Пурга мела неделю, по ночам
соскальзывала в трубы отопленья
и там стонала громко, натощак
глотая дым березовых поленьев.
Я вышел утром на слепящий снег,
в маршрутку сел, доехал до вокзала
и стал одним из сотен человек,
бегущих от нашествия хазаров.
Наскреб в кармане мелочь и купил,
тогда, поверь, хватило б и на пиво,
абхазский ярко-желтый мандарин
в пупырышках, как-будто от крапивы.
В пожухлых листьях круглая макушка,
для елки новогодней погремушка.
Картавя тянешь «дальше расскажи».
Вспорол я кожу, выпустил на волю
эфирных масел летних миражи
и задохнулся, и кричал от боли,
ломал и рвал хрустящие листы,
ладони раздирал... и всё звенели
крылами в небе Питера мосты -
разведены...
с тобой...
обледенели...
А губы мандариново блестели,
я дольки целовал, шепча «прости».