I. Предисловие
Тонут звёзды в волнах Ауш-куля,
Словно чья-то горстка серебра.
Над водою, плечи чуть сутуля,
Задремала старая гора.
Тишина. Ничто не шелохнётся.
Затерялся месяц в камыше.
Крикнуть вдаль, быть может, отзовётся
Эхо в опечаленной душе.
Мне никак сегодня не распеться.
Тьма ль мешает? Голос ли дрожит?
Где-то там во мраке остров-сердце
На ладонях озера лежит.
Нет, не просто залетела в гости
Грусть на лёгких крыльях мотылька:
И гора, и озеро, и остров –
Будто знак, оставленный в веках.
Чудится, а может, волны шепчут,
Начиная повесть давних лет
О любви, что окрыляет плечи
И несёт сквозь времена рассвет.
II. Надира
Там, где гранитная гряда
Спустилась в степь с небес,
Родилась девочка Нада –
Дочь бая* этих мест.
Неслись года. Ложился снег
И таял точно в срок.
И вот к тринадцатой весне
Бутон раскрыл цветок.
Прекрасный лик, весёлый нрав,
Тяжёлая коса,
А в ней, как будто в гуще трав –
Жемчужная роса.
В глазах агатовая ночь
Раскрыла два крыла.
«Вот это дочь! Вот это дочь! –
Хвалился Фатхулла. –
Любой батыр* без боя в плен
Сдаётся красоте.
Такую кызыкай*-килен*,
Навряд ли, сыщешь где!
Клянусь я волосом седым
Перед лицом богов,
Что ждёт меня большой калым*
От знатных женихов.»
Купцы из чужедальних стран
Качали головой.
И уносил вновь караван
Весть о красе степной.
А Надира, вскочив в седло,
В ночную мчалась хмурь.
Ведь сердце девичье спало.
Оно не знало бурь.
III. Галей
Как хороша степь по весне!
Как светел отчий край!
И солнце ласковей вдвойне,
Когда поёт курай*.
Тростинка из лесной глуши,
Она не зазвучит,
Пока её теплом души
Не тронет курайчи*.
И вот тогда в простор степей
Взлетит напев родной.
О чём сказать хотел Галей,
Курай сжимая свой?
Нелёгкую судьбу ему
В пути Бог преподнёс.
Познал он сызмальства суму
И боль сиротских слёз.
Сгорела мать, прервавши нить.
В степи отец замёрз.
Никто не в силах изменить
Предначертанье звёзд.
Скитаясь от тирьмы* к тирьме,
В отрепье, босиком,
Он шёл, как будто по кайме
Между добром и злом.
Но, как не горек был рассвет,
Как неприветлив мир,
Душою стал Галей поэт,
А духом – батыр-ир*.
Летит мелодия в ночи
На край земли, за край.
О чём тоскует, курайчи,
Печальный твой курай?
IV. Встреча
Наседкой мечется луна
У звёздного гнезда.
Обнявши шею скакуна,
Несётся вдаль Нада.
Куда, красавица, летишь,
Громя копытом тишь?!
Судьбе навстречу ли спешишь
Иль от судьбы бежишь?!
Уже треть солнца за горой.
Умолкнул птичий грай.
Лишь за озёрной синей мглой
Печалится курай.
И так печаль его близка,
Что к отсверкам огня
Непроизвольно вдруг рука
Направила коня.
Галлей у яркого костра,
Задумавшись, сидит.
К нему подходит Надира:
– О чём поёшь, джигит*?
Со лба согнавши стайку дум,
Промолвил он в ответ:
– О счастье, Надира-ханум*,
Что дарит миру свет.
– Что ж песня так грустна твоя?
Ей молвит вновь Галлей:
– Да не нашлась судьба моя,
Вот и грущу о ней.
– Она, быть может, близь с тобой,
У твоего плеча,
А ты один идёшь тропой,
Не хочешь замечать.
В глаза, нарушивши адат*,
Взглянула курайчи,
И растворился карий взгляд
В агатовой ночи.
V. Шайтан*-гора
Весна. Растаяли снега,
Водой наполнив берега.
Степь расцвела неброской той,
Ни с чем не схожей красотой.
На родину из дальних стран
Вернулся птичий караван.
И с ним, забыв про холода,
Распелась даль на все лада.
Но около горы, где стан,
Спустился поутру туман,
Сковал озёрные черты.
Поникли травы и цветы.
С туманом вниз спустился страх
И камнем лёг в людских сердцах.
С вершины, словно богдыхан,
Взирал злой демон – Аждаха*.
«Что делать? – думал Фатхулла,
И горькой мысль его была. –
Шайтан-гора! Шайтан-гора!
Теперь уже не жди добра.»
Непросто покидать места,
Ту землю, что с тобой слита.
И эту ширь, и эту гладь
Вовек из сердца не изгнать.
Но вспомнил предсказанье бай:
«Спасёт от гибели твой край
Батыр, что сердцем и душой
Рождён был для любви большой.
Падёт пред ним Змей Аждаха.
Прославлен будет он в веках.
Но небо скрыло: кто герой.
И Надира – ключ к тайне той.»
VI. Вещий сон
Укрылись горы сизой мглой.
Стал звонче каждый хруст.
Кружит на девичьей тирьмой
Ночная птица – грусть.
Танцуют тени над огнём
И тают без следа.
Забылась беспокойным сном
Красавица Нада.
И снится ей закатный блеск,
Похожий на пожар.
Спускается к тирьме с небес
Крылатый конь Толпар*.
В седле бесстрашный хугышсы*.
В его глазах огонь.
Кладёт, как будто на весы,
Он сердце на ладонь.
– Возьми, прекрасная Нада! –
Ей говорит джигит. –
Оно отныне навсегда
Тебе принадлежит.
Чтоб ни случилось, никогда
Любовь не остудить!
Она, как вешняя вода,
В нём будет петь и жить!
Сверкнул знакомо карий взор,
Обжёг, как будто жар.
И вновь к вершинам дальних гор
Унёс его Толпар.
И до рассвета темнота
Скрывала средь теней,
Как звали девичьи уста:
«Не уходи, Галлей!»
VII. Сабантуй*
Весенний праздник Сабантуй
Весельем полнит край.
Луч солнца – будто поцелуй
Влюблённой кызыкай.
Земля, уставшая от сна,
Ликует и поёт,
И ждёт отборного зерна,
Чтоб славный дать восход.
Светлеют сотни глаз и лиц.
Кипит, как улей, стан.
Уже закончен сбор яиц,
Определён майдан*,
Уже даренья принесли,
И старики с зари
Молитву в небо вознесли
Великому Тенгри*.
Но не даёт приказ начать
Игрище Фатхулла.
Лицо сурово, и печаль
Морщинит гладь чела.
Выходит в праздничный он круг
И, словно сбросив с плеч
Всю тяжесть дум, заводит вдруг
Совсем иную речь:
– Башкиры, вольный мой народ,
Пришла в наш край беда.
Не будет скот давать приплод
И петь в ручье вода,
Не взроет землю на заре
Готовая соха,
Покуда на Шайтан-горе
Жив демон – Аждаха.
Тому, кто разобьёт сосуд,
Несущий в мир беду,
В награду за отважный труд
Отдам я дочь Наду.
Бледнеют лица у юнцов
И тех, кто был в бою.
И лишь Галей открыл лицо,
Как будто суть свою:
– Почтенный Фатхулла-апа*,
Стрел полон мой колчан,
Верна рука, крепка стопа,
И лук не жмёт плеча.
Позволь сразиться на извод,
Чтоб отвести беду,
За древний наш башкирский род,
За милую Наду!
Вскочив на верного коня,
Душой горяч и смел
К далёким всполохам огня
Он птицей полетел.
VIII. Молитва Надиры
О, солнцеликий Бог! Тенгри!
Велик ты и могуч!
Ты – долгожданный свет зари
И грозных молний луч!
Ты – в каждом вздохе ветерка
И в каждом пенье птиц.
Твоя всесильная рука
Не ведает границ.
От просьбы горестной моей
Не отверни лица.
Ведь нет у мудрости твоей
Начала и конца.
О, Господин Небесный мой,
Услышь девичий плач:
Пошли идущему на бой
Тылсым* от неудач,
Чтоб стал Галей сильней вола,
Орла бы зорче стал,
Чтобы стрела не подвела,
Меч молнией играл,
Чтобы не брал его огонь,
Крепка была б рука,
И, испугавшись в битве, конь
Не сбросил седока.
О, солнцеликий Бог! Тенгри!
Услышь, о чём пою,
И, если нужно, забери
Весну и жизнь мою!
Мне без Галлея свет не мил.
Прошу я: сделай так,
Чтобы в бою он победил,
Развеяв в мире мрак.
IX. Битва
Высок венец Шайтан-горы,
Почти под небосвод.
Скользя по кромке снежуры,
Галей идёт вперёд.
Ведёт судьба его наверх
Тропинкою крутой,
Туда, где почерневший снег
Граничной лёг чертой.
Нелёгок путь. Сплошная мга.
Склон будто изо льда.
Но вторит сердце вслед шагам:
«Нада! Нада! Нада!»
Ещё рывок – и даль светлей.
Вершина под ногой.
– Эй, выходи, Столетний Змей,
Со мной на смертный бой!
От смеха задрожал гранит.
Затмилась гарью падь.
– Уж не со мною ли, джигит,
Ты хочешь воевать?!
Перед батыром Аждаха –
Громада из громад.
С раздвоенного языка
На землю каплет яд.
Из пасти – и огонь, и смрад
Удушливой волной.
Сверкает боевой наряд
Стальною чешуёй.
Напрасно потешался Змей.
Среди холодных скал
Неустрашимо стал Галей
И в небо меч поднял.
С утра до ночи длился бой,
Кровавя талый снег.
Друг против друга демон злой
И смертный человек.
Окутал облаком густым
Вершину чёрный дым.
Но если любишь и любим,
То ты не победим.
Удары сыпались, как град.
Вокруг кипел огонь.
Крушил Галеевский булат
Драконовскую бронь.
Но силы были неравны.
Слабел степной сапсан.
Взвились кровавые вьюны
Из обретённых ран.
Но всё же из последних сил
( Батыру исполать!)
Он в темя демону вонзил
Кылыс* по рукоять.
Взревел дракон, взметнулся ввысь
С героем на спине
И, рухнув с неба камнем вниз,
В озёрной сгиб волне.
Затрепетала мать-земля,
Расправила чело,
И громким криком по полям
Весть эхо разнесло.
А поутру утихла дрожь,
Запели птицы вкруг,
И над водой, так с сердцем схож,
Поднялся остров вдруг.
X. Скорбь Надиры
Галей, любимый мой Галей,
Ну, как мне дальше жить?
Теперь одна я на земле,
Как василёк во ржи.
Не рассмеётся вольный край,
Мелодией звуча.
Осиротелый твой курай
Навеки замолчал.
Поёт, звенит встающий день
В весёлой томоше,
Но нет пристанища нигде
Измученной душе.
Закрылась дверь в моей тирьме
Отныне навсегда,
И в отчем доме, как в тюрьме,
Горька на вкус вода.
Померк лазурный небосвод,
Замедлив бег планет.
И падает звезда с высот
Уже не в руки мне.
К чему теперь весенний вихрь
Заводит хоровод?
Без песен ласковых твоих
На сердце стылый лёд.
Стою одна среди теней
У роковой межи.
Галей, любимый мой Галей,
Мне без тебя не жить!
XI. Послесловие
Тихо плещут волны Ауш-куля.
Облака застыли над водой
И стоят, как будто в карауле
Той любви великой неземной.
Нет Галлея, Надира уснула,
Сникнув как по осени трава.
Время многое перечеркнуло,
А любовь по-прежнему жива.
И на островке, когда проснётся
Из-под снега песня ручейка,
Расцветают два цветка под солнцем,
Два красивых, редкостных цветка.
Их не рвут, губить не смеют цвета.
Вольно им на острове одним.
И порою в тишине рассвета
Кажется, что шепчутся они.
И летят слова в тиши приветной
Легким дуновенье ветерка.
Тленно всё, и лишь любовь бессмертна.
Что ей расстоянья и века?!
Адат* – неписанный закон
Аждаха* – исполинский дракон с огнедышащей пастью, столетняя змея
Апа* – уважительное обращение к мужчине
Бай* – крупный землевладелец, скотовладелец
Батыр* – храбрец
Батыр-ир* – храбрый мужчина
Джигит* – парень
Калым* – выкуп за невесту
Килен* – невеста
Курай* – дудка из тростника
Курайчи* – здесь, тот, кто играет на курае
Кызыкай* – девочка, девушка
Кылыс* – меч, сабля
Майдан* – место проведения Сабантуя
Сабантуй* – торжество в честь сева яровых
Тенгри* – божество, олицетворяющее небо, у башкир в домусульманский период
Тирьма* – войлочная юрта
Толпар* – волшебный крылатый конь
Тылсым* – амулет
Ханум – уважительное обращение к девушке, женщине
Хугышсы* – воин
Шайтан* – злой дух, плохой