солянка 2012
у феерии новогодней всё не точно так, как поют –
кот Баюн, а смотришь – баян, волколак, а смотришь – Баюн.
птица Сирин словно, а перьями – алконост,
бор сосновый, вроде, на деле – стеной стена.
и у всех, кто способен видеть – один вопрос:
в том, что выжил демон феерий твоя вина?
вот толпа обнимет тебя, как родная, и втащит в дом,
и нальёт тебе и постелит и девку даст.
опоив тебя зельeм, девка споёт о том,
как сгубила ещё одного колдуна на раз.
птица Сирин напев подхватит и понесёт
за высокие горы и прочее – классика.
потому ты не поведёшься, тебя спасёт
кот Баюн, котбаюнские в город введя войска.
наколдуешься до истерик, до самых падучих звёзд,
но вернёшься домой, к чему тебе эти звёзды да волчья сыть…
и один на сожженной площади, без ответа на тот вопрос,
новый Феникс скажется алконавтом и станет пить.
--
Зима начинает затянутый свой балет
вступлением белых дней.
Зима порождает чудовищ, которых нет
красивее и милей.
Они одиночки, холодные – чистый снег,
скандальны, как Жан Кокто.
Им нужен для пары ещё один человек,
но имя ему – Никто.
Они дышат холодом, льдинки, как монпасье
грызут, когда голодны.
У них друг на друга давно уже по досье,
где в записи даже сны.
У них что ни травка – то мёрзлая лебеда,
от золота ищут медь.
Гори, моя радость, высоким костром, тогда
ты сможешь меня согреть.
--
..метнувшись с места, берегом пока,
едва ли не срываясь /всё в финале/
летим вперёд, как горная река.
течёт твоя дурацкая река,
но мы ещё друг друга не догнали.
ты думаешь – да чтоб тебе уже!..
я думаю – сорвись, я буду рада.
от крови отмывающий манжет,
изменчивый, как новостной сюжет –
таким останься. большего не надо.
другого тоже. обойдись вообще -
и царь-девица локти обгрызает.
в неё влюблён загадочный Кощей
и властелин потерянных вещей,
и разочаровавшийся прозаик.
для сказки этой мы - не комильфо.
кощей, девица… я тебя подрежу.
течёт река медлительным стихом,
течёт штрихом в классический офорт,
не ощутив удар, не слыша скрежет.
--
себя вчерашнюю цитировать,
охреневая от вчерашнего.
гордиться рухнувшею башнею,
где не был никогда – квартирами.
под зеленеющими крышами,
под небесами, голубеюще
и вызывающе накрашенный,
проходит мачо нестареющий.
искрит народ /клубясь неистово/
как место слабого контакта, но
иди, гуляй свою не_мыслимость,
не защищённую пентаклями.
--
Какие шуры, какие муры, виконт, Вы - конченный
идиот!
Уйдя под утро от этой дуры, зачем кидаетесь
Вы в пролёт?
Что? В Ваше время такого слова не знали дамы
приличные?..
Увольте, милый, я, право слово, заклею рот Вам
горчичником.
Я Вас спасу, но не полюблю Вас, хотите - выпьем
на брудершафт.
Что Вы сказали?.. О, это грубость. Куда и с кем мне
– не Вам решать.
Виконт, я вижу всю Вашу удаль, но вряд ли буду
всегда мила.
И так и будет мой друг, покуда…
Уйдите, сударь,
я всё врала.
--
Простые мысли с самого утра:
банальное в глаза хау ду ю ду,
оскал пошире – и никто не в курсе,
чему тебя учили в этой бурсе,
зачем тебе под мышкой кобура
/удобная, наверно, не иначе/
Шерше ля фам, а после – вуаля,
когда найти кого-то не удастся…
Одна – банальна, пятая – задаста
Да и не дастся /ставлю три рубля/
Простые мысли, истинный бодун,
хоть бодуна ни в жизни не бывает.
Сквозь пальцы – ветер и никто не знает,
куда ведёт Прозоровский ведун
/сквозь смыслы неисправленного текста,
чужих боёв, оправданных эрекций/
Остановите лексус, я
сойду.