Действие первое:
(Звучит марш, на заднем плане экран с кинохроникой). Щеголеватым своим шагом выходит Гитлер, пролаивает: "Franziskaner Hefe-Weissbier Naturtrub - это прекрасное пшеничное нефильтрованное пиво известной немецкой марки Franziskaner. Его можно считать одним из старейших сортов, потому как он производится с 1363 года!". Победно смеётся. "Это пиво как и многие немецкие сорта производится в соответствии с «Законом о чистоте пива» от 1516 года, согласно которому в пиве может быть только три ингридиента: вода, солод и хмель”. Щёлкает сапогами, вскидывает руку. Затем оперным жестом прижимает руки к сердцу и делает плачущее лицо: «Старейшая частная пивоварня Мюнхена Franziskener получила свое название благодаря расположенному неподалеку монастырю Ордена Францисканцев». Заканчивает в восторженной истерике: «Фирменное отличие Franziskaner Weissbier от других марок пива – это особая культура пивных дрожжей и очень высокое содержание пшеничного солода: 75% против обычных 50%!»
Гитлер вытирает пот со лба, падает в кресло, судорожно расстёгивает воротничок френча. Занавес опускается.
Действие второе:
Звучит "Вставай страна огромная". Медленно выходит Сталин. Читает с бумажки, как всегда не спеша, с расстановкой: "Когда в лихие года". Оглядывает зал. "Пахнёт народной бедой". Молчит, внимательно смотрит в зал. Пауза, которая ему ничего не стоит, тяжело обрушивается на слушателя. И только когда последний всерьёз задумывается о том, в чём провинился, и что ему грозит, Сталин продолжает: "Тогда в полуночный час, тихий, неброский, из лесу выходит старик, а глядишь он - совсем не старик". Оглядывает зал. "А, напротив - совсем молодой красавец Дубровский". Слово "красавец" несколько удивляет его, тем с большей обстоятельностью продолжает: "Он бросил свой щит и свой меч". Снова удивляется, но не подавая вида, отчеканивает: "Швырнул в канаву наган". И, с нарастающей угрозой в голосе: "Он понял, что некому мстить, и радостно дышит". Опасный блеск поднятых глаз, и вот они уже снова направлены в бумагу. Продолжает без лишней торжественности, но веско: "В тяжёлый для родины час над нами летит его аэроплан" "И пишет". "И пишет, да". Далее говорит без бумажки, совсем от себя: "Не плачь, Маша, я здесь". Оглядывает зал. "Не плачь, солнце взойдёт". "Не прячь от Бога глаза". "А то как он найдёт нас?". Снова смотрит в зал, и добавляет с нажимом: "А?". Возвращается к бумажке: "Небесный град Сталинград горит сквозь холод и лёд". Наконец в голосе вождя откровенно звучит торжественная нота: "И вот он стоит вокруг нас и ждёт нас". Оглядывает зал в последний раз и теряет к нему интерес. Заканчивает тихо, словно уже для одного себя: "И ждёт нас..."
Постояв, словно в задумчивости, со склоненной головой, Сталин опускается в кресло, нашаривает, не глядя, на столе кисет, начинает набивать трубку. Видно, что он очень устал. Занавес опускается во второй и последний раз.