Глазурью ночь покрыла облака,
взбивая поднебесье в крем шантильи.
За сутки увеличилась в боках
луна, глотнув созвездий молока
и закусив туманность млечной пылью.
Врата открыты. Сыплется покой,
ложась на плечи ароматной стружкой.
Зима, как неустанный часовой,
спустила вниз гонцов своих конвой –
растаял лёд внутри теплом воздушным.
А за спиной, пульсацией огня,
набухли горбики – предвестники полёта.
Прорвутся, знаю, в лоно декабря,
в тот миг, когда окажется земля
моей последней точкою отсчета.