Возбуждение шумных праздников позади. Впечатления постепенно отпускают, на смену приходит приятная усталость.
Я смотрю на пламя свечи и согреваюсь душой. Нежные отблески падают на рождественскую ель с красными шарами, смешными фигурками и винтажными украшениями, на мягкий ворсистый ковер, стены с однотонными, цвета горчицы с топленым молоком обоями. Меня охватывает умиротворение и спокойствие. Глаза слипаются сами собой, и сознание уносит вдаль, погружая в поток необыкновенных видений.
Перед глазами нежно-голубое пятно. Оно растет, и вот к нему присоединяется насыщенный фиолетовый цвет. А далее, как вспышки, загораются все цвета радуги. Так же неожиданно они исчезают, а я смотрю вверх, запрокинув голову. Что это? Купола. Нет, самого храма не видно. Но выпукло-наливные, сверкающие на солнце сусальным золотом главы четко видны на фоне чистого незабудкового неба. Мой взгляд устремляется еще выше, и меня поглощает бесконечное космическое пространство. Планеты представляются моими добрыми соседями, а звезды парят и подмигивают, как маленькие светлячки. Но вот все приходит в движение, и поток времени, пространства и тел движется по кругу. А я осознаю себя центром Вселенной и, одновременно, крошечной частицей какой-то мощной всеохватывающей энергии.
Я обращаю свое внимание на такую родную, но узнаваемую только по съемкам из космоса, планету. Да, это Земля. Она кажется такой хрупкой и полупрозрачной, что не понятно, как она справляется со всеми катастрофами, войнами и природными катаклизмами. Да еще целая цивилизация людей, возможно, не самых худших ее обитателей, но явно «рубящих сук, на котором сидят», и любящих свою планету "в общем и целом".
И я устремляюсь к ней, пытаясь закрыть ее руками, чтобы сберечь ее богатый, но такой беззащитный мир. Чем она ближе, тем более яркие разнообразные картинки открываются взору: бирюзово-сапфировая гладь океанов и морей, изумрудно-малахитовая зелень лесов и лугов, бело-золотая россыпь песков, буро-угольная, наполненная влагой земля. Я стремительно лечу навстречу и вижу еще более ясную, до щемящей тесноты в сердце знакомую картину: извилистую, с порожками и хрустальной ледяной водой речку; крутой, с изредка встречающимися гнездами ласточек берег; то там, то здесь парочками да тройками пушистые кусты. Ива тянется за своим отражением к воде. Мосток, незатейливый, но важный, - больше на долгом расстоянии речку не перейти, только вплавь. Вот бетонная плита под ним. Здесь полоскали белье да рассматривали шныряющих туда-сюда шустрых мальков. А вот тропинка вдоль берега, разделяющая речку и лес, не густой, но с воздухом, насыщенным зеленью и душистой черникой.
Я все узнаю, я помню, оказывается, каждый клочок. В детстве я провела здесь несколько чудесных летних каникул. Радостное волнение и легкая грусть накатывают мягкими волнами, и я иду, иду по тропинке к любимому месту купания, где под корягой жила пронырливая, но страшно пугливая водяная крыса, а на мелководье в травинках путались головастики. Мы так и звали это местечко: «Под корягой». Я захожу в обжигающую холодными течениями воду, и от меня кругами снова расходятся все цвета радуги. Я купаюсь в них и в своих воспоминаниях. Блики солнца скользят по поверхности. Свет дрожит, дрожат веки, вздрагивают ресницы и… я просыпаюсь.
Огонь свечи, мерцая, догорает. Я перевожу взгляд на часы: двадцать три пятьдесят девять, ой, нет, уже ноль часов ноль минут. Старый Новый год. Святки. А я сижу и думаю о том, как прошлое порой врывается в настоящее, чтобы дать толчок будущему, загадочному и реальному одновременно. И я знаю теперь, что ответить дочке, когда она снова спросит: «Мам, а ты веришь в сказку»?
Картинка из Интернета