Эрнст Штадлер (1883-1914) — яркий представитель раннего немецкого экспрессионизма наряду с Георгом Геймом и Георгом Траклем.
Родился и вырос в Эльзасе. Профессиональный лингвист и художественный переводчик. Изучал германистику, романистику и сравнительное языкознание в Страсбурге, Мюнхене и Оксфорде. Защитил диссертацию по переводам Шекспировских драм, выполненных Виландом. Преподавал филологию в Страсбурге, Оксфорде и Брюсселе.
Ввёл в немецкоязычную поэзию «длинную строку» (Langzeile).
Погиб в Первую мировую войну во Фландрии в возрасте 31 года.
В этом стихотворении Эрнст Штадлер упоминает фаталистское учение Фридриха Ницше о «любви к свое судьбе» (amor fati) и концепцию философа о «вечном возвращении» (Ewige Wiederkehr).
Иллюстрация из Интернета: И.К.Айвазовский, "Буря на море ночью" (1848 г.)
Диалог
1914
Мой Боже! Тебя ищу и пред твоим порогом преклонил колени.
Молю, впусти меня! Я заблудился и через воды тёмные не знаю брода.
Себя не нахожу. Позволь укрыться мне в садах твоих, в их тени,
Чтоб жизнь моя в полуденной тиши могла воспрянуть от мрака и разброда.
Всегда я гнался лишь за ярким светом вслед
И ждал чудес, пока не превратились в ночь мои желания, жизнь и цели.
Моё сердце, томясь в темнице, теперь, когда встаёт рассвет,
Понять стремится в страхе смысл тех бурных дней, что быстро пролетели.
Ответа нет. Мой парусник с последним грузом бросает по морям,
По сторонам его кидают свирепые штормА.
Как радостно и смело он покачивался раньше по волнам!
Теперь его о скалы бьёт безумная судьба.
Спокойно, ты душа! Не узнаёшь свой дом родной?
Смотри, ты у себя. А этот свет неясный, неземной,
Тебя смутивший, — то вечная лампада твоей жизни горит на алтаре.
Что ты дрожишь вся в темноте? Разве сама ты не инструмент в игре?
В тебе сливаются все звуки в брачный хоровод.
Разве не слышишь ты, как детский голос тебе из глубины поёт?
Не чувствуешь ты чистый взгляд, что над тобой склонился в буйной той ночи.
О, ты колодец! И мутное, и чистое ты пьёшь всё из одной груди.
Роза ветров твоей судьбы, шторм, гром ночной и штиль морской,
Чистилище и вознесение, и возвращение вечное — всё это тебе одной.
Пойми ты! Твоё недавнее желание, о чём просила жизнь твоя,
На небесах давно уже сияет вместе с твоей первой страстью бытия.
Все радости твои и скорби, — как в ларце, всё в тебе заключено.
И всё, что с тобой было, и всё, что будет, уже предрешено.
Zwiegespraech
Mein Gott, ich suche dich. Sieh mich vor deiner Schwelle knien
Und Einlass betteln. Sieh, ich bin verirrt, mich reissen tausend Wege fort ins Blinde,
Und keiner traegt mich heim. Lass mich in deiner Gaerten Obdach fliehn,
Dass sich in ihrer Mittagsstille mein versprengtes Leben wiederfinde.
Ich bin nur stets den bunten Lichtern nachgerannt,
Nach Wundern gierend, bis mir Leben, Wunsch und Ziel in Nacht verschwunden.
Nun graut der Tag. Nun fragt mein Herz in seiner Taten Kerker eingespannt
Voll Angst den Sinn der wirren und verbrausten Stunden.
Und keine Antwort kommt. Ich fuehle, was mein Bord an letzten Frachten traegt,
In Wetterstuermen ziellos durch die Meere schwanken,
Und das im Morgen kuehn und fahrtenfroh sich wiegte, meines Lebens Schiff zerschlaegt
An dem Magnetberg eines irren Schicksals seine Planken. –
Still, Seele! Kennst du deine eigne Heimat nicht?
Sieh doch: du bist in dir. Das ungewisse Licht,
Das dich verwirrte, war die ewige Lampe, die vor deines Lebens Altar brennt.
Was zitterst du im Dunkel? Bist du selber nicht das Instrument,
Darin der Aufruhr aller Toene sich zu hochzeitlichem Reigen schlingt?
Hoerst du die Kinderstimme nicht, die aus der Tiefe leise dir entgegensingt?
Fuehlst nicht das reine Auge, das sich ueber deiner Naechte wildste beugt –
O Brunnen, der aus gleichen Eutern trueb und klare Quellen saeugt,
Windrose deines Schicksals, Sturm, Gewitternacht und sanftes Meer,
Dir selber alles: Fegefeuer, Himmelfahrt und ewige Wiederkehr –
Sieh doch, dein letzter Wunsch, nach dem dein Leben heisse Haende ausgerenkt,
Stand schimmernd schon am Himmel deiner fruehsten Sehnsucht aufgesteckt.
Dein Schmerz und deine Lust lag immer schon in dir verschlossen wie in einem Schrein,
Und nichts, was jemals war und wird, das nicht schon immer dein.
Ernst Stadler, 1914