Рассказ
Я читаю рассказ замечательной писательницы Лены. Её рассказы – это что-то вроде первоапрельского капустника – смех до слёз! Каждый рассказ наполнен смыслом и пересыпан таким смешным юмором, который заставит смеяться даже Несмеяну-царевну (особенно когда читает сама Лена). Подборка её рассказов – это настоящий капустник, какие, помнится, устраивали в Политехе архитекторы (когда-то давно, когда был студентом мой брат). Я ходила на эти капустники с огромным удовольствием и была в восторге от всех этих весёлых стишков и песен, рисунков, проектов и макетов. Архитекторы вообще уникальные карикатуристы! Но пошлого юмора не было на этих вечерах. Преподаватели и студенты проводили сражение очень культурно, вежливо, но невероятно смешно. Так и у Лены. Такое ощущение, что её рассказы соревнуются друг с другом в юмористических зарисовках – «баня» с «ногтями», «ногти» с «тараканами»… В общем, конкурс успешно продолжается! И дай Бог ему не иссякнуть! Конкурс картинок про то, как нельзя жить.
Я читаю… Вот уже сумасшедшие героини рассказа рисуют на ногтях не просто цветочки или пейзажи, а портреты…
Вокруг подпитый народ… Одни – пляшут под жуткую музыку, слышать которую даже через несколько стен нестерпимо тошно, другие – сидящие в отдельной комнате за столом – читают стихи. Митрофан-доброгот всё твердит, что его никто не понимает…
Это всё – день рождения Светы – чудесной Светы, которая пишет такие же чудесные стихи. Да она – Света – вся из Света! Вот и стихи её со всеми этими нежными и милыми снежиночками, слезиночками, сердечками – сама Любовь, сам Свет. Её голосочек колокольчиковый… Её рисунки, которые она нарисовала тенями для век… Её сны… Её широко раскрытые, восхищённые глаза (какие бывают у детей или… у ангелов)… Всё это прекрасно. Всё это чудесно. Уникально! – как у Лены и архитекторов с юмором, так у Светы – с нежностью, искренностью и чистотой.
Компания здесь собралась сплошь художественно-поэтическая. Поэты, писатели, художники… Все читают стихи, поют песни… И, к сожалению, как все обычные люди, критикуют, судят, осуждают своих собратьев по перу, по стране, по планете – за их спиной, за глаза… – и делают это очень бурно, эмоционально, гораздо выразительнее, чем читают свои собственные стихи. Я стараюсь не участвовать в таких глобальных празднествах, но на компанию творческих людей был интерес посмотреть. И главное, конечно, Света! Она обрела друзей и имеет такую возможность – собрать всех в своём доме – впервые за многие годы.
Вот она – чудесная Света из Света!
С днём рождения, хранительница чистоты! Не слушай тех, кто называет твои стихи наивными, детскими. В твоих стихах есть главное – Свет! И нет того, что так безобразно портит стихи – умствования. Пиши свой Свет! Дари свой Свет! Не торопись быть взрослой! Всем нам ещё до взрослых далеко. Чего уж из себя раньше времени гнуть больших! По-настоящему взрослыми мы станем, только дойдя до вознесения. Ух, как далеко нам ещё до Богов! И мы все сейчас пока что дети Отца-Творца, и многие из нас, к нашему же несчастью, непослушные дети.
Света – одна из тех, кто умеет слушаться Отца и нежно любить Его. Отсюда и проистекает её дивная простота и чистота – послушному ребёнку Отец даёт больше!
Игорь Потехин – ходячая потеха – всё зазывает меня в танцевальную массовку. А я читаю рассказ Лены…
Олег подсаживается ко мне: «Мне тебя как-то жалко. Сидишь вот одна… И даже ничего не пьёшь… И даже не танцуешь… Почему?» Олег – скульптор, художник, поэт. Чётки на шее… 108 бусинок… 108… Скульптуры его – любовь. Стихи его – музыка. Голос его – колыбель… Его интеллигентность и весь внешний вид, даже голос, напоминают мужчину 19-го века. Очень красиво поёт… Его наверняка обожают дети.
Олег гладит мою руку… Наливает мне и себе вина… Я отказываюсь от вина и поднимаю свой стаканчик с водичкой, чтобы составить ему компанию. «А танцевать? Пойдём танцевать!»
Тут и Игорь снова забегает из танцевальных апартаментов в нашу застольную комнату – машет мне рукой, приглашая танцевать. Игорь – противоположность Олегу. Олег – спокойствие, умиротворённость. Игорь же – чума неуёмная. Все весьма озадачены тем, что я не бегу скакать козлом с самим «королём шуток», и таинственно заглядывают в комнату, где я продолжаю беседовать с Олегом.
«Понимаешь, Олег, вся эта музыка и эти танцы… – это не моё… Да и вообще всё это – совсем не то, что нужно человеку». Олег некоторое время думает, не отпуская мою руку. Рука его горячая, нежная… Эта рука не позволит себе никаких шалостей… Но всё же чувствуется здесь явный покоритель дамских сердец. Такая интеллигентная, красивая игра медленно, но верно, ведёт к победе. Но я не играю в эти игры. Я вообще не играю ни в спортивную любовь, ни в романтическую, ни в платоническую… Я просто ЛЮБЛЮ. Я просто ЖИВУ ЛЮБОВЬЮ. Олег думает, потом спрашивает: «Ты наверно из балерин?» Я смеюсь: «А ты как догадался?» «Это ясновидение», – говорит Олег.
Да… да… ясновидение… не иначе…
Я, конечно, не из балерин, милый Олег. Но ты знаешь, когда-то в детстве я хотела стать балериной. Я мечтала об этом. Я болела этим… Я ходила на кончиках пальцев, делала плавные движения руками, напевая эту прекрасную музыку – Чайковского, Вивальди, Верди… Как я любила эту музыку! Моя мать некоторое время работала в театре кассиром и частенько брала меня и брата с собой на работу. Мы могли целый день бродить по театру, смотреть репетиции артистов, слушать музыку, разглядывать костюмы… – сказка наяву!
«Но так ведь нельзя – не пить, не есть, не танцевать! Надо иногда давать себе отдых, устраивать для себя праздник», – уверенно говорит Олег.
Ах, Олег… Ты не представляешь, как замечательно то, что я снова вернулась к прекрасной классической музыке! Лет в тринадцать я изменила ей. Я увлеклась современным звучанием – писком электрогитар, всем этим свистом, скрежетом и грохотом… А сейчас я снова вернулась к музыке прекрасной и благодарю Бога за то, что Он показал и объяснил мне разницу этих двух направлений и смысл их. Я снова люблю музыку Бога! И я счастлива! И я не хочу больше ей изменять.
Ах, Олег… Ты не представляешь, как замечательно покончить вот так легко и запросто со всей этой изменой Богу! Со всей этой водкой! Со всей этой пьяной толкучкой – одно да потому! Со всеми этими «хочу-не хочу», «желаю-не желаю» – со всеми этими соблазнами и капризами… Временное удовольствие и в подмётки не годится Божественной Любви и её нежности, её радости и её блаженству, её восторгу и её верности. У меня нет печали по прошлому и тоски по шампанскому и шоколаду! Во мне живёт только радость – радость того, что всё это иллюзорное празднование жизни (что по сути есть поклонение идолу смерти) у меня уже в прошлом, что всё это уже не касается меня своим ядом. Вот истинный праздник! Чтобы приблизиться к Богу, я готова отказаться от всего, что отдаляет меня от Него. И я отказываюсь – шаг за шагом – выбор, отказ, потери и обретения. Но, теряя человеческое, я обретаю Божественное! И отказываться от Божественного я больше не собираюсь! Сколько всего даётся, сколько всего открывается на этом пути! – того, о чём раньше ты даже не мог и подозревать.
Ты вот жалеешь меня: «Не пьёшь, не ешь, не танцуешь»… А вот ты представь, Олег, что моя рука, которую ты держишь сейчас в своей – это рука Бога. Можешь ли ты теперь назвать меня несчастной? – ту, которую ведёт сам Бог…
04-05.09.1999