Памяти Василия Андреевича Жуковского,
Великого Романтика, Поэта, переводчика.
На берегу дунайских волн
есть холм, крутой и величавый.
Там было капище, и он
недоброй пользуется славой.
Там от Траяновых веков
дым поднимался над равниной,
над изваяньями богов,
над плоской каменной вершиной.
Священный кров его венчал
небес, дым жертвенный вдыхавших,
народ богов там величал,
и тризны праздновал о павших.
Напевы слышались былин,
и гимны солнцу возносились,
а в рощах солнечных долин
богини юные резвились.
Но время славное прошло,
и холм забыт и проклят ныне,
и лишь туманы от болот
к нему сползают по равнине.
А нимф и духов этих мест
всех по урочищам и логам
поразгонял надменный крест
с распятым и ревнивым богом.
Им нет приюта на земле,
но та, что милостивей прочих
сюда летит на помеле –
Элфейма, королева ночи.
Богиня тех далёких дней,
и фея сказочных историй
летит как прежде, а под ней
веками спит людское море.
Под ней селенья без жильцов,
и кладбищ ветхие ограды,
старинных ратуш и дворцов
неколебимые громады.
Соборов шпили, купола,
и статуй бронзовое племя
тех государей, чьи дела
неумолимо смыло время.
Их точат сонные века,
стирая буквы с постаментов,
как волны точат берега
таких же сонных континентов.
Как спит земля, где сотни лет
из тьмы давно ушедшей эры
летящей фее с крыш вослед
глядят рогатые химеры.
Но этой ночью будет бал –
надгробья каменные треснут,
кумирня превратится в зал,
кумиры павшие воскреснут.
Утёс, парящий под луной
в тумане мрачным силуэтом
по воле феи неземной
потусторонним вспыхнет светом.
Вскипит ожившая река,
и городишко близлежащий
захлопнет ставни от греха
крестясь впотьмах рукой дрожащей.
Оттуда, в полночь, в мир живых
из пыльных уличных сплетений
сквозь серый камень мостовых
со всех щелей стекутся тени.
Туда, где всполохи огня
чертЯт таинственные знаки,
где по дорогам, их храня,
блуждают чёрные собаки.
Сегодня время колдунов –
сегодня, вспыхнув, словно пламя,
былое выплеснет из снов
изрядно выцветшая память.
И всё, что с солнечных времён
леса и горы населяло,
к холму слетится, на поклон
к Элфейме, королеве бала.
Там нимфы выйдут из ручьёв,
там с неба спустятся на землю
богатыри былых боёв,
что в неземных чертогах дремлют.
И битвы славные под мёд
они за чашей вспомнят снова,
и с турьим рогом обойдёт
героев дочь царя лесного.
Прибудут гости на челнах,
и ночь пройдёт в раздолье плясок,
в изысканных полутонах,
и в буйстве форм, движений, красок,
и в переливах голосов,
и в исполнении обрядов
в честь духов недр и лесов, –
подземных стражей тайн и кладов.
И на туманных склонах гор,
в дольменах древних, и в лощинах,
и в глубине драконьих нор
услышат песни дней былинных!
…Но суеверных поселян
Всю ночь пугал совиный хохот,
да волчий вой с лесных полян,
да свет, блуждавший на болотах.
К их счастью, ночи коротки –
окончен бал, уже светает;
кричат, проснувшись, петухи,
и гости призрачные тают.
И королева в ранний час
сама растаяла с рассветом,
и забрала с собой от нас
свой древний мир – с теплом и летом.
Быть может, свиту отпустив
к эльфийским замкам и поместьям,
она по Млечному Пути
ушла к родным своим созвездьям.
А может, выпала к утру
росой на каменном утёсе…
трепещут листья на ветру,
и в городок вплывает осень.
И всё как прежде – только грусть,
грусть по неведомой свободе
всё чаще сдавливает грудь…
И ничего не происходит.
Сгорают годы, как дрова,
и будем медленно стареть мы…
как пресен мир без волшебства…
Как небеса пусты без ведьмы!
Едва ль в веках её следы
найдёт какой-нибудь поклонник –
молчат научные труды,
молчат скупые строки хроник,
молчат преданья старины,
лишь деревенские напевы –
всё, что осталось от страны
зеленоглазой королевы.
И всё же, верится порой
что там она, – в лесах и реках,
что там, за каменной горой
горят костры далёких предков.
Что где-то, в заводях речных
всё так же плещутся богини,
и так же правнуков родных
хранят волхвы и берегини.
Что можно в час большой луны
в её стране навек остаться,
и видеть сказочные сны,
и никогда не просыпаться…
2013 г., январь.
На фото: Ритуальное городище Девин на Дунае (Словакия)
(Из книги Б. А. Рыбакова "Язычество древних славян")