Родина там, где бьют родники, из которых пила воду твоя мать, когда носила тебя под своим сердцем. Моя родина - Тулиновка. Село лежит на тамбовщине. Оно не случайно окружено пионерскими лагерями и дачами. Летом здесь настоящая сосново - песчаная благодать, которая ясно отражается в зеркалах местных проточных прудов.
В сумерках хорошо пройти по ее смутно белеющим песчаным дорожкам, чувствуя, как греют твоё сердце огни в окнах ее пятистенок.
Если же вам однажды повезёт приехать в наше село, то возможно вы будете приятно поражены особым колоритом речи её жителей. Мне же он всегда приносит еще и успокоение.
Моя мать, Баранова Мария Федоровна, 60 лет была частью этого тулиновского мира. Она родила здесь четырёх сыновей и двух дочерей своему мужу, а он, её Александр, и наш отец, ненавязчиво и незаметно сумел сдружить нас с окружающими лесами и озёрами, речушками и песками, луговым раздольем и тем особым сосновым воздухом, который реял вокруг нас и которым мы дышали.
Мама рассказывала, что после возвращения с войны наш отец успел написать целую тетрадь своих воспоминаний.
Картины массовых побоищ, гибели друзей, были у него настолько свежи в памяти и столь сильны, что они не давали ему спокойно спать. Однако, читая рассказы других фронтовиков, уже печатающихся в периодических изданиях, он понял, что над рукописью ему ещё надо много и серьёзно работать.
Тетрадь пришлось отложить. Надо было строить свой дом, печь хлеб в местной пекарне, вести заготовку сена, дров, поднимать и воспитывать детей. Те отцовские записи очень скоро, куда- то затерялась в тесноте полуземлянки, в которой жила его семья в первый послевоенный год. Но содержание той тетради он хорошо запомнил. Это не могло уйти из памяти просто так. И тогда он стал рассказывать.
Первыми его слушателями были его братья Василий, Егор, Лева и сёстры Маша и Анна, а уж потом настала слушать и наша очередь, его подрастающих четырех сыновей.
Это были простые солдатские истории. Об учебном отряде под Рязанью, о воинском эшелоне, везущего их необстрелянную часть на западный фронт, о первом бое местного значения, медсанбате, и возвращении домой после его излечения.
Я не раз слышал эти его рассказы. Иногда он рассказывал их своим попутчикам в тряском кузове попутного грузовика, в другой раз они звучали после стаканчика красного вина в кампании его друзей. Во время своих рассказов он почти всегда начинал жестикулировать. Он показывал, как держал в бою свою винтовку, как прицеливался и нажимал на курок.
И вновь рыкали мины. И падал убитым рядом с ним в ржаное жито Стрункин из Мичуринска, и фронтовой дружок Сашка Толстых со Смычки, со своими товарищами по оружию выносил его раненого из боя.
Я видел, как румянец волнения начинал проступать у отца сквозь его смуглые щеки. Глаза у него блестели. Он возвращался в своё фронтовое братство, туда, откуда вернулись не все.
Детская жизнь всегда богата впечатлениями. Но в ней бывают не только одни радости. Приходит и тупое зло. Может затянуть в себя мутно зелёная глубина прудов. И обожгут тревогой набатные удары колокола во время ночного пожара.
Человеческая память не в состоянии удержать в себе весь поток красок событий, слов, переживаний. С годами я стал вести свои личные дневники. Время от времени я перечитываю их и заново переживаю все то, что случалось со мной, когда то, много лет назад.
Дневники - это важнейшая часть домашнего архива, откуда я время от времени беру стержневой материал для будущих новелл и рассказов.
Миниатюры- это мозаика личных воспоминаний. Они прихотливы и избирательны. Я рассказываю только о том, что хорошо запомнилось, или прочувствовалось. Русский язык очень богат. В меру способностей и знаний я пользуюсь этим богатством, когда сажусь за свой письменный стол.
С уважением к моим читателям
Ю. Баранов.