Какие ж гады, эти майя
С их сволочным календарём!
Армагеддона ожидая,
Я пропил всё: свой бизнес, дом,
Два гаража со всем добром,
Все драгоценности супруги,
Её ночное кимоно
(Сама супружница в испуге
Смотала удочки давно),
Поспешно взятые кредиты
(Пускай побегают, бандиты),
Две дачи возле чахлой рощи
(Одна моя, другая – тёщи),
Форда (неделя из салона)
Спустил всего за поллимона.
Я стал свободен, как сапсан,
С высот взирающий на скалы…
Вот только время поджимало.
Вот только деньги жгли карман.
Я их спускал по кабакам,
Я оглушал народ гульбою,
Цыгане шумною толпою,
Таща медведя за собою
Неслись с гитарой по пятам.
Я пил, тостуя, пил без слов,
Я пил взахлёб и поэтапно,
Пока не ощутил внезапно:
Я пуст.
И, стало быть, готов.
И вот у мусорного бака
В фуфайке, драных сапогах
Встречаю я вселенский крах.
А рядом тощая дворняга.
Она, не ведает, бедняга,
Что скоро превратится в прах.
Я пью «Камю». Она, давясь,
Рубает финскую салями.
Мы стали временно друзьями.
Что нам делить в последний час?
Так, пялясь в мутный небосклон,
Я ожидал Армагеддон.
Уже рассвет разбавил мрак,
Уже захлопали дверями,
Давно закончилась салями,
Давно закончился коньяк…
И где-то ближе к десяти,
Размяв бесчувственное тело,
Я понял: надо что-то делать.
Ну что ль в охранники пойти.
Всё было зря.
И хмурым днём
Я брел по парку, понимая,
Какие гады эти майя
С их сволочным календарём.