Имперских амбиций растерзанный рой.
История стала ребячьей игрой.
Народы остались страдать за бортом,
Разобран по щепкам их маленький дом.
Но высится глыба - огромный дворец,
Его стороною обходит делец,
Банкир и торговец не ходят сюда,
К дворцу направляются люди труда.
Их создал забытый оплеванный век,
Когда стал сюитой простой человек.
Когда поклонялись уму и труду
И людям за труд выдавали звезду.
И вот мы на острове небытия,
Мы грубы, черствы,даже злы от вранья,
Но сжаты последние в пальцах гроши -
Спешим на концерт для пропащей души.
Метро изрыгает нас сотни и тьмы.
По белому снегу торопимся мы,
Уставшие, черные, тучи черней,
Билеты берем по немалой цене.
Концертные залы чисты и белы,
Блестят в залах тех золотые столы,
В фойе ждут десерты в нарядных лотках,
Роскошные люстры на всех потолках.
Толпится у входа рабочий народ.
Уже длинный хвост в туалет, в гардероб,
Жемчужные бусы на шейках у дам,
И нервный смешок пробежал по рядам.
Билетик проверен и куплен бинокль,
И место в партере, и свет прямо в лоб.
И тайна ещё не открыта пока,
И легкая дрожь - хоть и нет сквозняка.
Чу, занавес, кажется, двинулся вспять,
Осталось недолго нам праздника ждать.
На сцене артисты, на сцене оркестр,
И волны восторга, и в зале нет мест.
И кажется Амстронг склонился в партер,
И к нам обращается! - Здравствуйте, сэр!
Приветствуем, друг чернокожий, мы вас!
Да здравствует дружба, да здравствует джаз!
И Паулс открыл нам объятий тиски,
Мы с Латвией были когда-то близки.
И сам Евтушенко, последний король,
Слова выпасает, как стадо коров.
У них колокольчики звонко поют
И нам забывать наш союз не дают.
Ах чудная ночь, сколько грамотных слов
А смысл их совсем не затерт и так нов.
Мы встали и плещем овации шквал,
Мы зрим эти вещи, а он их сказал!
И стали мы легче, но груз наш весом.
Расправились плечи и грудь - колесом!
В единстве и дружбе нам выход искать!
А слово и лечит и может спасать!