Рассказ
Ты читал свои стихи… И мой город пробегал перед внутренним взором своими улицами и улочками, снежными сугробами и ледяными скульптурами, июльским пеклом и журчащими фонтанами, ночными огнями и летящими автомобилями, лёгким кружением маленьких лебедей на сцене оперного и цветущим покоем весенних рассветов. И на миг душа замирала, в блаженстве созерцая рождение нового дня… И умываясь чистотой родника твоего поэтического слога, уже слышала приближающиеся торжественные звуки органа – «Вперёд! Снова в путь! – в объятия бесконечных странствий!»
А вот и наша знаменитая часовенка – маленькая, но на вершине горы. И из какого уголка ни посмотри – видна ото всюду. Так искра Божья возвышается над нашей земной природой – маленькая, но на алтаре сердца; и душа наша всегда её зрит, по каким бы закоулкам судьбы ни плутала… Послышался тонкий аромат чабреца и полыни, как будто я стою в летний жаркий полдень там, на Караульной горе, у часовенки, и весь город предо мной – как на ладони – центр и окраины, берега могучей реки и горы, зелёные острова с пышными лесами и розовые поля иван-чая…
Ты читал свои стихи… И предо мной проносились вёсны и зимы моей жизни, щемящие сюжеты детства и юности, годы моей зрелости и рост души. Вспоминались мои многочисленные жизненные испытания, потрясения, трагедии, потери – тёмные ночи души, когда ты наедине со своей бедой стоишь на коленях, обливаясь слезами, и тебе некуда и не к кому пойти, и ты совершенно не знаешь, как жить дальше… И, опустошённый, ты бродишь весь вечер по таким же пустым дворам… Метель бросает тебе в лицо колкий снег, и душа воет вместе с метелью от бессилия и отчаянья что-либо изменить. Но постепенно ты вновь обретаешь силы жить и радоваться жизни. И вдруг снова тебя окружают друзья, и лучи яркого солнца растекаются внутри тебя торжественной уверенностью в завтрашнем дне, и грохочет «Аранхуэз» Родриго множеством инструментов, сменяя нежные тихие звуки одинокой гитары.
Ты читал свои стихи… И я видела стремительные взлёты своей души, светлые, счастливые мгновения своей жизни, которые отмечены в сердце как победы – сверкающие звёздочки моего нелёгкого пути… Я слушала тебя, и душа моя трепетала, то затихая, то звеня… будто ветерок колышет маленький звонкий колокольчик – дзинь… дзинь… дзинь… О, счастье открытий Духа, которые влекут за собой грандиозные внутренние изменения и перемены во внешней жизни!
Ты читал свои стихи… И мой внутренний взор, моя душа устремлялись за спиральками твоих мыслей, чувств, переживаний… – туда, туда… Вот он наш большущий львиный, потому и такой помпезный, вокзал – с поездами и стуком колёс… И в небе – гул самолёта… Сердце замирает… Туда, туда – на юг! Мы так устали от этой долгой-долгой суровой зимы, от этих нескончаемых, казалось, морозов, от всех этих неуклюжих, неповоротливых валенков и шуб! Туда… И я иду уже по улицам Саратова, а затем – по улицам Самары, твоего Куйбышева… под тёплым, мелким, слепым дождиком – лёгкой походкой в лёгком летнем платье – лучезарная красавица – девушка твоей мечты… Совершенно другие запахи здесь, другая природа… Благодать! Я иду и вспоминаю центр города, какие-то знакомые закутки и уголки. Я бывала здесь несколько раз. Даже ночевала в одной из гостиниц. О, этот южный мягкий климат! И широкая Волга с песчаными пляжами… Так и хочется зарыться в этом песке! Давай построим здесь песочную Самару! Я строила песочные города за свою жизнь не только в песочнице родимого двора в Красноярске, не только на берегу Чулыма в Боготоле, не только на горячущем берегу Балхаша, и не только у Чёрного моря в Евпатории, Геленджике и Анапе, но даже на Великих озёрах Америки. Давай я стану маленькой девочкой, а ты – маленьким мальчиком… Смотри, как хорошо нам на этом песчаном берегу Волги беззаботно играть и всё знать, ничего не зная…
Ты читал свои стихи, проводя меня по улицам своих городов и своей судьбы… И я видела тебя маленьким мальчиком, попавшим в кармический круговорот потрясений, чтобы окрепла и стала ещё более мудрой твоя светлая душа. А потом я видела тебя подростком с переломанной рукой. А затем – студентом. И обнимала тебя, окутывая прозрачной вуалью любви своей Божественной женщины, не жалея, но сострадая твоей душе: «Давай, родная душа, поднимись над всеми превратностями судьбы! На один раз больше поднимись, чем упади. Всю боль этих лет преобразуй в нежности своего любящего, милосердного сердца. Прости всех, кто причинил тебе страдания и боль».
Ах, Самара-городок…
Но что делать – как я, так и ты, непременно возвращаемся оттуда сюда – из тёплой благодати в эту резко-континентальную Сибирь, где холодный всегда Енисей недоступен нашим телам. Он лишь чарует взор: «Любуйся, люби, но не тронь!» И такие же недоступные скалы по его берегам: «Ну что, дружок, сможешь покорить? Сможешь рискнуть начать восхождение души на вершину Духа – познать себя и собственные возможности? Как – маленький человече – не побоишься?»
И я представляла, как ты, южанин, приехал сюда… И здесь проходил свои самые весомые испытания, переживания, падения, тёмные ночи души и её волнующие взлёты. И не сбежишь ни на какой юг от этих ушибов и ран… Вот ведь какая штука! Настигнут и там, коль душе определил Господь Всемогущий все их получить. Но снова даст передышку и, конечно, утешит. И мы снова пойдём по Самаре и босиком по песчаному пляжу… Но потом снова вернёмся сюда, в Сибирь.
Да, ты – южанин, и я – сибирячка, мы каждый раз возвращаемся сюда, в этот суровый, дикий край. Потому что здесь наш земной, хоть и временный, дом. Здесь наш круг испытаний и свершений. Здесь мы и встретились с тобой… И вся мощь и мудрость любви предстала перед нами непреступной скалой и бурной рекой: «Любуйся, люби, но не тронь! Покоришь лишь тогда, когда смиришь всю свою животную страсть, став кротким Сыном Бога. Смирись, вот тогда и возьмёшь выстраданное своё изобилие и счастье».
Ты читал свои стихи совершенно преображённым, дивным голосом… И предо мной разворачивалась вся наша огромная Сибирь со своей дикой, но захватывающей дух природой – непроходимой тайгой, могучими кедрами и бурыми медведями…
– Папка, мамка, я хочу живого медведя! Купите мне живого медведя, он будет у нас жить…
– Да ты что, доченька, он же такой большой, и он нас съест.
– Разве может он нас съесть? Он же такой хороший, красивый, добрый…
Ты читал свои стихи… А предо мной возникали сюжеты из детства. И волнительные запахи высоченной травы в лесу и найденных грибов проносились как наяву… И как отец учил меня по запаху различать съедобные грибы от поддельных поганок… Я и сейчас помню все эти запахи…
Ты читал стихи… А предо мной проплывали многочисленные образы людей с таким же диковатым, как и сама сибирская природа, характером – жёстким, грубоватым, но прямым и открытым, не терпящим лукавства и фальши. Но, о, львиная натура красноярцев, укроти свой крутой нрав и безрассудство, свой разгульный дух сумасшедшего авантюризма и азарта, но сохрани свою щедрость, хлебосольность и благодарность. Пора, пора нам уже более возвышенным и культурным способом изливать широту своей души, а то ведь с таким вседозволенным разгулом и самопотаканием и души-то совсем потеряем…
И вот, слушая твой добрый задорный юмор по поводу нашего русского характера и особенно северных привычек, вдруг ожил во мне голос моей бабушки Поли. Это моя глубокая, никогда не проходящая любовь – моя бабушка… Её живой неповторимый голос звучит во мне, как сладостная песня… Какая она была удивительная рассказчица! – заслушаешься! Все рассказы её были наполнены ярким весёлым юмором и мистикой, но не придуманной мистикой, а той, что в действительности происходила в её жизни. Маленькая, ловкая, но неимоверной мужской силы, она могла быть очень серьёзной и строгой, но тут же мгновенно могла преобразиться и стать нежной, любящей, заботливой, женственной, а то и просто весёлой. Также и серьёзные темы её рассказов неожиданно могли вдруг перейти на смешные истории, и тогда все взрывались от хохота – кто падал на диван, кто на пол… А когда она слушала свою любимую песню «Поле, русское поле», слёзы так и текли по её щекам… В 14 лет она осталась без родителей с четырьмя младшими братьями и сёстрами на руках, и после этого никакие жизненные невзгоды уже не пугали её. Иногда она рассказывала про такую же закалённую мощную натуру моих прабабушек и своих тёток: «Заткнёт Мариша свою толстую длинную косу за пояс, заскочит на коня, и туда – где парни сошлись драться улица на улицу, так и разгонит всю драку». Такой же была и сама Пелагея, моя баба Поля.
А ещё твои мысли уносили меня в прошлые времена, в другие века, древние века… И ты виделся мне доблестным и отважным рыцарем на коне… А пламя благородства и чести и сейчас горит в твоих глазах ровным, спокойным огнём путеводной звезды. Ты пронёс это пламя через все воплощения. И вот – я имею счастье видеть его в твоих глазах – как факел надежды: «Родная, мы непременно одержим победу в этой жуткой битве Армагеддон! Мы с тобой поднимем культуру слова на пик Божественной славы. Не страшись потрясений и боли. Давай свою руку, я проведу тебя через этот тёмный заколдованный лес соперничества, ревности, зависти и людской молвы, никакие кривотолки не смогут испачкать и поранить тебя. Пошли бесстрашно на сцену – пусть Творец Всемогущий изольёт Свет своей Любви во мрак нашей чащи житейской. Пошли светить и спасать души из-под обвалов этой мирской кутерьмы, врачевать их бальзамом стихов. Позволь мне быть твоим братом-рыцарем в этой нелёгкой жизни, чтобы ты чаще смеялась и совсем перестала плакать. Давай свою руку, пойдём».
Ты читал свои стихи… И вся Россия раскрывалась предо мной, и весь мир. Как будто летишь на маленьком самолёте за штурвалом, как тогда, в Америке – летишь низко над землёй, но ведь всё равно над землёй, и поэтому видишь более целостную картину мира, её особую красоту и широту. А потом, опять опустившись на землю, снова вернёшься к мелким деталям жизни, к разрешению проблем, но уже с другим сознанием, ведь ты увидел жизнь с высоты полёта! И будешь вспоминать объятие облака, когда наш самолёт проходил сквозь него… Самолёт слегка потряхивало… – так облако обнимало нас, приветствуя мою детскую радость сбывшейся мечты. Ведь когда-то в далёкой юности я хотела быть стюардессой…
Ты читал свои стихи, окутанный чистой, святою любовью, которая звенящим потоком изливалась из моего сердца… Этот поток сверкал радостью и ласково касался ресничек твоих глаз и уголков губ, седых волос, плеч и пальцев, держащих листы со стихами; и сливаясь с потоком твоей нежной любви истинного Друга, преображал нас обоих и весь мир, преображал наши воспоминания и ощущения, наши размышления… И боль прошлых потрясений и страданий утихала, становилась всё меньше и даже вызывала некую радость, ведь эта боль, как величайший Гуру, обучала нас быть сострадательными, терпимыми и терпеливыми. Так, через боль, мы учились любить.
Вот и снова боль нам преподносит урок любви. И мы снова учимся находить в страдании счастье, особое счастье, приоткрывшееся нам двоим на сложнейшем перекрёстке жизни.
Глаза твои светились дивной красотой… И я радовалась тому, что вижу такое диво. Но и знала, что всё это предвещает тяжкие времена для моей души, слёзные времена, и возможно даже не внешне слёзные, а внутренне.
Ты читал свои стихи… И я наблюдала, как сменяли друг друга образы известных писателей и поэтов, художников и музыкантов… Оживали в памяти их произведения. Ты знакомил меня и с именами наших современников, которые мне ещё неизвестны. И у меня тут же улетали из памяти их имена… Но я знала теперь, что они есть – те, именно те, что отмечены перстом Божьим. Я знала теперь, что среди этих самых куч горе-литературы, которые тебе приходится перелопачивать, готовя к изданию литературные альманахи, есть и искорки, и звёздочки, и звёзды. Да, всё те же плевелы и пшеница. И я увидела ангелов-жнецов, которых послал Господь собрать урожай… Они идут по планете и собирают пшеницу, и никто не обманет их. Горе-литература пойдёт в макулатуру, ведь не испечёшь из неё хлеб для Святого Причастия.
– А эти, нет, не буду читать…
Но я выпросила у тебя почитать мне всё же и то, что ты забраковал. И как оказалось – ты зря забраковал эти замечательные стихи. Просто их не каждый поймёт. Но ведь поэт и не должен рассчитывать только лишь на какой-то определённый средний уровень сознания читателя. А посему, мой мудрый философ-поэт, отбрось всё стеснение и смущение, все страхи и сомнения, ударь этого Голиафа своего низшего сомневающегося «я» прямо в лоб (в третий глаз), чтобы он не имел больше власти над тобою, иди на сцену и дари людям свой дар! Пусть их сердца соприкасаются с потоком твоей-Божьей любви, пусть преображается их сознание! Не прячь этот Свет. Иди и свети! Тебе дан этот сильный голос, мягкость любви и дар слова мудрости, чтобы ты, поднявшись сам на пик Божьей славы, помог и другим подняться выше. Ведь это и есть истинная роль поэта.
Читай же, читай свои стихи, оживляя сердца и преобразовывая боль в радость!
Да благословит тебя Святой Дух, и никогда не покинет Небесная Покровительница-Муза!
16.03.2010