* * *
Клочья кожи писательской
виснут на вилах цензуры:
Политической — прежде,
финансово-клановой — нынче.
Их полощут ветра
наших бурных, кровавых столетий,
Превращают в пергамент
лучи беспощадного солнца.
А писатель упорно
всё лезет и лезет на вилы,
Как медведь — на рогатину,
как на рожон лезет, глупый,
Вопреки осторожности,
жизни и сил не жалея,
С риском сгинуть при том,
оставляя на вилах цензуры
Иногда не клочки,
а всю кожу —
в рубцах, и в ожогах, и в язвах.