Когда колёса долбят: «Ухта, Инта, Воркута...»,
Кому охота ехать в гиблые эти места?
Но саднит моя память, до боли свербит, дерёт:
Стучат, кричат колёса про старый кирпичный завод.
В тридцати километрах от этой твоей Воркуты,
Где горят мосты, где снега чисты, а дома пусты,
Где речка Юньяха до дна застыла в пространстве густом,
Лежит мой родич, еврей - под простым православным крестом.
Их в тридцать восьмом уравнял трибунал, побратал расстрел -
Пятьсот мужиков, пятьсот затоптанных в землю тел.
Не выдалось сгинуть моей родне на большой войне,
Потом за всех мой отец отвоевал вдвойне.
Как стоял я, вчерашний солдатик, и плакал о том...
Как хватал этот горький воздух обветренным ртом...
И северный ветер выл, и каменный воздух стыл -
И горели мосты, но снега оставались чисты.
На фото: воздвижение креста на месте расстрела 497 политзаключённых, в том числе большой группы командиров Красной Армии. Среди них был двоюродный брат моего деда, комкор Исаак Бронштейн, награждённый двумя орденами Красного знамени, и его сын, командир взвода Залман Бронштейн, осуждённые по делу троцкистов. Арестовали их за то, что были однофамильцами опального создателя Красной Армии и служили под его началом. Всей нашей семье пришлось тогда, чтобы выжить, "подправить" фамилию...
Весь цикл "Севера": http://www.stihi.ru/2012/12/12/8926