Воздух задохнулся от снарядов,
Земля, как в лихорадке, вся дрожит,
И в этом ужасе, в руке с гранатой,
Мальчишка, в сорок первом том, бежит.
Бежит, и взглядом землю обнимает,
А уши рвет сирены вой,
«Ну потерпи, земля моя,
Родная»,
И слышит: «Добеги, сыночек мой»,
И слышит сын,
Земли родимый голос,
А дождь свинцовый
Хлещет по щекам,
И встал мальчишка,
словно в поле колос,
И крикнул: «Никому я не отдам»,
И словно в подтверждение зарока
Он падал, землю обнимая,
А по виску, где вился русый локон,
Заря алея, струйкою стекала.
Земля кричала криком матерей,
Она просила, чтоб не умирал.
А сын ее все обнимал сильней,
И алой кровью согревал.
Земля, как в бешенстве металась,
Ей синь тех глаз не позабыть,
В которых небо укрывалось,
В которых мать любила быть.
Лица, белее чем березы,
Зари, что струйкою стекала,
И чтоб никто не видел слезы,
Земля росой их умывала.
Посейте маки,
Люди, чтоб алели,
Березы девушками шли,
Пусть небо ситцем
Голубеет
Мальчишкам в память,
Что ушли.