Возьмусь за "Доктора Живаго",
наверно, всё-таки прочту,
для этого нужна отвага,
и я , конечно же, учту,
что это некий плод запретный,
секретных служб зубная боль,
сплетенье тем и чувств закрытых,
но я сыграю эту роль.
Когда уже на сцене Гамлет,
не мямлить надо, а кричать,
как от удара тока - Галич,
но только вот с чего начать?
Свеча, положим, на столе,
Христос, бредущий по сугробам,
отбрасывая тень в столетья,
друзья идущие за гробом.
Мело метелью лепестковой
по всей земле, по всей земле.
И о рождении сверхновой
волхвы узнали, обомлев.
Как обещала, не обманывая,
стояла смерть среди погоста,
и всё прочитывалось заново,
и получалось так непросто.
Совсем чуть-чуть, совсем маленечко,
осталось нам посуперстарить -
и вот уже Губанов Лёнечка
в объятьях дюжих санитаров.
То не дубы, поди, на венички,
для Венечки, для Ерофеева,
а Кремль стоит печатным пряничком,
стихом Евангелья Матфеева.
А волхв к Марии -в хлев подсвеченный
свечёй- Звездою Вифлеемской,
а я-главу к главе- о вечном,
а, вроде, просто доктор земский.
А, вроде, роды,лики бледные
в хлеву, в крови ли революции,
последом времени последнего...
Какие фресковые лица!
Свеча горела -с ночника ль,
то воск узористый накапал,
но в КГБ, как в ГубЧК,
стукач, конечно же, накапал.
Был преп,по-диссидентски сед -
дал почитать, но -хали -гали,
профилактических бесед-
мы всё -таки не избежали.
Он пропартиен был, а я
прокомсомолен,
отчислен в эти числа я ,
а он уволен.
30 мая,
день смерти Бориса Леонидовича Пастернака. Весной 1960 года поэт серьезно заболел, и 30 мая 1960 года жизнь Бориса Леонидовича Пастернака оборвалась. Хоронили поэта при стечении многих сотен почитателей, ярким летним днём 2 июня.