То погружается, то высится
Злачёной шапкою далматской –
Большой имперскою чернильницей
На письменном столе Сенатской.
Наветы злейшие, добрейшие
Посулы, слухи и поверья…
Какие пальцы августейшие
В тебя обмакивали перья?
Синеешь и алеешь матово,
Пропитан невскою прохладой.
Разлучены два императора
Твоей тяжёлой колоннадой.
Позёмка кружится по паперти,
И намерзает лёд на плечи.
А в сколы мраморные заперто
Жужжание дурной картечи.