Ты наступил внезапно, как будто выстроив
за ночь гробы, скорбь с такой точностью,
рассчитав чётность цветов-выстрелов,
стоишь в прихожей. Не раздеваешься. Топчешься.
Тебя всегда достаточно, чтоб раскалить вольфрам,
чтоб опустить руки, потерять ключи.
Теперь в трёх комнатах суммирую по вечерам
различное. Сортирую нусы, неясно – чьи.
Год устал. За окном не столько кружится,
сколь болтается покалеченное тобою время.
Смотрю, а с глаз неряшливо образуется лужица –
тоски глубочайшей очередное семя.
Не уходишь? Я сбиваю из слов когорту,
сдавленным «проходи» мирюсь. Это конец.
Ты проходишь, костлявой сужая мою аорту.
Безобразно юродив, и имя тебе – ****ец.