Еще одно к 21 Декабря
Привет, просыпайся, сфера чудес,
Напивайся золотом талых небес,
Откусывай русел речных бутерброд,
Там место оставь для посоленных вод,
Что прибоем сыграют свой джаз
На прибрежных камнях и не раз.
Закричи голосами влюбленных,
Тел и душ, в экстазе сплетенных.
В сети каналов их теплообмена,
Как лейкоциты в артериях, венах
Ты путешествуй, ищи, исцеляй,
Огнем своим острые льдинки сметай,
К зениту катись, разрывая гортань,
Где сковывать будет плотная ткань
Рубашки смирительной мнений чужих,
Коллективного разума пчелок слепых.
Твою гамму цветов зальют они серым,
Не зная в первичных потребностях меры.
Их ложь прировняет тебя к миражу.
Но знай же, насколько тобой дорожу.
Ты из кожи моей вырываешься,
С материей мира сшиваешься
Неосязаемой частью меня,
В моих снах эти нити храня.
Я уверен, что я не единственный,
Твоей силой живущий таинственной.
По сотням миллионов яблок глазных
Рассыпаются звезды галактик твоих.
Но, сфера чудес, я вижу усталость
В тебе, но пока что самую малость.
Закат приближается ржавый и кислый,
На волоске твое Солнце повисло.
Вкус декаданса в воде из-под крана,
В фастфуде для мозга из телеэкрана.
А, может, кислинка от пролитых слез
Над могилой убитых реальностью грез,
Над кладбищем ставшими берегами
Для китов, принесенных на сушу волнами,
Утративших к существованию волю,
Слышащих волны твоей жуткой боли.
Закат на лицах детей, озаренных,
Красою небесных огней пораженных.
Но мама зовет почему-то в подвал,
Шепчет: «Дитя мое, ты слишком мал,
Чтобы знать, почему содрогнется земля,
Серены завоют, бежать всем веля.
Что за игры такие бывает у взрослых,
Что пепелище останется после…»
Недосказала и телом прикрыла.
Тщетно, со взрывом их похоронило…
****
Апофеоз позади, и ты спишь.
В округе безлюдная, мертвая тишь.
Смеется сквозняк в руинах, остовах,
Спящих под пепельным серым покровом.
И призраки – сгустки памяти зрячие,
Мы ждем пробуждение твое, не иначе!
Когда наградишь нас по новой телами
И жизнью вокруг, хотя бы ростками.
Мы слепим тебя, как и ты нас когда-то,
В себе пронесли тебя сквозь круги ада.
И я там, одержимый въевшейся блажью,
Рисую тебя алфавитной гуашью.
Проснись, наконец, моя сфера чудес!
Проснись и кричи гласом наших телес!