Как глубоко спокойствие ребенка,
когда с оттенком всеведения
(это и есть наивность)
он трогает это слово.
Случайно
его роняет старик
и, кряхтя, наклоняется,
чтобы собрать осколки.
А мы удивляемся, что для него
оно еще что-то значит.
Говоря о детях,
это слово забывают супруги.
Когда вспоминают —
над ними смеются их дети.
Это слово священно
на устах юноши и девушки.
Деловито упоминает его мужчина,
поглядывая на часы
и что-то оперативно решая.
Мечтательно и цинично
повторяет его подросток.
А девочка,
которая в каждой женщине,
напряженно прислушивается
к его звучанию.
Это слово,
впитывая радость жениха,
цветет на губах невесты
и осыпается на губах жены,
чтобы румяным яблоком
созреть в тишине семьи.
Все хорошо одетые
и образованные слова
задирают нос перед ним,
хотя живы лишь до тех пор,
пока оно существует.
Это слово, как крыша,
под которой собираются
все лучшие дела и поступки,
сохраняющие и продлевающие человека
во времени и пространстве.
Неведомая планета, Минск, Маст. літ.,1988