Не поёт для меня теперь
по ночам колдовская птица.
Одиночество – грустный зверь –
хочет в доме моём прижиться.
Я за дерзость такую злюсь
на себя, что его впустила.
Я, наверно, его боюсь
так же сильно, как невзлюбила.
Всякий раз, запирая дверь,
я ищу его робким взглядом.
Бесполезно – мой странный зверь
невидимкою бродит рядом.
То прицельно за мной следит
из углов опустевших спален,
то пытается сделать вид,
что сильней моего печален.
Не избавишься: не убьёшь,
не прогонишь, не заболтаешь.
Он почует любую ложь,
даже ту, что в себе скрываешь.
Он спокоен и в тишине
не беснуется без причины,
предлагая понять, что мне
можно справиться без мужчины.
А когда наступает мрак
по какой-то плохой примете,
он жалеет меня – и так,
как никто не жалел на свете.
А вчера, отыскав его,
я всю ночь ему говорила
только правду и ничего,
кроме правды, о том, что было.
Он не плакал и не кричал,
намекая о долгих зимах.
– Мне подобного не прощал
ни один из моих любимых.
26.07.2005