные рвет перепонки!
***
Тормошит, срывает, веет!
Весь растрепан после взбучки! -
По небесному хайвэю
Мчатся гоночные тучки...
Но уже отклокотало,
Отсверкало, отгремело -
Глохнет дождевая лава,
Смыта грозовая пена…
Погляди: на первом месте
Снова солнечный водитель!
И в лазурном равновесье
Торжествует победитель.
***
Отликовал звонок последний,
И сдан решительный экзамен -
Июнь в зеленом изумленье
Глядит лазурными глазами
На переполненные пляжи
И бриллиантовые брызги!
С утра сверкает зной вальяжный
На позолоте бескорыстной -
И, страстью распалив слепою
И доходягу, и атлета, -
Всех увлекая за собою,
Звеня, в зенит взлетает лето!
***
Секрецией неугомонной
Младой организм объят:
Во мраке бушуют гормоны
И железы влажно горят.
Хоть разум еще недоразвит,
Повадился чувственный вихрь
Вздувать натуральною страстью
Синтетику плавок тугих!
То бабочку ловишь культурно -
На крылышко бант приколоть,
То вдруг эрегируешь бурно,
Шокируя крайнюю плоть…
И бесы под ребрами пляшут -
До всяких седин в бороде -
И в пекло нудистского пляжа
Сигают за тесный предел!
***
Хотя июнь бессменно светит
И на термометре Ташкент -
Меня пронизывает ветер
Сквозь дырку в правом башмаке.
Хотя кругом бушуют грозди,
Соцветья жаркие горят -
Впивают жалобные ноздри
Лишь увяданья аромат.
Хоть зной безумный лупит в бубны,
Стрижи восторженно визжат -
Лишь ламентациям доступны
Отверстия в моих ушах.
И ликованье буйных красок
Напрасно тычется в глаза -
Пока переползает праздник
Безденежная полоса…
***
Н. Бердяеву
Мыслитель мозги растопырил,
Резон с абсурдом примирив.
Но что он может знать о мире,
Не слыша в нем согласья рифм?
Пока добился примиренья -
Засеребрилась борода…
И только храм стихотворенья
Всё обнимает без труда.
Лишь здесь, под сводами простора,
Друг друга незачем пихать
И, позабыв свои раздоры,
Бок о бок смысл и чепуха.
***
Всей тушею безжалостной
На город невезучий
Давление снижается
И жмет слезу из тучи.
И туча горемычная
Расплакалась послушно,
И жители привычные
Захлюпали по лужам...
Всё горше сверху сыплется -
Аж кровли прогибает!
А снизу с каждым выплеском
Веселья прибывает:
Кругом зонты нарядные
Нашествием восточным,
Русалочки с наядами -
В сумбуре водосточном,
И те и те - без лифчиков!
Целующийся хохот
В отвесных, переливчатых,
Танцующих потоках!
НЕЗНАКОМКЕ
Чуть тронулись от знойного перрона -
Веселая прохлада возле щек:
Влетая сквозь разомкнутые окна,
Попутчицу ласкает сквознячок…
Блаженство, моя солнечная бука!
Исчадие полуночных молитв!
Глаза лучатся чувственным испугом,
И локоны порхают у ланит…
Приворожен, но случаю не верю:
Сколь далеко мечту ни завлеки -
Нас разлучит таинственная Пери,
А может - голубые Осельки…
Взволнован, словно бурный Казанова,
Лишь локтем чиркну об осиный стан
И, отплеснув, до самого Сосново
Твоим соседством буду осиян…
НА ДАЧЕ
С кротким видом дразня своего двойника,
Время в зеркале тикает вспять.
Для того ли я в бездны ночные вникал,
Чтобы здесь легкомысленно спать?
«Ну так, может, со мною часок проведешь? -
Выходи, натянув капюшон», -
Прошуршал, запинаясь, начавшийся дождь
И на цыпочках к лесу пошел…
Погоди, дай задую свечу, я не прочь -
Мне с тобою всегда по пути.
Только жаль, что яснее становится ночь:
Дальше облака нам не уйти.
***
Смиряюсь: нынче я не вправе
Подлунный мир назвать врагом -
Так мягко он перебирает
Мой чубчик теплым ветерком.
И, перемирие навеяв,
Мигает ласковой звездой…
Одушевленные мгновенья,
Вины взаимной дружный вздох!
Всё заодно, всё в нашей власти:
Дыханье, ветерок, звезда, -
И долгожданное согласье -
Мы нежно верим - навсегда.
ЛУГОВОЕ
Всё не вечно - цветы и люди.
С увяданьем любой знаком.
Незабудка, давай не будем
Умирать, превзойдем закон!
Не в гербарии, не в заветной
Лире - просто переживем
Всё живое, весь мир несметный, -
Полный цвет - сохраним вдвоем!
Навсегда удерем отважно
От безглазой с ее косой…
Кто-то должен дерзнуть однажды -
Отчего же не мы с тобой?
***
Небеса - в библейском стиле -
Для возвышенных очей
Грозных туч нагромоздили -
Впору плотничать ковчег.
Подучиться, наловчиться -
И срубить пловучий дом!
Но на этот раз нечистых
Мы с собою не возьмем.
Только бабочек любимых,
Птиц да кошечку одну,
А кто прошлый раз не вымок -
Пусть теперь идет ко дну!
***
Вновь небесные солдаты,
Отбивая шаг,
На плечах несут заката
Раскаленный шар.
Горловое междометье,
Горний гарнизон!
И гремит прощальной медью
Бравый горизонт…
Так, над катафалком алым
Знамена склоня, -
Ежедневным ритуалом -
Похороны дня.
***
Под утро свойства горизонта
С опасной бритвою в родстве:
Горячей краской вдруг, спросонок,
Зальется вздрогнувший рассвет…
А после - душу нам с тобою
Саднит под пластырем небес:
То ноет стиснутою болью
Зари пронзительный порез!
Жесток и свят, как обрезанье,
Для нас порядок заведен:
Восход навечно в расписанье -
А мы однажды не взойдем…
В чудесном солнечном бессмертье
Безжалостное что-то есть!
Не просыпайся на рассвете,
Под злое лезвие не лезь.
***
Старенье, ночь - а там и вынос
Усопшего. Червивый прах.
Лишь попирая очевидность,
Мы прозреваем в небесах
Надежный смысл. Все обольщенья
Небытия - для слабых глаз,
Но при бесстрашном освещенье
Теряют вкрадчивую власть
Над зрителем. Силен лукавый
Трюкач! Но главным из чудес -
Поверх времянки балаганной -
Шатер незыблемых небес.
***
В навязчивый песок за шагом шаг,
За годом год - в прилипчивую тину...
Пустынна современная душа,
Как сон без снов и книжка без картинок.
Рассудочный урок от сих до сих
Сиди, зубри, а там - на боковую…
Пока тебе напористый курсив
Не выведет оценку роковую
Четырехзначной цифрой под крестом:
Пора вставать! И марш за аттестатом!
Глаза в глаза с негаданным Христом,
Но вероятней - с завучем хвостатым.
***
Верблюд - в игольное ушко,
В солидный тон - юнец безусый,
А я тягаю окушков
Под соловьиные безумства.
Всё та же страсть меня свела
С удачею на ставке очной -
Как дробь до целого числа,
Мир сокращен до поплавочка.
И вместе с лесой на волне
Фортуна зыблется слепая,
Былую холодность вполне
Отменным клевом искупая.
***
Лазурь безоглядная, знойная нега.
В густой духоте вызревают сады.
Зады огородников задраны к небу,
И солнышко жарко ласкает зады…
Над бухтой балетные бабочки плещут,
Оса басовитая в травах гудит.
Струну подсекая, танцует подлещик -
Барышников! Дух замирает в груди!
И вечер, душистые лавры стяжая,
Нам чуткие ноздри не зря волновал:
На черном кругу - золотая зажарка,
И в белом фарфоре - янтарный навар!
***
Измаялся. Который год
Брожу в недоуменье детском:
Как странно - столько дураков,
А подурачиться и не с кем!
Родня, знакомые - увы,
Все удручающе серьезны.
С таким же видом деловым
Добычу катит жук навозный,
Не ведая, что так легко
Стряхнуть насущного громаду
И однодневкой-мотыльком
Мерцать над миром ароматным!
***
В краю веселых дачных истин
Потехе - время, делу - час:
Плотвою балую Мурыську,
Варю варенье по ночам…
Потом - диванное блаженство:
За тридевять - едва прилег…
Ведь для заочных путешествий
Не нужен толстый кошелек.
А днем - грибные похожденья,
Глядишь - и лето промотал.
Пусть для кого-то время - деньги,
По мне, лишь праздность - капитал.
***
Яйца проваренного круче,
Нежнее, чем бисквитный крем,
Небрит, как молодой огурчик,
И коренаст, как старый хрен…
Устойчивым загаром дачным
Взялось лирическое темя.
Внутри природа пастерначит,
Снаружи праведность толстеет…
Хотя искусство обглодали
Резцы коммерческих времен -
Поэт веселыми плодами,
Как яблоня, обременен.
Блеснет сравненье, заискрится
В строку попавшая смешинка -
И над зернистою страницей
Кудахчет верная машинка -
О зреющей ветвями внутрь
Душе, к усладе рифмачей,
Неторопливой, как минута,
И быстротечной, как ручей.
***
Когда разбегаюсь припрыжкой беспечной
В зеленой саванне, в прозрачном бору -
Немножко досадно, что я не кузнечик,
Не жаба, не кролик и не кенгуру.
Хотя икроножными я не обижен
И в беге практически неуловим -
А вот не умею подскакивать выше
Кусачей и жвачной своей головы!
Так, видно, судил мне Творец неподсудный -
На этом застрять роковом рубеже,
Чтоб вечной занозой рекорд недоступный
Слегка нарывал в беззаботной душе…
***
Вспыхивают светляки
Хвойных почек. Дело к ночи.
Но пока невелики
Стайки звезд, и оторочен
Вечер голубой каймой;
Засыпая, лес лопочет
Шепелявою листвой…
Да и мне пора заснуть.
Но едва притормозило
Слово, как в далекий путь
Увлекает Мнемозина,
Снарядив узлом добра
И страданья, но по силам,
Чтоб души не надорвать.
С этой ношей - хоть куда;
Но без путеводной нити
Рифм - добычею стыда
Тут же станешь в лабиринте
Памяти, где сохранен
Жгучий подлинник событий,
А не Музино вранье!
Пусть уж лучше, вопреки
Больно колющейся яви,
Полыхают светляки
Хвойных почек, шепелявит
Лес, и к звездам головой
Я улягусь на поляне
И усну под лепет свой.
В ЛЕСУ
На вселенский лепрозорий
Капай, капай, светлый дождик!
Мир, пронизанный слезою,
Сберегается надежней.
Пусть в пленительных объятьях
Ни один не вскочит прыщик
На старательных медбратьев,
На стерильных медсестричек.
Скоро мученик заразный
За пределы будет выслан,
Угасая ясной язвой,
Иссякая мутным смыслом.
Вот же он, слепой источник
Лепоты эллинистичной:
Эти сложные листочки,
Перси, ягодки, лисички…
Лишь у светописи дивной
В лапках - истинные звезды,
Бисерною паутинкой
Овевая сладкий воздух.
НА ДИВАНЕ
Люблю о счастье помолчать,
Когда в полуденную пору
Пылинки плавают в лучах,
Блистая золотым убором.
Вдоль занавешенной жары
Неторопливым наважденьем
Кружат несметные миры,
Взметенные моим движеньем…
И в каждом - тысячи планет,
Где, летним полднем околдован,
Счастливо нежится поэт
В сиянье праха золотого.
***
Утомительно - знать обо всем,
Проницать сокровенную суть.
Улетай, моя душенька, в сон!
Дай-ка мне без тебя отдохнуть.
Просто плотью. Слепой требухой.
Ровно дышащей тварью. Таким,
Как рожден. Теплокровной рекой
До рассветного устья - теки,
Разливайся, блаженная тьма!
Покидаю мерцающий мир!
По волнам, пассажирский диван.
На бочок, дорогой пассажир.
ИЮНЬСКИЕ ПРОГУЛКИ
Прогуляться надумал - и дождь подоспел,
И уже залоснился асфальт потемневший;
По краям расцветает зонтами проспект
И зрачки мои мокрыми красками нежит.
Только с виду разверстые хляби страшны.
Рассекая, как флагман, безбрежные лужи,
Свою кепочку-хаки, подарок жены,
Лишь надвину поглубже на зябкие уши.
Налетай, поливай, затопляй, стервеней! -
Уж куда-нибудь с Музой на пару причалим.
Хоть по горло залей - но в библейской стране
Мы еще и похлеще потоки видали!
***
Сгустилась мрачная завязка
Для безутешного романа:
Все улицы в тумане вязком,
И я брожу, дыша туманом.
Район безбожных, плоских кровель -
Гроба и то нарядней кроют -
И зреет жажда жаркой крови
В болотной почве новостроек.
Эскорт расплывчатого черта,
Плывут фантомы-альбиносы:
Пырнешь прохожего в печенку -
На лезвии - лишь пар белесый...
И сам - несчастным Фантомасом -
Всё глубже - в слизистую тину:
Ни дольки трепетного мяса,
Пульсирующей сердцевины!
Сырые бездны под ногами,
А за грудиной, в клетке ржавой,
Лишь сгусток злобных содроганий
Барахтается жирной жабой.
ВАН-ГОГ
Дни безмятежны. Небосвода
Непроницаема лазурь.
Но от заката до восхода
Бушует пламя звездных бурь.
И сведена беззвучной мукой
Вся твердь, набитая битком, -
Луна - отрезанное ухо -
Висит кровавым завитком…
Волна творящего страданья
Захлестывает верх и низ,
В невыносимое молчанье
Взметнув истошный кипарис.
НА КОНЦЕРТЕ
Струны хлынули. Полный вперед, смельчаки!
Сердце ноет в продольном плену.
Над протяжными скрипками плещут смычки,
И волна заливает волну...
В горле - сгусток соленый, и не продохнуть,
И в ударных дробится душа:
Оркестровою бездной вздувается грудь -
И плывешь, забывая дышать.
***
Знает замечательный секрет
Падкая на сласти детвора:
Весело весь день на языке,
Если шоколадку съесть с утра.
Я себя к аскезе приучил,
Но сластеной сделалась душа!
И теперь скрипичные ключи
Отмыкают лакомства ушам.
Господи, я знаю: это грех.
Но увертлив сластолюбья бес!
Предлагает тысячи утех,
Вместо чистой музыки небес.
От симфоний скроешься в лесу -
Угодишь на пиршество для глаз…
Заморочит стихотворный зуд -
Так и рифмы - тоже ведь соблазн!
Верного заклятья не сыскав,
Проклинаю силу навьих чар,
Но не смею, получая кайф,
Принимать его как Божий дар.
***
С утра затянуло. Участок промок.
И в мелкую крапинку воздух на фоне
Зеленом... Ну что ж, протоплю теремок,
Над бодрой печуркой согрею ладони,
Сварю макарон, полистаю журнал…
Лапша с макаронами - чем не диета?
По крыше мышонком шуршит тишина,
И крохотный гром отзывается где-то
За тридевять… Лучше бы здесь навернул
Как следует! Грянул на скорую руку -
И грозных небес атакующий гул
Размаял бы вмиг заоконную скуку!
И я бы скормил заунывный журнал
Трескучему пламени рдеющей печки:
Смурная лапша нам в грозу не нужна
И все предпочтенья - рассыпчатой гречке!
***
Сквозь ароматы медоносов
По розовеющему полю
Струится шелест двухколесый
Велосипедного раздолья.
Сплетая в быстрое сиянье
Никелированные спицы,
Весь день петляет расстоянье
До горизонтовой границы:
До устья полевой тропинки
И далее - за край небесный!
Так и впадая без запинки
В объятия лазурной бездны…
И вновь на небеса под вечер -
Навстречу сумеречной тайне -
Всплывая тучкою беспечной
С велосипедным очертаньем.
АСКЕТИЧНОЕ
Редакций обивать пороги
Не стоит. Всё само придет:
Любому смертному в итоге
Положен твердый переплет.
Нет, в лаврах я не вижу толка!
И свыкся с мыслью о судьбе
Непримечательной - настолько,
Что, сам завидуя себе,
Готов оставшиеся годы
На даче с кошкою вдвоем
Под нежный шорох непогоды
Лежать и думать ни о чем.
Давно известны все ответы!
Но то, что мудрость для людей,
Смешит жильцов иного света
Слепою ощупью своей.
Чтобы впотьмах не спотыкаться
И стол с постелью различить,
Не нужен блеск иллюминаций -
Достаточно огня свечи.
***
Расправил парус гордый викинг,
Вскачь - оголтелая орда…
Но мой удел - стократ завидней:
Свою дремоту коротать
Вдали Содома и Гоморры
Пронумерованных веков -
В укромном царстве мухоморов,
Горькушек и моховиков.
И созерцать, как сон привычный,
Небесной кары черный дым,
И викинга с лихой добычей,
И злой галоп степной орды.
***
На время позабыв мирские драки,
С дремучей тишиной накоротке
Я - в окруженье безмятежной травки -
Не глядя вверх, гадаю на цветке:
Из дуновенья иль из праха создан?
Бесплодной пылью? Золотой пыльцой?
И в небесах замедлившее солнце
С библейской страстью смотрит мне в лицо…
И легче бы - принять на веру сразу
Простых небес единогласный храм -
Но не хочу блистательных подсказок:
Я больше доверяю лепесткам.
***
Прекрасна без изъятия -
От пятки до бедра -
Нога моя, вкуснятина,
Услада комара!
И ты не тронут порчею,
Заслуживаешь од,
Поджарый, неразборчивый,
Всеядный мой живот!
И как строкой отзывчивой
Тебя не помянуть,
Моя крутая, зычная,
Раскатистая грудь?
А мастерские пальчики,
Любимые до слез?
И ты, язык запальчивый,
И ты, надменный нос!
И - гордою вершиною
Красуйся под конец -
Башка моя плешивая,
Творения венец!
***
День облетевший к закату клонился,
Счетчик, урча, переваривал ток.
Щечки умывши, мурлыкала киса,
Жизнь подводила бесславный итог.
И за окном укоризненный ветер
Вновь безответную душу слезил:
Мол, тридцать семь протоптался на свете,
Так и не выбрав солидной стези!
За мотыльками прилежно витаешь -
Но в невесомости тут не живут! -
Знаю. Печалюсь. А все же и дальше
Предпочитаю беспутный маршрут.
И ото лба убираю ладони -
Что тебе нынче на мысли взбрело?
Чем завывать в назидательном тоне -
Лучше возьми под шальное крыло!
***
Снова звучная рифма сигнал подала,
Под знамена гармонии рать собирая.
Рассекает анапесты плавная длань,
И душа взволновалась от края до края…
Струны в строй, моя лира! Еще пошумим!
Ну, а чья одолеет - потом разберемся:
Полноводье души захлестнет Божий мир
Или стянет рассудка сухая короста.
Перебором - неправую меру попрать:
В этой брани для нас что ни звук - то союзник,
И отрядами по три веселая рать
Напирает, пока под стопою не хрустнет!
***
Вновь закат, изумляя палитрой,
Заводь выкрасил в розовый свет.
Здесь живет одинокая выдра
И рыбачит безмолвный поэт,
Чья душа в переимчивых блестках,
Строй вечерней зари подхватив,
То исполнит жемчужный мотив,
То лазурным плеснет отголоском, -
И волна, тростником шелестя,
Отражается попеременно
В черных бусинах аборигенки
И в зеленых очах пришлеца.
ОДИНОЧЕСТВО
Голой пяткой гадов попирая,
Отгоняя демонов ладошкой,
Испятнал черникою лукошко
Завсегдатай крапчатого рая.
Раздобрел, заелся, обленился -
Первозданным кайфом избалован:
Наблюдать за дятлом крепколобым,
Любоваться белочкой волнистой...
Странствуешь по девственной округе -
Сам себе и чудо, и кудесник...
И не жаль ребра, а всё надеюсь:
Может, обойдется без подруги?
***
Разгладил вещее чело,
Утер очередной плевок:
От меланхолии чумной
Врачует чуткий поплавок.
Впотьмах ужу на берегу
Терапевтических ершей:
От мира нервы берегу
С его палатой № 6 -
Повсюдной! Нету уголка
Вовне ее безумных стен!
Ползут блажные облака
В неизлечимой высоте,
Ущербна бледная луна,
Дрожит в ознобе озерцо,
У сосен голова больна,
У ветра сморщено лицо -
Безвыходно! На вечный срок.
И небеса не умолить…
Лишь терпеливый поплавок
Способен Вечность утолить.
***
Година острого психоза,
Часы расплывчатой тоски…
Глянь: лирика, а там и проза
Свои смыкают лепестки.
И - шаловливая, живая -
Исцеловав глухой бутон,
Душа с обидой поджимает
Неутоленный хоботок.
Но не сезон хандры бессрочной!
Лишь переждать сырую тень,
Покачиваясь на цветочной
Благоуханной высоте.
С НАТУРЫ
Над городом - стекольная жара,
И мухи раскаленные с отливом
Зеленым - жирно плавают с утра
В тягучем воздухе, пропахшем пивом,
Испариной, залысиной, брюшком,
Ленивой толкотней несвежей плоти…
Парная тварь, срыгнувши матюком,
За жижу мочегонную заплотит,
Обдует пену, воблой постучит,
Прищурится, глотнет, взболтает банку,
Опять глотнет. Глумливо-нарочит
Блаженный вздох… Лицо или изнанка,
Создатель, мирозданья твоего -
Картина эта? Как не ошибиться?
Где образец, когда ни одного
Лица - и только мразь тысячелица?
НЕ В ДУХЕ
Остервененье без причины,
Проклятия без адресата…
И, наклевавшись мертвечины,
Тяжелый день летит к закату.
С того ли зол, что неприкаян,
Иль неприкаянность от злости?
Улитки шевелят рогами
И в слизи собственной елозят.
Всё пакостней, всё откровенней,
Всё ближе тьма. Финал известен.
И щепетильный муравейник
Спешит оконца занавесить.
И мне бы так: в заветной книге
Похерить мрачные страницы
И в теплый прах - сучки, хвоинки -
От неизбежного зарыться.
***
Сколь ни плутай за истиною новой,
Душой к воспоминаниям ни жмись -
Стремительней поклевки окуневой
Небытие заглатывает жизнь.
Не обольщайся плеском запоздалым!
Удачи ждать не стоило труда:
Где сердце поплавочком трепетало -
Чернеет безнадежная вода.
***
Душа моя, что тебе дождь нашептал,
Пока я дремал под настойчивый шорох?
Внушал ли, что попусту жизнь прожита?
В иных ли весь день изливался укорах?
А если не так, отчего же тогда,
Заснув безмятежно, в тоске просыпаюсь?
И хочется впрямь, расточая года,
Прожить, не ударивши палец о палец.
Добро дармовое спустить задарма,
Не внемля душой порицаниям свыше,
И там, за чертою - опять задремать
Уже без шуршанья по струганой крыше…
***
Есть черный призвук в слове «звезды».
Тупая сладость в слове «дыня».
А «смерть» порою отзовется
Безвидной серою пустыней.
И сколько стоп собьешь до крови,
И сколько строф развеет ветер,
Покуда рифма не откроет,
Что всё не так на белом свете!
Спадает пелена глухая,
Как жемчуг - звезды молодые,
И золотистый ломтик дыни
Божественно благоухает…
***
Ветерок, до пылинки с небес выметай
Звездный сор, наводи черноту!
Пусть прохладой сквозит непроглядная даль,
Словно мятная горечь во рту.
Так спокойней. Не будем напрасных надежд
Возлагать на чужие миры.
Ночь немая, без кантовских штучек утешь,
С неприкрашенной тьмой помири.
Пусть лишь истина - голая - нас веселит!
Ну, а если тоску не уймем -
Пустоту нестерпимую вновь населим
Теплой плотью знакомых имен…
***
Чудесна тьма, достигшая зенита! -
Всё в преизбытке. Нечего алкать.
И столько счастья легкого разлито
Кругом - что не осталось уголка
Для смерти: за пределами Вселенной!
Не дотянуться праздною мечтой.
Упоена безлунностью целебной,
Теперь сама душа диктует строй
Незримой тверди. Ласковая вечность
Да снизойдет на помраченный мир.
Одним охватом - ангелов и нечисть,
Божественная полночь, обними!
Пусть на свету делами и речами
Не сходствуем, но тьма пришла затем,
Чтоб - никого на вид не различая -
Всех примирить в бездонной черноте.
***
Хоть на вид не роскошен мой дом -
За уют можно смело ручаться.
Лишь завалинки нет под окном -
Коротать неумелое счастье…
Но ты знаешь, ведь я нездоров
И ушедшим завидую втайне.
Даже этот приветливый кров
Мне порой угнетает дыханье.
Неужель не отпустят концов
У шершавой удавки на шее
И хваленый покой мертвецов -
Только сладкая ложь в утешенье?
***
Россыпи грибов по косогору,
Взблескивают масляные шляпки.
Покрасуйтесь, милые, но скоро
В маринаде будете, маслятки.
Уж такого хищного мы нрава -
Ничего съестного не упустим.
Иногда неловко даже, право, -
Впору самому назваться груздем.
Впрочем, и друг друга угрызаем
Мы не меньше, чем лесную братью.
Лучше пусть умоется слезами
Ближний, чем раскрыть ему объятья…
Словом, не пеняйте на людское
Племя - мы и так себе не рады.
Я ведь за грибами тоже с горя
Ухожу - припасов мне не надо.
***
Воет муха-дрозофила,
Громыхает кошка-стерва.
Тиховейные зефиры
Дыбом воздымают нервы.
Мозг расклевывают птицы,
Череп сдавливают стены -
Некуда посторониться
От расшатанной системы.
Как зубная боль, настырный
Ветер злые тучи гонит…
Собирай траву пустырник,
Да поскуливай легонько,
Да готовь петлю на шею,
Сам себя загнавши в угол
Без другого утешенья
Кроме жалобного звука.
***
Внизу - заснет укромный крот,
И звезды - наверху.
Угомонясь, душевный сброд
Уляжется в строку…
Привычных звуков больше нет,
Пора бумаги в стол!
И в неподвижной тишине
Цветет святой Глагол.
И мир - хорош он или плох -
В лучах его согрет.
И льется лунное тепло,
И светит Божий свет.
***
В душе - печальная отрада,
Что юность пережил свою
И мир спасать уже не надо,
Зато пора кормить семью.
Дни в беготне - и не тревожит
Меня безвременная плешь,
Зане уже под нею больше
Воспоминаний, чем надежд.
Мечтой о будущем не занят -
Триумф ли там или провал -
Ни в дрожь, ни в краску не бросает:
Отликовал, отгоревал
И непослушную планету,
Где расточал напрасный пыл,
Как полагается поэту,
И проклял, и благословил.
СОЗРЕВАНИЕ
Влюбленный плеск осеннего напева
Всё явственней. Уже вторые сутки
Стоит сентябрь. Застенчивая дева
Украдкой слезы льет над «Кама-Сутрой».
О, этот взор лучисто-виноватый,
Сиянием исполненный застенок!
И нотный стан, откидывая фалды,
Подхватывает сладостную тему:
Пленяет, кружит, властвует, морочит -
Кто устоит, в объятия не канет?
Смежая раззолоченные очи,
Переводя смятенное дыханье...
***
Исчерпалось праздничное лето,
Износился лиственный покров,
Истощал рулончик туалетный,
И кругом - скелеты парников...
Затянуло тучками окрестность,
Задымила печка по ночам,
Заяц с ненаучным интересом
Созерцает крепнущий кочан...
Повлеклись печальные станицы,
Поскучнел обеденный разбор,
Постный борщ под крышкою томится,
И тоской сквозит мурыськин взор…
***
Льется дождь. Проходят годы.
Злая капля точит камень.
От испорченной погоды
Пахнет мокрыми ногами.
Проглотив сырую чурку,
Источая дым летучий,
Лишь румяная печурка
Прекословит черной туче.
Предвкушая сон о звездах,
На ночлег сомкнулось небо.
Над душою песня вьется -
Только спеть ее не требуй:
Чистый голос сохранили
Из певцов на белом свете
Лишь маэстро Комарини
С примадонною Мурлетти.
***
Среди стихии моровой
И завихрений предынфарктных
Таится тихий островок,
Не обозначенный на картах.
Там ювелирная роса
На разветвлениях укропа
И в буколических трусах
Радеет садовод укромный.
Земли святая канитель,
Струенье праведного пота…
И мал ему осенний день,
И велики сырые боты.
Картошка убрана уже,
Тучнеют свекла и капуста…
Лишь тот воистину блажен
В эпоху плоского безумства,
Кто всенародный балаган
Сумел не допустить до слуха
И время отмахнул со лба,
Как надоедливую муху.
***
С белозубым поколеньем
Не вступая в перепалку,
Жизнь течет в глухом томленье,
Как бесклевая рыбалка.
Что-то скучно лезть в бутылку
В надвигающемся мраке,
Опрокидывая пылко
Предприимчивые враки…
Да и на заре нарядной -
Лучше спи, чем философствуй:
Все заведомые правды -
Одноразового свойства.
Что себе вогнал под кожу -
Не годится для соседа.
Истекай, денек погожий,
За культурною беседой…
Сумерки, улов плачевный
И дискуссия о верах -
Всё исполнено значенья
Одинаковых размеров.
***
На сердце тяжело от пенья
Про сдачу гордого «Варяга»:
Излет любви и неуменья.
Начало мастерства и мрака.
Всё ближе к безнадежной сути,
Всё дальше от седьмой печати…
Устами - изредка - о чуде,
Но сердцем - только о пощаде.
Есть для последнего парада
В оградке родовое место,
И - Божий мир окинув трезво -
От жизни большего не надо.
***
Позолотить окрестный вид,
Подзалатать в бюджете дыры…
А там - шинковка предстоит
И утепление квартиры -
Дел - пропасть! Но всего главней -
Запечатлеть без опозданья,
Что юный клен воспламенел
На фоне голубого зданья
В моей Сосновке. День спустя
Заполыхает повсеместно -
И без певца оповестят
О наступлении помпезной
Эпохи… Но в искусстве есть
Одна - из пышного набора -
Безоговорочная честь:
Успеть до наступленья хора.
***
Так вот оно где, от гармонии черной спасенье!
Лишь здесь нет поживы ее задушевным сетям -
В осиновой кроне, исполненной светом осенним,
И в прорезях ясеня, льющих волшебный сентябрь.
И тянет решать бытия незатейливый ребус
То в жаркой аллее, а то - в окруженье лесном,
Где так хорошо разгадать свою легкую бренность,
Рассеянным взглядом следя за кружащим листом…
***
Дни угасают понемногу,
На небе - северная муть.
Ну что ж, сентябрь, слава Богу, -
Пора и солнцу отдохнуть.
Но тем дружней теперь за дело -
Кисть, карандаш, перо, резец -
И все копируют умело
Хрестоматийный образец.
Как полагается в искусстве,
Опять в заморские края
Летят онегинские гуси
От коренного воронья…
А в роще костюмер проворный
Собрал массовку для холста,
Взамен зеленой униформы
Багрец и золото раздав.
И хрупкий свет, и слитный дождик
Чертам классическим верны.
Всё так на подлинник похоже -
Не различить со стороны.
Ты созерцаньем ежедневным
Лишь вовлечен в круговорот…
И только дата под шедевром
Подделку всё же выдает.
СКАЗКА
Что порхало моложаво -
Нынче ползает сутуло.
На душе похолодало.
Мышка хвостиком махнула.
Длани - к сердцу, очи - долу…
Плещут роща и дубрава,
Где над арфою Эола
Разрыдались дед и баба.
Влажно сыплет медяками
Дрожь осиновых ладоней,
И, блеснув за облаками,
Закатилось золотое…
***
Нет-нет, не торопись, не обрывай до срока
Багряные огни с обугленных ветвей!..
Наветренной листвы прощальная морока!
Небесный холодок, мелодию навей
На сокровенный смысл последнего завета,
И пусть из черноты поет верховный рок -
Что вечность не навек - что ветер старше света -
Что звезды облетят - что всё погаснет в срок.
***
Опять в карманах ни гроша,
В бору морозно, в небе чудно.
И, как восторгами - душа,
Огнем полна моя печурка.
Без героической возни,
Без титанических усилий -
Так весело носить весь мир
В укромной пригоршне извилин!
К первоистокам приникать
Наглядно обучают слово
Шестое чувство грибника,
Седьмое чувство рыболова…
Стальной залив, янтарный бор,
Закатов жаркие червонцы
Легко слагаются в узор
Для занавески на оконце.
РОМАНС
Друг перед другом на цыпочки встанем -
Осень! - и будем взаимно гордиться:
Я - переливами лиственной ткани,
Ты - золотой сердцевиной артиста.
Сладостный бал накануне разлуки!
Ветер ли всхлипнет, блеснет настроенье
Светлой слезою - слетаются звуки
На дактилические ударенья.
Будем кружиться - и нежно, и тошно, -
Шелковый шепот, зеркальные клятвы…
Тронь меня жаркой кленовой ладошкой -
Но не клянись! Облетай без оглядки.
Не вороши отпылавшие речи,
Пепельный локон в мечтах не рисуй мне:
Я изменю тебе с первою встречной
Простоволосой метельной плясуньей.
***
Ну вот - опять уже пора
Считать цыплят, солить капусту.
Возня с утра и до утра,
И беззаботному искусству
Приткнуться негде. Шуганут:
Мол, не болтайся под ногами! -
Заважничал безродный Труд,
В запарке душу понукая,
Как ровню. Мудрено стерпеть,
Но - что поделаешь - придется
Опять зубами поскрипеть,
А не пером за идиотским,
Но неотложным - да, увы! -
И добросовестным занятьем:
Взамен душистой трын-травы -
Радения о маринаде,
Грибки, томаты и тому
Подобный вздор. Сказать по правде,
С неменьшей радостью тону
В насущном, нежели в тетради…
Пусть и развею сотни строк
В домашних надобностях милых -
Веселой праздности порок
Я всё равно избыть не в силах.
***
К недоуменью работяг,
Вдруг - дачных дел усохла куча,
И прохлаждается октябрь,
На солнце тучу нахлобучив.
Открыт протяжный перелет -
И ветер зыблет клин крикливый...
Порой дождит, но даже льет
Не с летним ражем, а лениво.
Запахло палою листвой,
А в электричках запотевших -
Уютной сыростью грибной
От рюкзаков и от одежды.
***
Молчит глагол, под шепот ночи
К луне склоняясь головою,
Стихия огненных пророчеств
Молвой затоплена слепою.
Неутешительная осень
Последнею листвою плещет.
В слезинках иглы сонных сосен,
И ели опустили плечи.
И, расточая свет прощальный
На черноту бесплодных соток,
Луна - молитвою печальной -
Блуждает в облачных высотах.
***
Осень. Будняя пора.
Все забавы позади.
Узкоглазая жара,
Длиннокосые дожди
Перебрались поюжней -
От занудных облаков.
Задержаться? Ну уж нет!
Светлый праздник был таков.
Не проходит ни один
День без тысячи забот.
До зимы теперь водить
Невеселый хоровод.
Лишь со снегом отведем
Душу - ближе к Рождеству,
Приготавливая дом
Праздновать одно из двух -
Или оба. Вдруг сойдет
К нам двукратно благодать?
А в антракте - Новый год,
Чтобы зря не просыхать!
***
Уже прохладный, как пивко,
Плывет печалью колокольной -
Над черным золотом икон -
Октябрь слабоалкогольный…
И пасмурный балтийский бриз,
Переменяя направленье,
Пошатывает горький лист
В слегка дремотном охмеленье…
И вдруг пронзительный порыв
Дохнёт - и дали созерцает,
Святою кистью позлатив
Асфальта черное мерцанье…
Последняя благая весть!
Конец - без завязи начала.
И с колокольни в грудь небес
Удар печали величавой.
***
Доглядев гнусный телик, брожу до зари.
От несвежих сарделек тревожно внутри.
Впрочем, что ни проглотишь - в печенке возня:
У меня ль от еды, у еды ль от меня?
Будто в чрево - гвоздей: чад, изжога и брань!
В черновой высоте чахнет желтый фонарь.
От шуршавых аллей пышет жарким углем:
То ли клен заалел, то ли сам раскален…
Нет, в сердцах не вини справедливый демарш
Злополучной свиньи, перемолотой в фарш! -
Эту желчь растревожил октябрьский свист
И несвежий душок человеческих свинств…
***
Чтобы мир, крикливый и мордастый,
Озирать с достойной высоты -
С племенем древесным побратайся
И с листвой смешай свои черты.
Научись, одолевая жалость,
Душу ладить на кленовый строй,
Как они, бесстрашно обнажаясь,
Чтобы не дрожать перед Зимой.
Но всего трудней - смирять гордыню
Под корою радостей простых
И не изменяться в сердцевине,
Годовые кольца нарастив.
***
Остылый свет безглав и гол.
Что было небом - стало адом,
Где толстый плавает Эол
На облаке одутловатом.
Гнилой порыв, трухлявый ствол
И студенистая Горгона…
Куда ни взглянешь - торжество
Безжалостного пантеона!
Скользнул, замялся, в жижу влип -
И не взлетел осенний ангел.
Лишь Стикс лениво шевелит
Его разбухшие останки…
***
Очи черные слезятся
На разбитые баклуши.
Труп игрушечного зайца -
Вниз лицом - в холодной луже…
Отзевали ротозеи,
Отцыганили цимбалы.
По безлюдной карусели
Бродит слоник исхудалый…
То ль подтачивают мыши?
То ль хвороба гробовая?
«Вальс бостон» почти неслышно
В хриплый хобот напевая…
***
Ах, устала река отражать облака -
Так и лезут, боками толкаясь!
Кораблик плывет, и русалка поет,
На мазутной волне колыхаясь.
Это, верно, к дождю. Постою, подожду -
Благо зонтик всегда наготове.
И, душой подхватив серебристый мотив,
Стану сам водяному подобен.
На реке веселей, чем на твердой земле:
С переплеском друг дружку толкая,
Волны влажно горят - это невский закат
Алым пламенем - над облаками!
БОЖИЙ УГОЛ МИРОЗДАНИЯ
***
Ангельской арфы русские струны,
Речи молитвенной трепетный свет:
Пушкин воздушный, Лермонтов лунный,
Тютчев хрустальный, солнечный Фет.
С вечностью и со стихией на равных
Русская лирика - стройный простор!
Будто на клиросе горнего храма
Светлой волною вздымается хор.
***
Порнографический задор,
Сатиры, оды, безделушки…
Лишь к двадцати нагнал свой дар
Курчавый оборотень Пушкин.
А через десять славных лет
Постиг, что в гениальной доле
Ни счастья, ни покоя нет -
А только творческая воля.
И вот он пробил, зрелый час!
Развенчаны любовь и слава,
И черный пламень Пугача -
Превыше подвигов Руслана.
Земные собраны слова
В щепоть лирического праха -
И за душою только два
Достойных Музы: трон и плаха.
***
Рок - гармонию со сплином
В жгут искусства закрутил.
Оба наших исполина,
Две загадки, два пути
Одинаково скучали,
Но смотрел на дольний прах
Пушкин - божьими очами,
Гоголь - в чертовых очках.
Чтоб довериться кому-то
Одному - не кончен спор...
Оттого родная Муза
Разноглаза до сих пор.
ЧИТАТЕЛЬСКОЕ
Лишь тех - с отметкою «поэт» -
Мы на скрижали занесем,
Кто уговаривает свет
Еще повременить с концом.
Лишь тех не обличим во лжи
И не ощиплем их венца,
Кто уговаривает жизнь
Перечить смерти до конца.
И только тех владельцев лир
Мы будем слушать под конец,
Кто уговаривает мир
До срока не осатанеть.
ПРУСТ
Сочинителей больше за вымысел чтут,
Но не выполешь плевел заведомой правды!
Впрягшись жилистой шеей в лирический труд,
Повседневность радеет с мечтою на равных,
И на эллинский лад сочетаются тут
Насекомые, птицы, богини, кентавры…
И пылинку, и слиток любовно храним,
Чтоб доподлинной жизнью восстать из руин.
Собирать по крупицам рассеянный свет -
И врагу не придумаешь горшей мороки.
Но, спасаясь от своры прожорливых лет,
Мнемозина обильно рассыпала строки,
И любая наводит на истинный след,
Не дает уклониться от верной дороги.
И не важно - пустяк иль отборная суть
Там и сям помечают извилистый путь.
Время, грозный поток обратившее вспять,
С сотворения мира, пожалуй, впервые
Приневолено злую гордыню смирять,
Уступая под натиском встречной стихии.
И душа, подвигаясь за пядию пядь,
Обретает владенья свои родовые,
Где рукою подать до заветных дверей,
За которыми Вечность тоскует по ней.
ЛИТЕРАТУРНО-КРИТИЧЕСКОЕ
Мимоезжих оглушая,
Грохот слышен за версту:
Жерновами полушарий
Мозги мелют пустоту
Времени. Безумен мельник
Или просто не привык
К межсезоньям канительным -
Не прервется ни на миг
Окаянная работа,
Ходит кругом голова,
Оборот за оборотом
Истончая жернова…
На большак с сумою выйти,
Напустив унылый вид?
Хоть бы горсточку событий,
Хоть бы зернышко любви! -
Зря не клянчи, мельник бедный!
Нынче всюду эта гиль:
Только скрежет самоедный
Да удушливая пыль.
***
Луной распахнутая полночь
И луч из скважины замочной -
Каким видением исполнить
Свои пустующие очи?
Кристальной пылью мирозданья,
Мерцаньем звездного потока -
Иль обаятельною тайной
Разоблаченного порока?
Прохлада ангельских лобзаний,
Химер влюбленных вереницы -
Под круговыми небесами,
Над осиянною страницей.
АНТИМОДЕРНИСТКОЕ
В небесах - самолета стежок волокнистый.
Бравый летчик уверенно держит штурвал.
Вместе с нами ходить - для него слишком низко,
Льготу голой души он при жизни урвал.
Лишь поэзия - выше пилота лихого,
Только есть и у лирики свой потолок:
Кто пытался превысить надменное слово -
Тех безумия демон с небес уволок.
***
Постмодернизм: под фразой пылкой
Маскировать сарказм сугубый,
Кривя еврейскою ухмылкой
Свои двоящиеся губы…
А ветхий реализм хлопочет
За всех - чем старше, тем ранимей -
Чтоб, умерев на нервной почве,
Воскреснуть на культурной ниве.
БИБЛИОТЕЧНОЕ
Стремнина, звонкий перекат,
Задумчивая заводь -
Вольно и дальше нарекать:
Поток - всё тот же самый.
Волна с волною заодно -
Страница за страницей -
И вечной речи всё равно,
Чьим голосом струиться.
То узким руслом, то в размах
Стремясь, нарядно пенясь, -
А безымянность - верный знак
Впаденья в незабвенность.
ПАСТЕРНАК
Мы жили впервые, у старших учась
Глагольные зерна размалывать в речь, -
Но взрослой грамматики строгая власть
От лирики нас не смогла остеречь.
То мчал, под собою не чувствуя ног, -
То, жижею чавкая, по уши влез…
То гладкого смысла холодный ледок -
То булькнешь с макушкою в заумь и плеск!
Текучее темя и тина темнот,
Еноты и ноты, восторг и восток,
И, по уши влипши, не чувствуешь ног,
И в пламени плавится гладкий ледок…
Мелодия вечна, а смысл - сейчас,
Мелодия всюду, а логика - здесь:
Впервые запеть, у пернатых учась, -
И зернами звуков прокормится песнь!
ЦВЕТАЕВА
Заверено одобрено
Не здесь, а в Эмпирее:
Поэт приходит вовремя,
Опаздывает - время.
Эй, догоняй, прихрамывай,
Эпоха колченогая!
Чванливая, бесславная,
Плебейская, чиновная,
Мордастая, безликая,
Безвкусная, скоромная!
Злосчастное, счастливое,
Кроваво-хладнокровное,
Бездарное, маститое
Столетье одряхлевшее!
На реактивном - тихого,
На лайнере-то - пешего
И не догнать? - Вне физики -
Всегда отставшим - время.
Заверено, предписано
Не здесь, а в Эмпирее!
***
За виршеплетством - невменяем:
С земным утрачиваю связь.
Душа - горе, и плоть меняет
Состав, нетленной становясь.
Всего себя - лучистым, легким,
Бесцельным, солнечным, святым…
Но тем безжалостнее ломки
От перепада высоты,
Когда за вечер - ни созвучья!
Лишь скрежетом житейских фраз
Мой слух очнувшийся измучен,
И на зрачках сырая грязь
Насущного... Прости их, Боже,
Кто при содействии петли
Завис - невысоко, но всё же
Не доставая до земли!
ПОХОРОНЫ
Трехдневная морока позади.
Теперь друзья и родственники в сборе,
Надеясь напоследок раззудить
Притупленное хлопотами горе.
Дождались отпеванья. А потом
С каким-то перепуганным усердьем
За опытным инструктором-попом
Карабкались по скользким склонам смерти.
Стояли присмиревшею толпой,
В недоуменных пальцах мяли свечи,
Кивали и крестились вразнобой,
С трудом следя за смыслом чуждой речи.
А после церкви, гроб заколотив,
Могильщики хозяйничали шустро,
Внося в обряд классический мотив
Своим традиционным балагурством.
Промеж оградок узкая тропа -
Мы налегке пойдем по ней обратно.
И каждый вдоволь душу истрепал,
Но, доплетясь до ямы аккуратной,
Прощание ступило за черту,
Когда, чтоб кинуть горсть - хватает силы,
А слезы лить уже невмоготу…
Ну, кончено! И свежая могила,
Заверена размашистым крестом,
Чернеет резолюцией на иске -
Что мы виновны все перед лицом
Безжалостной истицы - смерти близких.
Был около - и не сумел, не спас!
А сам живешь! - изобличен в измене.
И память строго взыскивает с нас
Раскаянья пожизненные пени.
***
Эх, батя! Что ни ночь - опять
С тобой о чем-нибудь судачим.
Но не пытаюсь толковать
Беседы наши наудачу,
Поскольку о своей судьбе
Не любопытствую нимало.
Что Гамлету, помимо бед,
Явленье Духа предвещало?
Пускай мои послужат сны
Тебе пристанищем посмертным,
Но не хочу, чтобы связным
Ты приходил с иного света.
Ведь даже вещим снам влезать
К нам в души спящие - нескромно.
О чем не терпится узнать -
Я лучше выспрошу подробно
У Музы. Внятным языком
Она, быть может, не расскажет,
Но так давно я с ней знаком,
Что и намек пойму, и даже
Беззвучное движенье губ
Толмачить принялся бы с жаром…
А сон пророческий в мозгу
Торчит назойливым кошмаром.
***
Когда святая мышца сходу
Вдруг оборвет внутри тебя
Свою кровавую работу
В ударном ритме бытия -
Как Гаутама просветленный,
Сумев от жизни отрезветь,
В глубинах Самости нетленной
Приветствуй сладостную смерть.
Не тесный ад, не рай просторный,
Не чудный мир иных планет -
А черный, чистый и покорный
Конец. Исчерпанное нет.
***
Одиночество, холод и смерть? - Ерунда.
Злобный рок тяготеет над нами? - Неправда!
Современничать Логосу - разве не дар?
Сопричастность глаголу - ужель не награда?
И пускай впереди торжествующий мрак -
Лишь рассудок разводит конец и начало:
Обернется рассветом в незримых мирах
Лучезарного слова закат величавый...
И на черные мысли не стоит пенять:
Самый вкус бытия без отчаянья - пресен.
Только б сумрачный рок не затмил благодать -
Пусть во мгле пропадем, но в сиянье - воскреснем!
***
Чем выше дух - тем холодней конец,
Бесслезней и безжалостней разлука.
Ни соловья, ни жаворонка нет
Поблизости. Ни дуновенья с юга -
А только ледяная красота
Бесстрастия, босой порез о кромку
Загробья, ожидание суда,
Забвения спиральная воронка…
Со старта - человечною стезей,
А к финишу - тропинкою безлюдной,
Но только с головою в чернозем
Зарывшись, достигаешь абсолютной
Надземности. Еще один шажок,
Последнее усилие восхода -
И заверяет солнечный ожог
Блаженное касанье небосвода!
***
У тех, кто не стяжал богатства, кроме
Словес, - и наслаждения под стать:
Свой ужас пред Неведомым до крови,
Как старую болячку, расчесать.
То прижигать сочащееся место
Целительной молитвой на спирту,
То упиваться трезвостью словесной,
Оспаривая божью правоту…
И так - весь век: то под коростой тлея,
То вовсе незаметное на вид -
Взлелеянное длится воспаленье,
Покуда смерть его не заживит.
***
На крутые скулы волнолома
Накатив, дробится гул библейский:
Жизнь - волна, и смерть немногословна -
Беглый вихрь о тридевятом плеске.
Посреди, покачивая море,
Волны дышат всё на том же месте -
Лишь крушась об мол, удар прибоя
Душу обдает благою вестью
Из-за горизонта...
***
В сияющем полете
Всю ночь, а днем - потух,
И невесомой плоти
Навязан грузный дух.
Рефлексия расселась
В мозгах. Обрюзг, ослеп.
Извилистая серость
Приплюснута к земле.
Во прахе пресмыкаясь,
Заглазно тьму черня,
На всяческую гадость
Способна злоба дня…
От ядовитой мысли
Лишь плотью вознесен -
В сияющие выси,
В неуязвимый сон.
***
Что просияет нам за темной гранью?
Иль этот мир затеян просто так?
Последний вздох, запинка, замиранье -
А дальше? Неужели пустота?
И книги есть, чтоб знать не понаслышке,
И сердце есть, чтоб верить, а не знать;
Свидетельства загробные - в излишке,
Но всё бы отдал за единый знак
Из первых рук. Заветное желанье,
Ребячества последний огонек!
Задуть его? - Запинка, замиранье…
Но зрелый свет по-прежнему далек.
***
Заплываю мглой - тягучей, липкой -
От безумия на волосок.
До зари бессонница-улитка
По моим извилинам ползет.
Где мрачней - внутри или снаружи?
Где неладно - в мире иль в мозгу?
Молнией багровой смертный ужас
Прорезает смертную тоску…
Затмевая бледную молитву,
Душу заволакивает ночь.
Не забыться, не стряхнуть улитку,
Слизистую дрожь не превозмочь.
***
Куда и деть свой ужас безрассудный,
Как не в стихи! - Пускай они кричат,
Покуда не вернусь душою блудной
В урочный час, как водится, назад -
В надежный круг родительских объятий,
Под Отчий кров, к источнику любви,
Где светлый смысл - без дольних отсебятин -
Струится из божественных глубин…
Лишь воротясь домой с чужбины тела
Возможно смертный ужас одолеть -
Но рифмы не останутся без дела,
А будут чистой музыкой звенеть.
***
Мои укромные грехи,
Мои безвестные победы,
Мои скоромные стихи,
Мои воздушные обеды -
Их тайный смысл, их явный вздор
Судьбы-вязальщицы трудами
Переплетаются в узор,
В непритязательный орнамент
Житья-бытья. Один мотив
В ритмическом чередованье
С другим. И к тридцати пяти,
Укоренившись на диване,
Я начинаю понимать,
Что небывалого - не будет,
И впредь - всё та же тишь да гладь
В мечтах о роковой минуте
Обрыва. Но и за чертой
Не чаю дивной перемены:
Не меньший вздор и в жизни той,
И смысл - такой же сокровенный.
***
Пренебреженье к милой лире,
Старенья вкрадчивое гадство -
Всё убеждает в этом мире
Надолго не располагаться.
Чуть отлежался - и в дорогу:
Скорей наверх, к высотам горним!
Заразой жизни, слава богу,
Переболевши в легкой форме.
Быть может, сладкие созвучья
И здесь бы чей-то слух пленили?
А там - с поэтами не лучше
Обходятся, чем с остальными?
Где свой канон, импровизаций
Веселый смысл не всем понятен…
Но вечно ждать и опасаться -
Неблагодарные занятья.
Пускай мечтавшийся высотным
Уклад небес - на деле скуден,
Отправимся - а там посмотрим;
Тошнее здешнего не будет.
***
Лишь с одной мелодией заветной -
Да и ту не классик сочинил:
Что-то в тоне завываний ветра
За окошком, из последних сил.
Лишь с одной молитвою горючей -
Да и ту узнал не от попов:
Господи, возьми меня на ручки,
Покачай, подуй мне на бобо!
Лишь с одним желанием упорным -
Да и то похоже на отказ:
Растворения - в нерукотворном.
Вечность - вместо тесного сейчас.
***
Уж я ли мир обременяю?
Не ем коров, цветов не рву,
Жене почти не изменяю -
А всё же, кажется, умру.
В эгалитарности суровой
Есть мазохический восторг,
Что всех - по истеченье срока -
Нас приютит радушный морг,
Где вперемешку, пятка к пятке,
Собьемся в бренный караван:
Аскет, костляв и незапятнан,
И плотоядный бонвиван, -
Где уживаются отлично,
К червям съезжаясь на обед,
И пролетарий неприличный,
И утонченный декадент…
Но от судьбы придурковатой
И наверху сплошной навар:
Стихи, коровы, ароматы
И безутешная вдова!
РОДЕН
В темноту ненавистную не умирай:
Только искренний взлет над сиянием ложным
Вознесет нашу суть в беломраморный рай,
Где расторгнуть объятья уже невозможно.
ТАНАТОФИЛЬСКОЕ
То ли тайна лирической блажи,
То ли психики нашей секрет:
Кто нежнее о гибели скажет -
Тот и славится здесь как поэт.
Зачарованы мрачною мощью!
По наитию скользкой Луны
В роковое влечемся на ощупь
Из пределов дневной стороны…
В Божий свет не сумели вглядеться:
В небе - гарь нескончаемых смут, -
И без промаха в русское сердце
Стрелы черного Эроса бьют.
***
Пробуждаемся от сна,
Просыпаемся от жизни -
Прямо в небо. Неужели
Даже там - еще не явь?
Или бездна - впрямь без дна?
Никогда не завершится -
Вечен! - путь к заветной цели? -
Тяжко? - На попятный правь -
В сон земной. И не вставай.
И не слушай, что очнуться
Можно в жизнь, а дальше - в небо
Золотое, а потом,
После неба - в новый край -
К новым снам, нездешним чувствам,
Но не будет места, где бы
Кончилось - последним сном.
***
Здесь кончается море. На влажном песке
Чистой линией вьется взволнованный оттиск.
И - ладонь козырьком - загорелый эстет
Погружается вдаль, о былом не заботясь.
Всё к единой черте! От расхристанных бездн -
Лишь прозрачный соблазн послесмертной свободы...
И - вобрав невозвратно - стихия небес
Над очами смыкает лазурные своды.
***
До сих пор удивляюсь еще,
Свет гася в коридоре и в кухне,
Что один только легкий щелчок
Режет надвое мир целокупный.
Очертанья размыли предел,
Захлебнулся зрачок темнотою -
В первозданно-густой черноте,
В упоенном бесформии тонет…
А потом из разбавленной мглы
Мозги ляпают по трафарету
Те же плоскости, пятна, углы -
Вечный хлам неуемного света.
И не так ли душа за чертой
Бытия, обомлевши при входе,
Привыкает - и райский чертог
Из земных материалов возводит?
***
В нежную смерть, в колыбельку, во тьму!
Черного лебедя ласковый пух
В жаркой подушке - я пальцы тяну,
Чтобы ночник распаленный потух.
Щелк - и блаженство! Пушистый покой
Запеленал озорные зрачки.
Ночь троеперствует правой рукой
Над амулетами левой руки.
Заросли - там, где чернела стена:
Мак-чародей с чудной розой сплетен, -
И неусыпный ворчун Сатана
Нежно колеблет божественный сон.
БЕССОННИЦА
То ли вороны крылами шелестят,
То ли ангелы в глаза мои глядят,
В душу ночи оголтелые летят,
Растревоженные ужасы галдят.
Тени корчатся, кривляются, ползут -
Где мы, разум? В темной комнате, в лесу?
Бьет озноб, не установишь зуб на зуб,
Но щекою чую жгучую слезу…
Чернокрылый, хриплый, злой переполох!
Тянет ладаном и смрадом от болот,
И клубящийся каракуль заволок
То ли небо, то ли низкий потолок…
***
Фет ли размаял волшебною строчкой,
Крепок ли чай был, короток день -
Снова у сна я прошу об отсрочке,
А в доме все дрыхнут - как им не лень?
Лишь огонек у соседей внизу.
Это, радея всемирному благу,
Брат-полуночник роняет слезу
На кухонный стол, прожигая бумагу…
Ну как твой трактат? Победило Добро?
Нами одно искушенье владеет:
Не залучившие беса в ребро,
Станем приваживать ангела в темя…
Что же, мужайся, настольная лампа!
С ночью всесильною наедине -
Вплоть до рассвета гори неослабно:
Противоборствуй прожорливой тьме.
ЧИТАЯ АПОКРИФЫ
Протяжный ветерок листву разбередил,
И тучи на плаву меняют очертанья,
И вереница нот чернеет впереди,
Но слух заворожен какой-то очень давней
Мелодией… Зачем Создатель наградил
Натурой непрямой, с уклоном к вечной Тайне?
Чуть ветерок с небес - томление в груди:
Протяжная душа меняет очертанья.
***
Когда над повседневным злом
Мой дух молитвою приподнят,
Я об одном прошу - в залог
Благоволения Господня:
Пока загадка жизни манит
Полоской света за дверьми -
Не покарай всепониманьем,
Уж лучше разум отними!
И я послушно потащусь
Безумия тропой окольной…
Томится мир за гранью чувств,
Неназванный и безглагольный!
Ничей рассудок не исполнит
Немыслимую партитуру,
Где, нотной грамоты условней,
Пестрят хвостатые фигуры, -
Лишь невменяемый экстаз
Помешанного дирижера
По черным знакам воссоздаст
Звучанье ангельского хора.
***
Каждый день должен праведный человек
Совершить нечто, угодное Богу:
Старушку погладить по голове,
Кошку перевести через дорогу,
Подсвистать пичужке. А ночь взойдет -
Приподняться очами к звездам. Это
Помимо прямых должностных забот:
Выделенья тепла, излученья света
Окружающим бякам. Иначе ты
Никакой не сапиенс. Так - топорный,
Черновой хомёнок. Дитя тщеты.
Производство естественного отбора…
И удел твой - тлен. И финал твой - прах.
Старость без ласки и ночь без песни,
Чей мотив, как воздушный шар в устах,
Всё полнее, легче, светлей - небесней!
***
Чтобы глаза не пустовали, -
Создатель! - я искал Тебя
В тягучей тьме существованья,
В дремучих грезах бытия.
Нет, Божьей твари здесь немало:
И голуби, и воронье -
Но всё, что взору представало,
Не заполняло до краев.
Ни первый день - святой, рассветный,
Ни изобильный день шестой,
Ни даже радуги заветной
Уверенное торжество
Не утоляют жажду чуда
И очевидности Творца.
Я верую! Но, как Иуда,
Не вижу вечного Лица
За повседневностью невзрачной,
Готов предать ее стократ
Всего лишь за один - но зрячий,
Исполненный Тобою взгляд.
***
Как цуцик - прижаться к хозяйской ноге,
Я в церковь люблю забежать мимоходом:
Себя ощутить на минутку никем,
Вернее - одним из уютного сброда
Молящихся. Пусть даже не благодать,
А только смиренье в душе злоречивой -
Но мнится: готов ее вовсе отдать
Под рокот густой православного чина.
Святые мгновенья! Целительный сон!
Без мысли и слов улыбаюсь и плачу -
Застигнут, подхвачен, омыт, вознесен
Незримого хора волною горячей…
***
Украдкой не молюсь уже
О серафическом полете
И не тревожусь о душе -
Я чаю воскресенья плоти.
Не так уж страшен смертный сон -
Нас мудрецы в том убедили -
Но я люблю свое лицо,
Мне жаль скормить его могиле.
Пусть даже не умрешь сейчас,
Но время, чудище стозевно,
Вовсю обгладывает нас -
Почище жителей подземных…
Того Создателя я чту,
Кто терпеливыми руками
Слепил из глины красоту -
Не оградив от поруганья, -
Но сердцу ближе Иисус,
За дерзновение распятый,
С которым не душой спасусь -
Но весь: от маковки до пяток.
***
Беззаконие, в храме разбой,
Ненавистный соблазн фарисеям -
Те, кто чаять научен Тобой
Не бессмертия, но Воскресенья.
Кто сбежал из застенков ума,
Для кого преткновения вере
Нет, и вся замогильная тьма -
Только вечного света преддверье.
Поскорее бы! - Чтоб не успеть
Уподобиться тем, кто, с годами
Иссякая, в бездонную смерть
Навсегда равнодушно впадает.
***
В полуденный бездонный час,
В разлив блаженной знойной муки
Жуки роняют сгоряча
Свои зазубренные звуки -
Ревут рембовою трубой,
Звенят верленовою лирой…
И золотом налитый бог
Так говорит впервые с миром:
«Я той же дивной волей мчусь,
Дрожа крылом от нетерпенья,
В избытке раскаленных чувств -
Навстречу полному затменью
И, ниспадая в жаркий сон,
Благим раскатываюсь матом:
Скорей бы дымный шар заката
Взорвал постылый горизонт!»
***
Если не станете, как дети…
Лук
День за днем - живем, не различая,
Как стареют наши отраженья.
Что мудрить! - Безвольно, беспечально
Отдаемся плавному движенью
В неизвестное. Путем текучим
На плоту видавшей виды плоти,
Повинуясь прихотям излучин,
А порой кружась в водовороте
Времени. Какая-то истома
Есть в доверчивом самозабвенье…
Что метаться! - К устью от истока
Нас доставит мудрое теченье
Всё равно. Не лучше ли вглядеться
В небеса бездонные, покуда
Нам еще дано глазами детства
Различать желаемое чудо?
***
Текла свеча, густели тени
И жижа черная на дне -
Философические бденья
С неведомым наедине...
Не внемля горним укоризнам,
Существование души
Путем цепочки силлогизмов
Опровергал в ночной тиши -
И сам доказанному верил!
Зато словесный материал,
Дырявые развеяв звенья,
Упрямо одухотворял
Себя - и ночь - и тьму - и звезды!
Чего бы ни касался он -
Всё оживало - в переносном,
Струилось музыкой - в прямом.
И вмиг бывал ко дну отправлен
Или метался, как шальной,
Рассудка утлого кораблик,
Настигнут звучною волной.
БЛАГОЧЕСТИВОЕ
Нет, ни чума, ни ураган,
Ни лютый бой не тешат душу!
Когда мохнатый океан,
Остервенясь, терзает сушу,
Или когда земная гладь
Себя волной вообразила
И хочет разом заглотать
Всё то, что на груди носила,
Или когда, лупцуя тьму,
Ревет грозы бесовский праздник -
И прочих нашему уму
Несоразмерных безобразий
Боюсь. Перевела душа
Глагол стихий: всё это значит,
Что не был пресловутый шар
Нам во владенье предназначен.
Здесь не хозяин и не гость -
Ты угощенье, Homo гордый!
Точней - занозистая кость,
Вонзившаяся в чье-то горло.
Тебя не выхаркнуть никак
И не сглотнуть. И этот кашель
Зажравшегося толстяка -
Стихия в пониманье нашем…
Не торжествующее зло
В неодолимой круговерти -
«Сим победиши!» - вот залог
Обетованного бессмертья.
***
Даже если в душу мрак навеян -
На Творца у нас обиды нет:
Ведь затменье - истина мгновенья,
А молитва - вечной правды свет.
Разве нам когда-нибудь Всевышний
Обещал земную благодать?
Жаль, что о чуме пока не слышно:
Самое бы время пировать.
Насылай! Растленье, беззаконье,
Мор и глад - тем праздничней споем,
Ни стихом не дрогнувши в каноне:
«Да приидет царствие Твое!»
***
Вновь искушению подверглась
Душа моя, грустя о том,
Что зыбкой жизни достоверность
Недоказуема стихом.
Не надо горнего полета!
Я умоляю небеса
Отнять лирические льготы,
Явить прямые чудеса
Животворенья - без посредства
Самодовольного пера.
К чему смирение, Творец мой?
На сцену автора! - Пора
Неотраженным хлынуть светом,
Исполнить засуху очей
Грозою Ветхого завета,
Снопом евангельских лучей...
Когда - без умышленья злого -
Словесность только муку длит,
Одно единственное Слово
Благую жажду утолит.
ЕВАНГЕЛЬСКОЕ
Нет, заплутать никак нельзя:
Не уклоняясь от упорной
Молитвы - торная стезя
Восходит к высоте Нагорной…
Но, в горние надежный путь
На полуслове обрывая,
Сбиваемся. Куда-нибудь,
Глядишь, и вывезет кривая
Искусства! Трудно божий мир,
Творца любя, возненавидеть.
Небесный храм, земной кумир:
На роковом распутье витязь -
Людское сердце. Маята,
Покинутость. Неразрешимый
Тупик, поскольку та и та
Дороги - явственно к вершинам…
Тоскуя о незримой, вновь
Душа на ближнюю согласна -
Но не свобода, а любовь
Виною вечному соблазну.
***
Покинув дольний круг, мечта вознесена
К началам, где заманчиво мерцают
У Космоса во льду святые семена
Полночных царств, полуденных красавиц...
Так - от пурпурных роз до обагренных войн -
Всей плотью (не чета церковным трюкам!) -
Лишь звездного пути божественный завой
Возносит мир пылающий над кругом
Земного.
***
Людских притоков мелочную рознь
Пора покончить полноводным устьем.
В угле и нефти солнце запеклось,
А Божий свет - в сияющем искусстве…
Подвижникам и грешникам, пора
Нам осознать, что все мы, Божьи дети,
Со временем стечемся в этот храм -
И растворимся в первозданном свете.
ФИЛОЛОГИЯ
В.Набокову
Златоустые, не мешкайте!
Ночь наглеет - как унять ее?
От мяукающей нежити
Кроме речи - нет заклятия.
Как нахрапистую тьму снести,
Да еще с нечистой свитою?
Нас хранит от бесприютности
Лишь словесность домовитая.
В ней - гармония хрустальная,
А снаружи - визг и бешенство:
Божий угол мироздания
Только на Глаголе держится.
***
Вечерами, семейный блюдя ритуал,
Недоверчивый свет экономно потушим
И рассеянно вяжем, включив сериал:
Мама - вечный носок, я - нетленную душу.
Без труда, сокровенному ритму вдогон,
Не сбиваясь на рытвинах фабулы вздорной,
Ловко нижется пряжа, виток за витком
Обретая уютную, теплую форму.
Трепетание спиц, быстрый шорох пера -
От забвенья заслон, преткновенье простуде…
Пусть миры чередой распадаются в прах -
Рукоделию нашему сносу не будет.
НЕ ИСЦЕЛЯЯСЬ ОТ СВОБОДЫ
КАРТОНАЖНАЯ ФАБРИКА
Душа моя восходит ко Христу.
Всевышний восседает на престоле.
Я знаю, что спасенье обрету, -
А мне бы воли, мне бы только воли!
Святые - по названию - места.
А может, окрестили ради шутки.
Я верую в Кресты, и в небеса,
И в толстые оконные решетки…
Черт знает что творится на земле!
А здесь года неразличимо схожи,
Как будто мы плывем на корабле -
И за бортом всегда одно и то же.
Когда жара - раздеты до трусов,
Мороз - не кажем из постелей носу…
На корабле, увы, без парусов -
Беспечные невольники-матросы.
Наш экипаж - неколебим и вечен,
Как нас объединяющий засов,
И мы плывем всевышнему навстречу
На корабле - увы - без парусов.
***
Где-то люди строят светлый коммунизм,
Где-то запускают на Луну ракету.
Я же, горемычный, скатываюсь вниз,
С каждым днем всё глубже сознавая это.
Незачем впустую память ворошить!
Не золой пушистой сердце отогрето.
Что дает нам силы зиму пережить? -
То, что после будет и весна и лето.
Глянь-ка: посходили все кругом с ума -
Жмут друг другу руки и от счастья плачут,
Будто подчистую снесена тюрьма,
Будто в жизни станет всё теперь иначе...
А всего делов-то: на дворе вот-вот
Голубым и желтым засияют лужи -
Никуда не годный хмурый небосвод
Долгожданным ливнем с грохотом обрушен!
***
Царство Божие внутри вас
Лк
Мне, Господи, неловко за Тебя.
Как будто кто-то взрослый обманул
Детей: сказал «приду» - и не явился,
И дети спрашивают: «Где же этот дядя,
Который нам так много обещал?»
Но это не упрек. Я понимаю,
Попробуй заявись - Тебя как раз
Посадят в желтый дом или в тюрьму
На перевоспитание. А там
Народец тертый - сразу же раскусят,
Кто Ты таков, заставят отвечать
За свой базар, за каждое словечко.
А дело прошлое, ведь Ты наговорил
Немало лишнего. Хотя бы то же Царство
Небесное. Голимое фуфло
(Как говорят в тюрьме). Не обойдется
Без мордобоя. Вот уж где и впрямь
Придется подставлять попеременно
И левую, и правую! Хлебнешь
Не меньше, чем на памятной Голгофе,
И не найдется добряка-Матфея,
Чтоб записать еще десяток баек.
Никто и не узнает, как достойно,
А может быть - скорей всего - позорно
Ты принял окончательную смерть,
И что не только зэкам-атеистам
Лишь на себя отныне уповать.
СТАНСЫ
Я вспоминаю. Я провижу вспять.
Мой задний ум крепчает с каждым днем.
А впереди - туман, не разобрать,
Куда мы так размашисто идем.
А жаль, что я до срока поутих
И не пишу бичующих сатир.
У мира корни в будущем, но их
Нам подрубили. Загнивает мир.
Власы терзая, сумрачный пиит
Слагает стих про облака и дождь -
А рядом образ времени сидит:
Папаша, изнасиловавший дочь…
Чтобы любить людей, их надо презирать.
Бежать в пустыню белого листа,
Покуда не успели замарать
Мне душу их продажные уста, -
От клаки новоявленных витий,
Чьи идолы - гуманность и прогресс…
Свеча моя опальная, свети!
Дави на плечи, вожделенный крест!
Безропотны, что овцы под ножом,
Упрямо излучаем благодать:
Смотри, как мы безоблачно живем!
Нас черта с два заставишь унывать!
Поверить страшно, что из года в год
Мы строили на праведной крови
Не храм…. Так мудрено ли, что народ
Боится правды, как скопец - любви.
Два права есть: на стойло и ярмо.
На утлое жилище и на труд
Месить ногами общее дерьмо,
И право жить, как все теперь живут.
Всё дело в наглости, а хочешь - назови
Уменьем брать. Недюжинный талант.
Когда тебе существенно в любви
Только одно: дала иль не дала.
И жизнь можно взвесить, сосчитать,
Прикинуть, ты в убытке или нет.
Умеешь брать - ты прочим не чета,
Тебе и гений - не авторитет…
Я вспоминаю, я провижу вспять.
Мой задний ум крепчает с каждым днем.
А впереди туман, не разобрать,
Куда мы так размашисто идем.
На хилых ножках ковыляет разум.
Во мрак его лавина совлекла.
Благословен спасительный маразм!
Крылатому безумию хвала!
Как хорошо, когда тебя не ждут:
Ты никому не должен, ты свободен.
И если путь твой Господу угоден -
Тебя дороги сами поведут.
Скорей, бегом! - Прихрамывает стих.
Уже подошвы износил до дыр.
У мира корни в будущем, но их
Нам подрубили. Загнивает мир.
***
Я помню: в узкие просветы
Глухих тюремных жалюзи
Врывался подгулявший где-то,
Хмельной, веселый, полный сил
Весенний воздух. И апрелем
Я там переболел сильней:
Безвыходный режим постельный -
Бежать не смей, кричать не смей…
И кто-то молча резал вены,
Другой - выкалывал оскал*,
Но вслух звезде своей неверной
Проклятия не посылал.
Мы изнывали в ожиданье,
Когда же выведет конвой
На краткосрочное свиданье
С простором и голубизной, -
Апрель с размахом был задуман!
Здесь нашим бедам места нет.
И мы во дворике угрюмом
Спешили к солнечной стене.
И каждый луч ловили жадно,
И проклинали облака,
И медленно плелись обратно -
Молчать, отлеживать бока
И забывать надежды свет -
Далекий, трепетный, опальный…
Свобода есть высокий бред
Души, невольницы печальной.
За дело, мысль! Докажи
Страдальцу, что недаром пройден
Тяжелый путь, что стоит жизнь
Перетерпеть - и ты свободен…
Молчи! Мы в небо влюблены -
Будь прокляты иные своды!
И надо снова ждать весны,
Не исцеляясь от свободы.
***
Мне письма твои - будто смутный эскиз
Весны, хоть я трусил, что долгую стужу
Упрямой надежды слепые ростки
Не выдержат, если прорвутся наружу.
В ладонь мою выпорхнут из оболочек
И прошелестят: «На исходе зима!» -
Невнятное мне содержание почек
Ты пересказала словами письма.
И я заключил мировую с судьбой,
Отдав одиночество в счет контрибуций;
И лютые ночи, проникшись тобой,
Вот-вот - и от власти своей отрекутся.
Не оттепель, нет, но желанный намек
Мне в письмах твоих, и посулы поблажек
От чуждых небес, розоватый дымок
Ветвей молодых в синеве, или даже
Апрельских дорог дружелюбная грязь:
И шагу не ступишь - затащит обратно,
И ворон шальной, надо мной проносясь,
По-своему крикнет «ура!» троекратно…
Твоим между строк заплутавшим «люблю»
И жгучим «целую» под словом «свиданье»
Нагрею ладонь - и легко растоплю
Морозный узор на окне в мирозданье.
Сквозь оттиск прозрачный своей пятерни
Увижу такое, чего не бывает…
Запретный апрель в мою келью проник
И теплым простором ее наполняет.
В ОЖИДАНИИ АМНИСТИИ
Пойдем, земляк, согреемся чайком.
Там у меня заныкано полпачки
От чифиристов. Лучше мы тайком
Купчишку забодяжим с той заначки.
В лесу октябрь учинил грабеж
И золото швыряет на порог нам...
Мокрушник-дождь и ветер, вечный бомж,
Наперебой штурмуют наши окна.
По месиву расхлябанных дорог
Бредет пора для хвойных откровений,
И осень, свой доматывая срок,
Печально с нами ботает по фене.
И облаков расплывчатый курсив
Заносит на скрижали небосвода:
Не бойся, не надейся, не проси -
Три заповеди северной природы.
Лишь благодать освобождает нас,
А не закона хитрая уловка.
Скостит иль нет разборчивый Указ -
Куда важней от Бога помиловка.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Хотя своей судьбой корявой
Я заплатил за это право -
Писать печальные стихи,
Из элегической трухи
Набрав светящихся гнилушек, -
Но полно! Молодость права:
Клокочет быстрина - и глуше
Невольной жалобы слова.
Мир полон рифм, и волн, и света -
Я все потери перемог.
Рассудок душный! Посоветуй,
Как сладить с этой кутерьмой?
В застолье - озорном и пряном -
Собрать приятелей, подруг,
Кому о смерти думать рано,
О жизни - просто недосуг,
Со всеми вместе раствориться
В хмельном восторге бытия -
И хоть на миг освободиться
От опостылевшего Я!
Всё примириться не хочу,
Что скоро уже четверть века
Я этот жесткий мир топчу
И называюсь человеком;
Что в их размеренной Вселенной
Давно расчислен путь комет,
И страсти, и светила - тленны,
Ни случая, ни Бога нет…
О сердце бедное! Храню
Твой трепет, и нетерпеливо
Приветствую рассвет ленивый,
И зимнему скупому дню,
Без ропота за опозданье,
В глаза холодные смотрю
И наугад боготворю
Его кристальное сиянье.
***
Мир я вижу только в профиль,
Только с доброй стороны.
Что же душу в холод бросил
Звон рыдающей струны?
Постороннее страданье
Продирает до корней…
Маловерам в назиданье
Обернувшийся Орфей!
Я за мертвых не воитель -
Для страдальцев мой завет.
Побывавшему в Аиде -
Бел и светел белый свет.
Зря ли юность я угробил!
Все уделы мне равны:
Мир я вижу только в профиль,
Только с доброй стороны.
***
Во сне душа моя добрей:
Встречает, провожает с миром
Толпу непрошеных гостей -
Тюремщиков и конвоиров.
За десять лет всё не порву
Цепь дорогих воспоминаний, -
Что расклепалось наяву,
Смыкаю горестными снами…
Там кровных не было обид -
Лишь ночь плыла, не чередуясь
Со днем. Но глупо делать вид,
Что я на прошлое не дуюсь.
Душа, всё кануло, но ты
Не спи! - Еще настанет время
Потусторонней доброты
И залетейского смиренья.
***
Не жалко мне тюремных лет -
Так много просияло там:
Любовь родных, медовый хлеб
И сласть махры напополам.
Жил не тоской, а куражом.
Не рифмовал унылый бред.
На воле этого лишен,
Всё чаще грусть о той поре
В душе ворчливой нахожу
Под спудом суетных забот…
Здесь прибивает к рубежу,
А там текло наоборот
Благое время. Впереди
Был только свет и только смех!
Запретку, мнилось, перейти -
И счастью дальше нет помех.
Но сами эти миражи -
Для счастья лучший материал.
Меня усиленный режим
И вправду силой наделял.
Ни элегических соплей,
Ни даже насморка - ничем
За весь мой срок я не болел.
Зато потом в параличе
Душевном - чуть не десять лет
(Не оклемался до сих пор):
Бедлам семейный, черствый хлеб
Да одинокий «беломор»…
***
Угомоненный хулиган,
Отбывший годы заключенья,
Теперь приставлен к облакам -
Живописать их облаченья.
Когда же в небе тишь и гладь,
Лишь солнце катится беспечно -
Одна забота: отыскать
В тени укромное местечко…
Но чаще, право, не до сна:
Неугомонное кропанье
Про кучевые чудеса
И проливные ликованья.
***
Сцепленья чувств причудливый закон!
То звук, то привкус вдруг лавину стронет…
Едва пахнёт березовым дымком -
Переношусь в уральские отроги,
И вновь кругом холмистые леса,
И от мороза клейкие ресницы,
Рукой по непривычным волосам
Вожу блаженно, и еда не снится
Впервые за три года. Распален
Хмельной полусвободой, взбудоражен
Воскресшей плотью - так и рвусь в полет,
Еще чуть-чуть - и вовсе из-под стражи
Душою благодатно вознесусь!
И жизнь в колючей проволоке смерти
Всё мельче, мельче поплывет внизу -
Пока не растворится в горнем свете.
У КИПРИДЫ СВОЙ РЕЗОН
***
Давай съедим еще одну сосиску.
Закрыта книжка, дождь идет с утра -
Одна из тех немногословных истин,
Которые рождаются без драк.
За что и любим. Это не про слякоть:
И ты - бесспорна, мы идем с утра,
Смеемся, чтобы вечером оплакать,
И живы лишь предчувствием утрат.
Малышке в колыбели вдоволь места,
И весело ножонками сучит -
Всё хорошо, сердечко, бейся, бейся!
Откроет счастье - только достучись…
А ты - любимых кукол разодень
И наблюдай в заплывшее оконце,
Как в облаках запутавшийся день
Смиряется, оплакивая солнце.
***
Переменная облачность. Без перемен
День за днем: луч-другой - и опять ни просвета.
Срочно меры пора принимать. Например,
Взять - и охрой покрыть тротуары проспекта,
А лазурью - дома. И в цветастое мы
Нарядились бы тоже. Глядишь - полегчало б…
Рукодельный Эдем от стены до стены,
Вместо пасмурных лиц и беспомощных жалоб
На погоду. Когда небесам явно лень
Утешать нас - давай-ка попробуем сами
Приголубить друг друга, бессолнечный день -
Вместо жарких лучей - распаляя устами.
***
Ты помнишь, мы с тобой встречали
Рассвет на Крюковом канале?
Ночь уходила навсегда,
Плыла последняя звезда.
И ни души. И только гулко
Плескали крылья в переулке,
И расцветали чудеса
На акварельных небесах...
И этот свет - в моей темнице.
И плачу я - так сладко мнится,
Что ждет бумага на столе
И всё прекрасно на земле.
Как будто ты мне подарила
Еще один рассвет вдвоем,
И утро пахнет мандаринкой,
И мы, счастливые, идем.
***
Не помышляя о свободе,
Творю молитвы без нытья.
Пора, пора! К концу подходит
Мой отдых от небытия.
Всё чаще к небесам глубоким
Тревожный устремляю взор:
Бессмертье мне даруют боги
Или забвения позор?
Приемлю всё. Но не таким
Как есть: я подлинней придумал.
Ведь я летел, я был любим -
Пускай листком последним сдунул
Меня октябрь, и дождь прибил,
И догнивать осенней данью
Сырой земле, и свет не мил,
А тьма - страшнее, но желанней...
Но я летел. Я был любим
И сам любил, люблю и буду
Любить! И не молитву - гимн
Слагаю солнечному чуду
Любви... И я не обречен
Забвенью, дивно окрыленный:
На равных с небом испокон
Святой, безумец и влюбленный.
***
Так тяжело, что лучше бы об этом
Не говорить. Но надо говорить.
Я виноват не перед целым светом.
Лишь перед ней. Лишь ей меня судить.
Я знаю, помню, ты сама сказала:
Семь лет - цена забвения обид.
Подумать только, что такая малость -
И я прощен. Пусть не прощен - забыт.
Семь лет пройдет - и можно улыбаться
По-прежнему нахально, и твердить,
Что мне начхать на прочие богатства,
Что жаждет одного душа - любить…
Так тяжело. Сказать бы, что мы оба
С тобою хороши - и с плеч долой.
И больше нет ни жалости, ни злобы,
Только одно: покой, покой, покой.
***
В моей душе - всегда октябрь,
Пора ненастного забвенья,
Когда листы спешат, летят
На золотое погребенье…
Замкнуть укромную обитель
И дряхлые стихи слагать -
Я разучился ненавидеть,
Не научившись понимать.
И там, с веселием и пользой
В целебном зелье заварив
И мрачное самодовольство,
И ностальгический надрыв,
И горделивое смиренье,
Пристанище бесплодных душ, -
Пересидеть лихое время,
Благословляя тишь и глушь.
И в сладостном самообмане
Твердить, что, сколько ни искал, -
Пленительней листа бумаги
Так ничего и не узнал;
Что сердце просит понапрасну
И состраданья, и тепла,
Что независимость и праздность
Ценю превыше прочих благ…
Не знать, не слышать, как негромко
Душа прощается с тобой,
И время - преданно и робко -
Мою зализывает боль.
***
Бесстыдно души обнажив,
На расстоянье безопасном
Давай поговорим за жизнь -
Ты знаешь, я люблю трепаться.
Я к переделкам не привык.
Что мне далось - давалось даром.
Но жизнь - это черновик,
Местами грязный от помарок.
Лишь мертвый не спешит на свет -
Но и упасть зато не может…
Я не оправдываюсь, нет:
Вины с меня никто не сложит.
Кому-то надо быть сильнее -
И я гордыню одолею:
За нас обоих расплачусь -
Не разлюблю и не прощу
Себя. Но сколько ни тяжел
Мой крест - мне легче, дорогая,
Я б весь на злобу изошел,
Когда б не забывал, прощая…
Послушай: на подъем легка,
Волна за неотложным делом
Откуда-то издалека
Спешит к заветному пределу -
Бока оближет валуну -
Посмотришь: нету и в помине…
Не так ли жизнь? Плеснет и схлынет,
Едва песчинки колебнув.
Мне грустно. Эта болтовня
Тоску наводит очень скоро.
Не получилось разговора,
И ты не слушаешь меня.
Я знаю, что того не стою, -
Ну и ступай, Господь с тобою,
Сумеешь - набело живи:
Без ненависти, без любви.
***
Ты затвердила: между нами -
Одно унылое «прости»,
И под моими парусами
Не хочешь землю обрести.
И голос твой, как прежде звонкий,
Летит во встречную волну:
«К чему цепляться за обломки!
Достойнее - пойти ко дну».
А я выискивал причины
И предъявлял свои права -
Но нас недолго над пучиной
Держали утлые слова.
Разлука! Но душе уставшей
Она покоя не сулит:
Воспоминаний цепью тяжкой
Нас прошлое соединит…
А впереди - пустынный берег,
И сердцу надо присмиреть.
Ну что же, знаю - да не верю,
Точь-в-точь как в собственную смерть.
Ты у судьбы иного требуй,
А мне удел не худший дан,
Пока со мною это небо
И беспредельный океан:
Пусть околдуют дикой мощью,
Освободив от прочих пут,
И ясным днем и бурной ночью
Неудержимо повлекут
Меня до кромки, у которой
В единой синеве сольются…
Ты - больше этого простора,
И нам с тобой - не разминуться.
***
В. Соловьеву
Даже солнце нельзя различить из глубин,
Погружаясь мечтой в предстоящую вечность...
Оттого и томлюсь - не влюблен, не любим -
Что никак с Афродитой глазами не встречусь.
Пусть во мгле торжествует рассудок слепой,
Погребальною заживо тканью спеленат, -
Лишь на бренной земле расцветает любовь,
Только Время сплетает венки для влюбленных.
***
«Не воспоминание о доме
Вдруг плеснет горячею волной -
Всё мечтаю, как в твои ладони
Я уткнусь обритой головой», -
Сочинял тому назад пятнадцать
Лет сентиментальный арестант…
А теперь нам даже не списаться:
В памяти - иные адреса.
Прошлое - сюжет в ряду романном,
Зэк влюбленный - чей-то персонаж.
Словно я писательским обманом
Принужден листать чужую блажь.
Значит, правда - время исцеляет?
Значит, верно - всё прошло, как дым?
Так зачем же Муза наделяет
Страсть былую колером густым?
Всё равно распавшемуся чувству
Не дано воскреснуть во плоти -
Не упорствуй попусту, искусство,
Призраков тоскливых не плоди.
***
Ни слез на солнечной Земле,
Ни ликований в лунном небе -
Лишь сны хранят волнистый след
Давно отхлынувших волнений.
Без тьмы, без света: без тебя.
Все краски потеряв из виду,
Плетусь по кромке забытья,
Заветным следуя извивам...
Последний, призрачный приют
Былых чудес, былого горя -
Лишь здесь, в морфеевом краю,
У молодого лукоморья:
Опять свидание во сне.
Уже совсем забыл - и снова
Люблю тебя. Еще тесней
В объятья берега родного
Так море силится прильнуть
В самозабвенье отрешенном,
И отступает сокрушенно,
И новую стремит волну.
***
Оле З.
Мы не больны, мы просто не в себе -
И не в России, и не в Свитцерленде.
Еще душа о невозможном бредит
И не сдается в плен слепой судьбе.
И не беда, что мы в стране любой
Душою чужеземствуем исконно -
Ведь небеса повсюду благосклонны
Лишь к тем, кому Отчизною - любовь.
Кто, вопреки всему, не охладел,
Лишь в ней живет, души не покидая,
Поняв, что с Божеством, а не с Китаем
Граничит прирожденный нам удел.
***
Любовь, ты видишь: можно жить
И без тебя. - К чему лукавить!
Как йог на жуткие ножи,
На холодеющую память
Душа ложится. - Где же след,
Казалось, нестерпимых бедствий?
Каких-нибудь пятнадцать лет -
И к боли можно притерпеться…
Как череда привычных туч -
Житья бесстрастного напасти,
И даже счастья кроткий луч
Нет-нет и вспыхнет сквозь ненастье.
***
По ****ям или в пивную? -
Заливать судьбину злую…
Что, душа-моя-певунья? -
Истекла без поцелуев.
Где кипело и сверкало -
Стынет горькая короста.
У подножия стакана -
Пожилая папироса.
В секретере - без движенья
Мемуаровые враки:
Из любого отраженья
Смотрит время в черной рамке...
Легче доброе и злое
Затопить напропалую,
Чем рыдать над белизною,
Губы мертвые целуя.
***
Из киноленточных созданий,
О Мерилин! - лишь ты одна
К воображенью льнешь устами
С магического полотна.
Никто на ямб не переложит
Влюбленный блеск твоих очей!
Не потому, что невозможно,
А просто-напросто - зачем?
Безмолвному, с тобою рядом
Так сладко Эросу мерцать!
И здесь кончает оператор
И задыхаются сердца...
НАД БРАЧНОЙ РУБРИКОЙ
Уже кошачий концертмейстер
Настраивает подопечных -
И мне к заждавшейся невесте
Пора проехаться на печке.
Мечтательное беспокойство,
Прожекты нежного интима,
Объятья, поцелуи, кольца
Обворожительного дыма…
Парит в жар-птичьем озаренье
Разлет самодержавной лени!
Румяным личиком царевны -
Навстречу щучьему веленью.
***
Опять влечет пленять и обольщаться,
Опять к мечтам и обморокам склонен:
Пока я спал, душа набухла счастьем -
И облаком клубится в изголовье.
Закат луны, рассвета приближенье, -
Вот этот луч - блистает или снится?
Кого постигнет проливень блаженный,
Что навернулся на мои ресницы?
Заря, самозабвенье, сладкий лотос,
Дым в зеркалах, гаданье на кофейной:
Возлюбленной лукавость, небесплотность
И принадлежность к ангелам и феям.
ЗДРАВСТВУЙ, ПЛЕШКА НА МАКУШКЕ!
Этюды по геронтологии
***
Брезжит солнце сонным оком,
Плещет голубь за окном,
Задевая ненароком
О стекло крылом...
В парк на лыжах? Или поздно? -
Нет, не поздно, просто лень.
В неподвижности морозной
Сам собою сгинет день.
Прочеркнула не усталость
Лоб морщинками тремя -
Это старость расписалась
В получении меня.
Здравствуй, плешка на макушке!
Я прошел иль жизнь прошла?
На ревизию кукушке
Понесу весной дела.
Ах, весна еще не скоро,
А пора на угомон.
Натаскав дневного вздора,
Мне душа свивает сон.
Клочья давешних истерик
Всё подсунуть норовит…
Вот злодейка! Мягко стелет -
Но и я не сибарит:
Если и кричу спросонок -
Значит, грудью надавил
На зазубренный осколок
Незапамятной любви.
Будто крылья режут воздух -
Душу вспарывает страсть…
Не беда! Еще не поздно
Пусть не в сон, так в детство впасть -
Где с моим покоем дружен
Только сказки сладкий страх:
Жизни теплое подбрюшье,
Мирозданья мягкий пах!
Солнышко смежает око,
Вон и голубь за окном,
Задремавши ненароком,
Голову укрыл крылом…
***
Ни гроша в кошельке, ни строки за душой -
Промотался. А может - зажился.
На истаявшей заднице - будто мешок,
Те, что были в облипочку, джинсы.
Так в претензиях к миру я переборщил,
Что ему опротивел до дрожи;
И назойливый тон удрученных морщин
Оскорбляет прохожих пригожих.
На обочину опыт седой оттеснив,
Бодро топает ражая смена -
И нутро пышет мужеством в каждом из них,
Как мохнатое тело нацмена!
У меня же волос - только уши прикрыть:
С юной прытью куда мне тягаться…
Слава Богу, хоть понял, что глупо корить
Свое время за вечное гадство.
Тот же дух, что когда-то на бунт подстрекал,
Днесь уже побуждает смириться
И отпущенный срок, обломавши рога,
Скоротать над пустою страницей.
ПОКОЛЕНИЕ
Один из праха рифмы ловит,
Житье от смысла разгрузив,
И без запинки славословит
Всё, что слетает на язык.
Другой одною темой бредит,
Содрав с души бесстрашный вид,
Так озабочен звуком смерти,
Как будто первый раз в живых…
А третий всех возводит к низу -
Непотопляемо-глубок!
Четвертый в зад вставляет клизму.
А пятый смотрит на пупок.
Пятидесятый спит с овцою,
Трехсотый - убежденный псих…
И каждый бегает трусцою
И презирает остальных.
ДЕКАБРЬСКИЕ ПРОГУЛКИ
Ушло домашнее тепло
Из-под фланелевой рубашки:
В груди - тоскливо и темно,
А по спине ползут мурашки.
И впрямь - любому надоест:
В ответ на жгучие вопросы -
Мизантропический подтекст
В скрипучих репликах мороза.
Хоть сам любовью не богат,
Но я сужу куда пристойней:
Пускай не каждый встречный - брат,
Зато не каждый и разбойник!
Диалектическая прыть,
Повадки молодости скорой:
Сначала скопом полюбить,
Потом похерить без разбора…
Нет, в тридцать лет уже пора
Скачки оставить обезьянам!
Движенью плавному пера
Не спотыкаться на изъянах
Людской природы. Наша часть -
Прожить достойное сегодня,
Всё прочее отдав во власть
Судеб и Промысла Господня.
***
Я ведь знал, что окажется молодость брачной уловкой,
Что не зря от меня жизнь обыденный облик таит, -
Но рассчитывал дело закончить одною помолвкой
И не верилось мне, что по-взрослому жить предстоит.
Что стихам ненадолго подножного корма хватает,
Что придется фантазии резвой давать укорот
И, едва только мерзлая почва немного оттает,
По весне под картошку прилежно рыхлить огород…
Нынче мудрость уже мне твердит свой урок шепелявый:
Если, мол, далеко позади возмужанья рубеж,
То смириться пора, что под лихо заломленной шляпой
Не могучие замыслы зрели, а скромная плешь.
Я киваю покорно и с важной старухой не спорю:
В должный срок для души увядает земная краса.
Но, быть может, с горы сорока мне откроется море,
И корабль будет ждать меня там, распахнув паруса?..
***
День рожденья у сына. В квартире бедлам.
Малолетних друзей и подружек
Толкотня за столом. Умиление нам
Теплой мордочкой тычется в души.
От ребячьего мира тебя и меня
Отделяют не годы, а горы -
Как фарфора китайского, тайну храня
Детской радости, детского горя...
Коль пути обходного туда не сыскал -
Умиляться в сторонке осталось
И попасть в этот мир, лишь пройдя перевал
Под названьем загадочным Старость.
ТРИДЦАТЬ ТРИ
Одолевши перевал,
Дальше - самое простое:
Если вверх рысцой бежал,
Вниз успеешь и трусцою.
Нам из радостей осталось
На внучаток посмотреть
И, бесхлопотно состарясь,
Беззаботно помереть.
Мы не можем выбирать;
С тем, что есть, давай мириться.
Очень глупо умирать,
Но глупее - не родиться.
Так и скажем, ставши прахом,
Жителям иных эпох:
Век битлов и Пастернака
Вовсе был не так уж плох!
***
Когда здоров - то к смерти я готов,
А заболею - всё опять насмарку:
Чуть не молюсь на дошлых докторов
И верую в микстуру и припарку.
В толк не возьмет запуганная плоть,
Что нет специалистов по леченью
Судьбы и глупо задницу колоть
И ждать от химикатов облегченья.
О верхоглядство плоти! Ты виной
Непониманью истины глубокой,
Что для скончанья века нет иной
Причины - кроме вышедшего срока.
И самый проницательный рентген
Не высветит назначенную дату
Отъезда, лишь гадалка по руке
Расчислит - за нешуточную плату…
Но чем пускаться в траты - рассуди:
Твой час далек, покуда не предсказан, -
Пусть только будет после тридцати
Дорожный узелок всегда увязан.
***
Вчерне себе исход наметив,
Я истерическую плоть
Люблю рядить в чужие смерти,
Чтоб наважденье побороть.
Жены скандалы, малыша
Смешные почемучки - с вами
Всё репетирует душа
Навязчивое расставанье…
Азартной молодости свойство
Предвосхищать небытие
Сродни лихому беспокойству
Стрелы на звонкой тетиве -
Но этой праздною заботой
Увлечься было суждено
Душе, отпущенной давно
Для возмужалого полета!
У возрастного рубежа
Замедлив, выбрать не сумела:
Отдаться времени всецело
Иль вечности принадлежать…
***
Томлюсь и маюсь: мнится, что я здесь
Чего-то не исполнил. И уже
Нет времени! - Марать за дестью десть
Приговорен, подумать о душе
Не успеваю. Да и ничего
За нею нет, о чем поразмышлять
Хотел бы. Под завязку начинен
Лишь маниями вздорными - шалят
Нервишки! Ну и что? Всего делов -
Контрастный душ, диета, моцион,
Да женской плоти верное тепло,
Да от звонков беречь неверный сон...
И - нет, не помогает! Ни стихи,
Ни проза, ни прилежная семья…
Душа и тело - это пустяки:
И там и тут - не я, не я, не я…
Но где же средоточие? - Бог весть!
Всё перерыто с головы до пят.
Лишь корень маяты отыскан: здесь
Я не исполнил главного - себя.
РОМАНС
Бытия подскребая остатки,
Платонических жаждешь утех:
Ждать любви на четвертом десятке -
Безнадежней воды в решете…
И в былом ворошить бесполезно,
От минувшего - ни волоска:
Расплелось, облетело, облезло...
Серый пепел. Сухая лузга.
Вечный повод к лирической грусти:
Отцветая в положенный срок,
Обвисают прелестные грудки,
Расползается дряблый жирок…
Хоть любовь и ругают слепою -
Только ею одной сохранен
В сотнях поз, как в заморском «Плейбое»,
Стройный облик утекших времен.
***
Волной высокого мотива
Отрокотавший музыкант
Теперь колышется лениво
В моих саргассовых мозгах…
Зато со шлягером прикольным
Братается бермудский бред,
Прозрев бездонный треугольник
В трико красотки кабаре!
И в лад нескромному дерзанью
Эстрада славная звучит,
Лихим канканом разверзая
Шеренгу сладостных пучин.
***
Мне уже распутничать не надо,
Чтоб согреть скудеющую кровь.
Поутру - страничку из де Сада,
Вечерком - Баркова пару строф...
Всё равно - коль сердце охладело -
Есть ли, нет шалава под рукой.
Но не представляю: что бы делал
Без литературы озорной?
Сам - чураюсь половой мороки,
От любви храни меня Господь! -
Лишь бы знать, что Эроса потоки
Хлещут в чью-то жаждущую плоть.
***
В своих правах Закон и Случай,
Любовь и Похоть, Бог и Кесарь:
Не иссыхаю до скрипучей
Мизантропической аскезы.
Еще пророчить не зарекся
И вразумлять лихое время,
Еще терзаюсь от уродства
И обмираю в галереях.
Еще болею вечерами
За телевизором азартным,
Еще мне нравится словами
Угадывать о несказанном…
Все подвиги и преступленья -
В былом, но растворяться рано
В непоправимом просветленье
Самоубийственной нирваны.
***
Причудлива, братцы,
Старения суть:
Тому не просраться,
Тому не заснуть…
Веселье в растрате,
Виски в серебре,
И рези в простате,
И бесы в ребре!
Толстеющим тельцем
Зажат позвонок,
Бросая владельца
То в жар, то в озноб -
Пурга с перехлестом,
Ползучий туман,
Прозрачные слезы,
Плакучая тьма,
И низменный шорох,
И шепот с вершин,
И глупый мышонок
Бессонной души.
***
Всё так ясно, что не знаю -
Чем развлечь тебя, голубка?
Видишь, снова тень земная
У Луны отъела ухо.
Полночь. Время разгореться
Полной стороною, чтобы
Слушать хоры звезд окрестных
И листвы протяжный шепот.
Но и час перины жаркой:
Преть и киснуть в спальной яме...
Добежим до лесопарка?
Постоим под соловьями?
Потрясем лихим дуэтом
Нашу блочную каморку,
Принеся в нее с рассветом
Уши, полные восторга!
***
В благородном ротозействе
День поэта светлой масти -
Переполненное сердце
Спотыкается от счастья.
Стопы розовые рады
И пригорку, и ухабу,
Собирая мир громадный
В ароматную охапку.
Пусть критических уродин
На романы соблазняет
Неумытых подворотен
Достоевское зиянье -
Лучше мы припустим, дружным
Хором брызнув с тучки мокрой,
Вытанцовывать по лужам
Дождевой скороговоркой!
***
Теплых душенек пленяя,
Сладко балабоня,
Женской плотью наполняя
Нежные ладони,
Всё румяней, всё круглее -
Отменив усталость -
Беззаботным дуралеем
Сделаться под старость.
Вечная мечта поэтов
(Если им за тридцать):
На краю земного света
Ласковая пристань.
Из безумья - восвояси
Потихоньку сносит,
В жизнелюбое бесстрастье,
В золотую осень.
Ни радений, ни страданий
В утепленном доме -
Знай округлыми плодами
Наполняй ладони!
***
Вовремя - не поздно и не рано -
Юность облетит по волоску,
В должный срок задумчивая радость
Сменит бесшабашную тоску.
И, в лучах сияя мудрой плешью,
Закругляя вздорные углы,
Расточать потянет при малейшем
Случае - беззубые хвалы
Мирозданью. Не из подхалимства -
С чистою душой, от полноты
Жизни, от желанья поделиться
Суммой с отрицаньем молодым.
Им не нужно? Плюнут, начихают?
Лишь бы только старшим поперек…
Ничего, пускай повычитают:
И для них настанет свой черед.
***
Поздний август. День рожденья.
Ветерок среди вершин,
Навевая наважденье,
Влажный шорох ворошит.
Жгу ботву. И тает в небе
Дым смурного костерка.
С каждым годом всё труднее
К новой цифре привыкать.
Задождило. Как нарочно -
Всё для праздничного дня!
Да когда же я их прожил?
Может, это был не я?
Иль душа растет лишь тенью
Прожитого? Или наш
Возраст - только наважденье,
Только пасмурный мираж?
***
Последний луч истлел, как осень.
В потемках бродишь за строфою -
В мечтах о славе и погосте,
В налипшей на ботинки хвое.
Уже ни пташек, ни букашек.
Лишь иногда с дремучей кроны
Срывается зловещий кашель
Продрогшей до костей вороны.
И сердцу от густых потемок
Печально - но почти не больно,
Как будто гадкий лебеденок
Склоняет голову безвольно.
Где щебетали и парили -
Поземка вьется мозговая,
Душе под жалобные крылья
Всё беспощадней задувая…
И, шевельнув тупым ботинком
Бутылки трупик безголовый,
К стопам зимы непобедимой
Слагаешь мертвенное слово.
ЭЛЕГИЯ
Эротомана и рыбака
Жизнь удалась, хоть была коротка.
Ершей натаскал и съел,
Потерся о женское тело,
Но срок подоспел -
И время пожелтело...
Выпали зубы изо рта,
Зато взошли волосы из ушей.
Зрение мрачное, как у крота.
Сердцебиение, как у мышей.
Из ноздрей источаю влагу.
Из нутра просыпаю песок.
Качнусь ранним утром с пятки на носок -
И скорее обратно лягу.
Словом, снаружи неважный вид.
За таких не брался
Даже врач Айболит.
Но в глубине прекрасен,
Как мумолюб Герасим.
Любой придурок и двоечник
По биологии проходил:
Натура чудовищна,
Как крокодил.
А я верил только литературе -
Прозревал гармонию в зубастой натуре.
Среди кузнечиков и кенгуру
Видел высокие взлеты к добру,
Твердо знаю, что птички умеют молиться
И у кошек - человеческие лица.
Однако не скрою: по высшему зову
И животное "человек"
В моем скромном лице весомо
Вытянулось вверх.
Как досадно, что этот образчик
Скоро уложат в ящик!
Мол, отправляйся, имярек,
Сушеный дед,
Ценной посылкой в надежной таре -
На тот свет.
Транзитом сквозь местность костлявой гнили.
Венки облетят... И завоет Муму на могиле...
***
Душе бы только поскорей
От суеты неизлечимой
Переселиться в мир корней,
Первопричин, семян, личинок...
Но вздорный мозг себя никак
Представить горсткой перегноя
Не может! Чая в облаках
Свое пристанище родное.
А мудрой плоти всё одно:
В горячий дым, в сырую землю...
Коль воскресенье суждено -
Любому рада новоселью.
МАРАЗМАТИЧЕСКОЕ
Есть кораблик на свете, и голубь, и лев...
Молодой синевы зачерпни у небес!
Тают звуки во рту. Изумление дев
Белизной осыпает аллею невест.
Но колючий полет разомкнуло кольцо -
Ах, упала невеста в объятия струн!
Рокотали орлы, и литое лицо
Облекло лебединое пламя в кору.
Высоко высота холода занесла!
И ладонь подарила недолгий цветок,
Но тела утолить не хватило тепла
И беззлобен золы золотой завиток.
Заплетай! Плясовую плеснуло в огонь,
И ножом обожгло обезноженный жар:
Колобродит копытами кованый конь,
Что раздробленный топот у сердца прижал -
Трудный воздух раздут на венозном боку,
Разрубая живою рукой рубежи...
Но древесную дрожь не сдержать на скаку,
И осиновый трепет по жилам бежит.
***
На целый год к пятидесяти ближе,
Чем к двадцати. Чудовищное что-то!
Ленивый ток артериальной жижи
Вливается в венозное болото.
О возмужанья жуткая картина!
О воздержанья лютые победы!
Сонливый мозг не жаждет никотина,
И плачет печень от любой диеты.
Под ветхой кровлей - творческие ломки,
Снаружи - эротические пытки:
С каким садизмом голые девчонки
Цветут в недосягаемом избытке!
И разве я поборник сладострастья?
За что меня морщины исхлестали?
Еще один - классический, напрасный
И злой итог закаливанья стали.
Развеяны благие восклицанья,
Остались вопросительные корчи.
И, заливаясь черными слезами,
Скрипит к финалу мой чернильный кончик.
***
То счастлив без меры, то в слезы ударюсь,
То дерзок, а то не поднимешь с колен,
И тонкою флейтою бледная старость
Таится и жалобно плачет во мгле.
Одно утешенье: выходит на деле,
Что здесь никому послабления нет -
Мелеют моря, небеса холодеют,
И звездная плоть истончается в свет.
Мерцающей ночи смиренная тайна,
Согласного хора высокий пример...
И все-таки плачется флейта, вплетая
Щемящую ноту в гармонию сфер.
***
Не мудрено, что ветхостию ранней
Слегка смердит от сгорбленных писак:
Поэзия - наука умиранья
Для жизни. И расцвета в небесах.
Земных мытарств - о запредельных странах
Что ни строфа - запечатленный вздох:
Благоуханье вечное тетрадных
Колеблемых ночами лепестков.
***
Смешные, жадные, живые -
Глотаем солнечную смесь,
Впиваем капли дождевые
И дышим воздухом с небес...
Из ароматов и растений
Дремучий полдень сотворен -
Мы никогда не поседеем,
Не сморщимся и не умрем,
Но в полном блеске вознесемся
В зенит, предполагая там
Возделывать иные звезды
И дуть в затылок облакам!
***
Так дрожит простодушной струной
Кто влюблен, нелюбим и простужен -
Обо всех, опаленных луной,
О безлюдных, полуночных душах...
И вплывает обугленный звук.
И под куполом льда голубого
Получает прохладу из рук,
Из ладоней глубокого бога
Одиночества. Сыплет звезда
Ломкий луч, догорают снежинки
Песнопеньем - но вновь не создать
В нежных иглах кристальные жизни.
ДРУГУ-ПОЭТУ
I
Не унижая человека
Излишней правдою о нем,
Мой верный друг! - наложим вето
На рассужденья о людском
Несовершенстве. Право слово,
Зачем мы пилим этот сук?
И без того скупой досуг
Растрачивая бестолково...
Ведь мир у нас - бывалый сводник.
И если ты в коленках слаб
И до вакхических услад,
До плотских оргий не охотник -
Упейся вольною красой
Небесной дали беспредельной
И той гармонией бесцельной
Под солнцем всюду разлитой...
А если юный жар остыл
И усмирен восторг телячий -
За лиру! Праздные персты
Согрей касаньем струн горячих.
И пусть последним это чудо
Соблазном стало для тебя -
Наполни русло бытия
Своей мелодией, покуда
Ты сам душой не обмелел...
Одною музыкою скрашен
Печальный опыт жизни нашей
На этой горестной земле.
II
Не унижайся до спора с судьбой,
Не умоляй о свиданье разлуку.
Стоит ли что-нибудь слез под луной? -
Не оскверняй подаянием руку.
Вечных вопросов настала пора.
Нам суждено в одиночку решать их,
Не выпуская из пальцев пера
Даже для дружеских рукопожатий.
Ночь ледяная раздернет покров:
Мрачное шествие войн, эпидемий...
Рвет мои жилы застывшая кровь,
Снова я вглядываюсь в эту темень:
Как, уповая на шаткий авось,
Дерзкие люди сражаются с тьмою,
Грозное небо пронзают насквозь,
Не натыкаясь нигде на седьмое...
Им покорится любая звезда,
Тесною станет земная лачуга,
Но не сумеют уже никогда
Не убивать и не мучить друг друга! -
Друг мой! Когда нас научит покой
Зимы и ночи держать под запретом? -
Хочешь - приснится рассвет голубой,
Хочешь - зеленые сумерки, лето...
Ну, а покуда сквозь мрак ледяной
Вместе с планетою мчимся по кругу -
Не унижайся до спора с судьбой,
Не оскверняй подаянием руку.
III
Перешел в разряд мужей?
Больше, стало быть, не мальчик? -
Еще молод, но уже
Не бессмертен. Это значит -
Принял правила игры,
Установленные общим
Ходом дел. И до поры
Только на детали ропщет
Втихомолочку душа,
Соглашаясь поневоле,
Что в итоге ни шиша
Ей не выпало на долю.
И хотя никто не рад
Жить в размеренности строгой,
Где весь мир - лишь экспонат
С грозной надписью: "Не трогать!" -
Но взрослеем наобум,
Обнаруживая после,
Что бессмертие - на ум,
Ум - на опыт, опыт - вовсе
На маразм (каков азарт!)
Променяли постепенно -
Не переиграть назад!
Нет обратного обмена!
Но, поскольку от стыда
Больше некуда ей деться,
Замыкая иногда
Круг, душа впадает в детство -
Или в лирику. Певца
И младенца возраст вечен!
И в неведенье конца
Мы восторженно лепечем...
IV
Не новосел, не старожил -
Ты в мире этом лишь турист.
С аборигенами дружи,
По крайней мере - не дерись.
Найди кого-то, кто бы мог
Поплакать на твоем плече,
Но оставайся одинок,
Точнее говоря - ничей.
Всё новое мотай на ус,
А лучше - заноси в тетрадь.
Но незачем отъезда грусть
Разлукою усугублять.
И заграничное шмотьё
На сувениры раздари -
Твое галантное адьё
Пускай запомнят дикари.
А сам даров не набирай,
Чтоб душу после не травить.
Хоть и прекрасен этот край -
Но с Родиною не сравнить...
V
Не бойся не успеть о главном:
Оно себя не даст в обиду,
Поскольку и без рифмы складно,
Без величаний сановито.
Иное дело - мелочевка.
Не глыбы сущего, а крохи
Сиюминутности. О чем ты
И думать забываешь, строки
Надменно кверху задирая,
Подножного чураясь корма...
Вот здесь мы навсегда теряем,
Что не улавливаем формой
Искусства. Ясно и слепому,
Что в храме Вечности - не тесно,
И там отыщется любому
Мгновенью - собственное место.
VI
Не оставайся в большинстве
В его кощунстве одноликом:
На неумелый божий свет
Взгляни с сочувственной улыбкой.
Хромая ноша, легкий дар,
Чугунно-кружевные звенья...
Устойчивость на трех китах:
Страданье, гнев, самозабвенье.
Бессмысленно-замысловат!
Единым духом - пир и тризна.
Звенит запасливый словарь
В союзе с рифмой бескорыстной...
Несочетаемый состав!
Расцветши на сосне морозной,
Предлог для своего хвоста -
Павлин кудахчет венценосный.
Таков, как есть, - не обессудь! -
Достигнув творческой вершины,
Царит божественный абсурд -
Прозрачный и непостижимый.
VII
Пусть ночь обстигла тьмой колючей
Весь мир - нам бездны по колено:
Всё хорошо и даже лучше,
Чем хорошо, - великолепно!
Сиюминутное - в разоре,
Зато нетленное - в наплыве.
Всегда темно перед грозою -
Тем хлеще хлынет звездный ливень
Зерну глагольному во благо,
И к небесам бездонным снова,
Напоено лучистой влагой,
Взойдет сияющее слово.
VIII
Нет-нет, лирические дыры
Не стоит логикой латать!
В чудесной путанице мира
Куда занятнее плутать
Душой беспечною. Ничтожен,
Велик ли наш земной удел -
Мы это после подытожим,
В философическом труде:
На склоне лет, в упадке слова -
Чем и развлечься? А пока -
Над плешью Разума слепого
Хохочет Муза свысока.
IX
Элоквенции древний закон:
Возводя силлогизм аккуратный,
Надо импортный брать лексикон,
Чтоб усилить эффект многократно...
А хмельной стихотворный язык
Громоздит словеса в беспорядке,
Не притертые к смыслу впритык,
Оставляя зазор для догадки.
Если кто с ревматичной душой
В непогоду скулит, бедолага, -
Поделюсь: иногда хорошо
Помогает простая бумага.
Есть немало испытанных средств,
Только все в дефиците, конечно:
Вряд ли сыщешь, кому позарез
Не нужна чья-то ласка и нежность...
Или выше: гордыню и стыд
Уступив за минуту покоя,
Богохульник во храме стоит,
Омываемый верой чужою...
Но с единою сутью в родстве
Все развилины общей дороги -
Как лучи собираются в свет,
Так в строфу собираются строки.
Невезуха гнетет ли, тоска ль?
Дело скоро пойдет на поправку:
Даже сквозь безнадежный асфальт
Пробивается вешняя травка.
И зачем понапрасну пенять
На завалы житейского лома,
Если в золото их претворять
Научает алхимия слова!
Х
Ты видишь: взяв с небесных круч
Разбег для одиноких странствий,
Невыразимые пространства
Пронизывает звездный луч.
Звеня, чураясь твердых тел,
Слепит, помаргивает, блещет -
И всем: святым и пленным - легче
В тяжеловесной черноте...
Утешься! В неземной дали
И нам в ночное время суток
Мерцать - когда возьмем отсюда
Разбег - путем всея земли.
ЛЮБИТЬ НЕВЕСОМЫЕ ВЕЩИ
***
До самой тьмы - блаженный жребий! -
Глядеть на рдеющий туман...
На то ведь и закаты в небе,
Чтоб стихотворец не дремал.
Кто переложит на созвучья
Возлюбленные облака?
И у кого для влажной тучки
Найдется нежная строка?
Заключены в объятья слова
Покой вершин, смятенье вод -
И сном объят певец земного...
А мне достался небосвод.
И, верно, есть у небосвода
Рассветной свежести пора,
Но для нее - певец восхода,
А мне достались вечера.
***
Темноты не дожидаясь,
На разглаженном холсте -
Снедью геликонских таинств -
Лунный ломтик заблестел.
Что за время - ночь ли, день ли?
Сколько длится - день иль век? -
Золотое наважденье
На беззвездной синеве.
Нет, вне часа и вне века -
Благо им не до него -
Неприкаянного света
Льющееся волшебство.
***
Сбился с правильного тракта?
Не попал с эпохой в ногу?
Нет, не то что бы, но как-то...
Впрочем, ладно, слава Богу.
Если в край духовных пиршеств -
То быстрее по проселку.
Беленою подкрепившись,
Отыскать в стогу иголку
И, дурманом уколовшись, -
В анабазис добровольный.
Если в край культурных новшеств -
То прямее по окольной,
Прозревая кайф конечный
Светлым взором нелюдима
Сквозь веселые колечки
Поэтического дыма.
***
Что ни случись еще со мною -
Всё принимаю богомольно.
Не обольщает неземное:
И на земле небес довольно.
Различья в зоне пограничной
Былую четкость потеряли,
И жизнь течет прозрачной притчей,
Не замутненная моралью.
Туда, к лазурным горизонтам
Звени, струись, петляй - не важен
Глагол! - Низины и высоты
Текучей лентой мы увяжем
В единство прихоти свободной
Взамен системы заскорузлой,
А если горним не угодно -
Пусть перережут наше русло.
ВИЙОН
Толпа веселых исключений
Хромой закон смела с дороги:
Лишь с миром несовместен гений,
А со злодейством - на здоровье.
Дионисийские высоты
Чураются морали трезвой.
Поэт не может стать сексотом,
Но запросто - головорезом.
Прямой резон разбойных выгод -
В подруги взять лихую ночку
И, душегубствуя, размыкать
Свою земную оболочку.
***
Незнаньем жизни все корили -
Смиренно соглашаюсь: что ж! -
Меня будили только рифмы,
А усыплял - дневной галдеж.
Вот и теперь, порой ночною -
Пробелы дня покрыв с лихвой -
Над умирающей свечою
Опять блуждает взор слепой.
Умолкнул шум земной докуки,
И - вестники с иных планет -
Златой пыльцой мерцают звуки,
Слетаясь на последний свет.
***
Умолк эфир, экран погас,
Жена похрапывает сладко...
И вот - крылатый, как прокладка,
Уже меж ног моих - Пегас.
Не вилку в постное меню,
Не шпильку в мелкие раздоры -
Вонзаю трепетные шпоры
В бока мясистому коню.
Резвей, в галоп! За облака!
Разъелся без хозяйской плети!
Центростремителен и бледен
Наружный облик седока...
И снова лошадиный храп
Перекрывает человечий,
И вновь ночной маршрут намечен,
Как ни противится Минздрав:
Поля цветущей белены,
Клубы курительного зелья -
На беззаветной карусели -
Во весь опор - вокруг Луны!
***
Каждый день божественно бессмыслен,
Каждой ночью в изголовье ангел.
В самые стремительные выси
Воспаряю прямо спозаранку.
Жизнь кругом горбата по-верблюжьи -
Сквозь ушко такую не проденут.
Ну а тут, взмывая от подушки
После распалений сновиденных,
Как прохладно, муза, нам с тобою
В лепоте пространства голубого
Попирать блаженною стопою
Облачное логово Глагола!
Но еще безмолвней и блаженней -
От Земли на звездном расстоянье
Замирать: ни звука, ни движенья -
Точка. Луч. Свечение. Сиянье...
***
Я друг сентенции старинной,
Седобородого резона:
Живи, не поступаясь рифмой,
И не гонись за горизонтом.
Сумеешь при глухом режиме
Остаться в раскаленной речи -
Любой мираж недостижимый
Сам расцветет тебе навстречу.
За караваном с трезвой ношей
Лишь пилигрим с отважной лирой
Способен воздух пересохший
Наполнить влажным переливом...
***
Чтобы зрением я не ослаб,
На моем процветает окне
Здоровенный, как бык, баобаб -
Толстым телом на толстой ноге.
Сквозь возвышенно-хрупкую ночь
С утонченного края стола -
Созерцай суковатую мощь,
Проникайся охватом ствола...
Нежным пальцам - шершавый привет,
Завиткам - шумный шепот листвы,
Что ни плод - полноценный обед:
Объедение для головы!
А тихоня-душа заболит -
Для нее чудеса поскромней:
На ветвях венценосный павлин
Или царственный лев у корней...
Вон он, светлый ответ на вопрос
"Небо в тучах иль звезды черны?":
За могучею кроною грез
Не видать заоконной чумы!
***
Покончив с барщиною смысла
И кацавейкою кургузой,
Развесив дыма коромысла,
В избушке распевает Муза.
Нагие перси растопыря
И устремляя влажный взор,
Власами плещет по квартире,
Лия немолчный разговор.
И кошка, плавная гордячка,
Себе целует пальцы ног,
И благородная собачка -
Седой, задумчивый зверек...
Пускай сухие президенты
Глухое время громоздят!
Внутри небес любые стены
Легко снимаются с гвоздя.
В объятьях дружеского древа,
Листвою губы залепив, -
Чу! - правота мурлычет слева
Освободительный мотив.
И под него, уже свободные,
Кружат поэты и животные
И в умиленье длинноухом
Внимают беспредельным звукам...
***
Словно раковина-рапана
В завитке чудный гул затаила -
Так и юность не вовсе пропала,
Коль на рифмы растратила силы.
Как морскою взлелеяна лаской
Эта нежная гладь перламутра -
Обернулось поэзии сказкой
Хмурой жизни лазурное утро.
Предоставим анкете дотошной
Биографии точные факты!
Даже хворую память возможно
Исцелить стихотворным экстрактом...
Брюхоногую сущность моллюска
Облекая нетленною формой,
Несомненная правда искусства
Торжествует над истиной спорной.
***
Отними дорогу у бродяги,
Струны оборви у гитариста,
Не давай прозаику бумаги,
Не пускай поклонников к артисту -
Мигом, бедолаги, полиняют!
А в моем владенье, всем на зависть,
Звон, которым воздух наполняют,
Небеса, с землей соприкасаясь.
Да еще роса прозрачных истин,
В слове загустевшая с годами...
Слава Богу, что иной корысти
Нет в моем завидном обладанье.
Но - покуда вечные законы
Одолеть возможно лишь молитвой -
Легкое прозванье пустозвона
Выше именитости солидной.
***
Наивный тон в аккордах лиры,
Прохожий! - не бери в расчет:
Поэт всегда мудрее мира,
Лишь перед Богом - дурачок.
Здесь нет загадок для поэта,
Прозрачный мир - его удел.
Но с оговоркой: мудрость эта
Совсем не для прохожих дел.
Иной словарь, иные темы,
И с практикой - навеки врозь...
Он оттого и бьется в стены,
Что проницает их насквозь.
Босой по льду, нагой под ливнем,
А сам - в горячке без конца...
И все-таки - не будь наивным,
Не пробуй поучать певца.
КАНЦЕЛЯРСКОЕ
Стихоплетствуя, весь интерес -
Покорпеть за работою мелкой.
Жаль, что строчки слетают с небес,
Как снежинки, ажурной отделкой
Завораживая... Ничего
Не изменишь - ни слога, ни звука.
Языком снегопад речевой
Знай лови, да поскрипывай сухо
По бумаге усердным пером,
Чуть дрожа в долгожданном ознобе,
Да блаженно смакуя порой,
Как небесное тает на нёбе...
И, покуда кружат надо мной,
Их описывать - нежных, летящих -
Лучше белым по черному, но
Принадлежностей нет подходящих.
***
Очам, грозою потрясенным,
До грязной почвы дела нет -
Ты видишь: там, за горизонтом,
Покачиваясь на волне?..
Где ночь спешит высокой тенью
Под звезды ласковые лечь -
Не паруса ль прикосновенье
Волнует женственную речь?
Уже глагол неосторожный
Ступил в мерцающий разлив -
И Муза лунною дорожкой
Бежит за влажный край земли.
НАЛЕГКЕ
Не с того, что тяготой несносной
Был навьючен мой короткий век,
Я теперь влачу костлявый остов,
Увязав кой-как веревкой вен, -
Просто, с нетерпеньем не умея
Совладать, я плотью согревал,
Словно кокон бабочки-Психеи,
Слова заколдованный овал.
О насущном больше не хлопочет,
Кто хоть раз в незримое проник:
Шелуха, скорлупка, оболочка
Чудеса крылатые хранит...
Кто, от праха смертного раскован,
С головой в созвучия ушел, -
Покидая жизни темный кокон -
Вылетает бабочкой-душой.
НА СМЕРТЬ БРОДСКОГО
Здесь, на краю стола, на последней
Из территорий под властью искусства -
Я оккупант. Правда, и населенье
Тоже я. В общем, нас не густо
Тут собралось. Мы, скорее, дружим
Между собою. Но не без доли
Скрытой нервозности: кто безоружен -
Подозревает солдат поневоле
В тяге к насилию. Бесполезны
Все реверансы гуманной власти:
Ни ежедневный парад помпезный,
Ни в цветастых обертках сласти...
Словом, типичная шизофрения.
Впрочем, на взгляд посторонний тихо-
Мирно здесь поживают. Умри я
Завтра - и вскрытие вовсе психа
Не обличило бы. Как на картинке
Мозги, поскольку тяжелых вмятин
Не оставляют нигде ботинки
Завоевателя. И понятен
Казус мой только таким же точно
Оборотням. Ночным раздвоенцам
Ясен резон, почему непрочно
Тело - и надвое рвется сердце.
***
Поэты вычурного смысла,
Поэты чувственных созвучий! -
Над нами общая нависла
Беда: сплошной глухою тучей.
Впотьмах забывшаяся муха
Звенит под заоконный дождик,
За край зевающего слуха
Цепляясь рифмой безнадежной...
Не унывать, разумный воздух
Крылатым зудом раздражая?
Кружить кометою бесхвостой?
Цвести узором на пижаме?
А может, лучше отсидеться
За паузою долгожданной?
И там, в печали бессловесной,
Додуматься до Мандельштама...
Темноты вечности картавой
Цезурой ночи удлинняя,
Взлелеять в горестной гортани
Магическое заклинанье -
Ударить в колокол блаженный
Взамен келейного напева!
И мановением волшебным
Остановить сползанье неба.
***
Не меньше вздоха, не длинней крыла -
Единственная мера для мелодий.
А вот само искусство - та шкала,
Что приложима и к душе, и к плоти.
Нас небо обжигает по утрам,
Когда лазурь посверкивает льдисто...
Но - сколь бы ни был необъятен храм -
В нем человек не может заблудиться.
Неоспоримы Отчие права:
Свет сотворить по силам только Богу.
Но "образ" и "подобие" - слова,
Знакомые художнику любому.
Не вровень дух и глина высоки.
Но, сбросив плоть, - бездушны стали числа.
В поэзии - попробуй рассеки
Созвучий мясо и дыханье смысла...
И до конца божественный клубок
Способна размотать одна лишь вера.
Искусство - предварительный итог
И только приблизительная мера.
АПОЛОГИЧЕСКОЕ
Вопрос: "Что делает поэт?" -
По крайней мере, нетактичен.
Он на охоте, если свет
Считать условимся добычей.
Он на войне, коль словеса
Представим вражескою ратью...
В пути душа его, хоть сам
Весь день валяется в кровати.
А если даже и увяз
В какой-нибудь грязи окольной,
Пускай всего лишь среди нас
Живет - и этого довольно.
***
Я свою лирическую долю
Из лоскутьев прошлого крою:
Надо всё использовать, поскольку
Дальше - ничего. Я на краю.
Впереди - ни доброго, ни злого,
Не покаюсь и не согрешу.
Невозвратно Атлантиду слова
Затопляет безъязыкий шум...
Только что желанней доли этой:
Временами сквозь немую гладь
Из глубин просвечивать легендой
И Платона вечно волновать?
***
Уже осваивает лира
Проникновенное молчанье...
Так мало надо мне от мира,
Что он меня не замечает.
И я брожу - снежок ли, слякоть -
И не пляшу ни рэп, ни вальсы...
О чем же нам звенеть и плакать?
Не спелись, не зарифмовались.
Могу и в ногу, ради Бога!
Другие ропщут - и не лень им...
Куда б ни потекла эпоха -
Приму любое направленье.
Где свет блеснул - там и святое.
К чему иные назиданья?
Одной своею правотою
Оправдываю мирозданье.
***
Только с умиленьем не расстаться:
Напрямик по лужам так и брызжет,
С кривоногой преданностью таксы
Поспевая за моей припрыжкой.
Но и сам, принюхиваясь бодро,
Обуян собачьим обожаньем,
Целый день за Музою проворной
Я готов поплескивать ушами.
Нежности туманные лепечет
Весь словарь - от мала до велика.
На душе - серебряный бубенчик,
На устах - сусальная улыбка...
А на злой упрек в самообмане
Месяц улыбается из ночи:
"Ну и что? Я тоже затуманен.
Ну и что? Я тоже позолочен".
***
Любить невесомые вещи
И звуки ловить на лету,
Сплетать в бормотании вещем
Дыханье, лучи, темноту,
Истаивая и воскресая,
Снежинкою нежной летя,
Со звездами вровень мерцая
И ниже травы шелестя.
***
Даль безоглядная, поле бесплодное,
Вольный ковыль да раздольная песня...
Голь перекатная, пыль перелетная -
Нам хорошо на земле поднебесной.
Духа навозного, тучного колоса
Вздор... Налегке отгуляем безбедно!
Только бы воздуха, только бы голоса -
И дуновенья! И белого света!
***
Всё в равновесии держится тут:
Страх и надежда, расплата и милость...
Ты потеряешь - другие найдут,
Ночь пересохла - слеза покатилась.
Не накопил ни друзей, ни подруг:
На мимолетности сердце растратил!
Но, чем печальнее меркнет вокруг,
Тем веселей рассветает в тетради.
Мол, невозвратным себя не морочь!
И уступает хмельному восторгу
Трезвой слезой увлажненная ночь,
Перетекая в смешливую зорьку.