(из поэмы)
Из пропахших нафталином,
Старомодных сундуков,
Дед извлёк наряд старинный,
Черноморских казаков.
Тут Черкесска с газырями,
Шашка, с грифом расписным,
Разукрашен вензелями,
Надпись дарственная с ним.
Как-то чудом сохранились,
Три георгиевских креста.
В сундуке соединилась,
Двух столетий правота.
«За победу», «За Одессу»,
«За отвагу», «За Берлин»,
Три приказа из «Известий»,
Старой свечки стеарин.
Тут лохматая папаха,
И с лампасами штаны,
И нательная рубаха,
В божий вид приведены.
Дед в наряды обрядился,
Шашку сбоку прицепил,
Перед зеркалом явился,
И усы себе крутил.
Подойдёт к нему поближе,
Подбоченится опять:
«Шо то чуба я нэ выжу,
Став старый, ядрёна мать!»
На иконы покрестился,
Поклонился в пояс им,
На диване примостился:
«Перед дилом посыдым!
Отдохнуть пэрэд походом,
За казацку нашу честь.
Выступать пэрэд народом,
Тяжелей чем торбу несть!»
Внук давно глядел на деда,
Что-то медленно жевал,
Не решался на беседу,
Шмыгнул носом и начал:
«- Диду, диду, нащё шашка?
- Як нашо?! Врагов рубать!!!»
Внук дотронулся до шашки,
Посопел, спросил опять:
«- Дэ ци ворогы, а…диду?
- Да усюду!! Хай им грэць!»
Внук поважничал для виду,
Молвил снова, наконец:
«- И у космоси вражины?
- И у космоси, малый!
- Як же так воны там жылы?!
- Я нэ знаю, я …старый.
- А Гагарин тоже, диду,
Був такый же, як казак?!
- Його в курэни нэ выдно,
Я Слипый, нэ бачу, як…
- Диду, диду, нащё бурка,
Тай з лампасами штаны?
- Бильше нэ було прыдурка,
Як у дочери сыны!!!
Я ж казав, дурный ты хлопче,
Шо слипый и старый я!!!
Ганка! Внук до витру хоче!
- Хай идэ! Бо ждуть друзья!
- Диду, диду, а папаха,
И у космоси бува?
- Ни-и! Клобук як у монаха!
Бистолкова голова!
- Як же там воны в скахвандри,
Та в папахи могут буть?
- Прычипывся года на три!
Видчыпыты хто нэ будь!
Бо у мэнэ вжэ в печёнки,
Як пытае ций малый!
В школу вжэ пийшлы девчонки.
Брысь до школы! Я старый!»
Разговор не получился,
У дитя со стариком.
Дед на внука рассердился,
С разным были языком.
Юных сила привлекает,
И стремлений новизна,
Необычность покоряет.
Старость, прошлому верна.
Как прожить?! К чему стремиться?
Где у жизни верный путь?
Жить прошедшим? Не годится!
Загодя – не заглянуть!
Вот и думай, что у правды,
Где начало, где конец?
Где у жизни стержень главный,
Сущему всему венец?!
Старомодных сундуков,
Дед извлёк наряд старинный,
Черноморских казаков.
Тут черкеска с газырями,
Шашка, с грифом расписным,
Разукрашен вензелями,
Надпись дарственная к ним.
Как-то чудом сохранились,
Три георгьевских креста,
В сундуке соединилась,
Двух столетий правота.
«За победу», «За Одессу»,
«За отвагу», «За Берлин».
Три приказа из «Известий»,
Старой свечки стеарин,
Тут лохматая папаха,
И с лампасами штаны,
И нательная рубаха,
В божий вид приведены.
Дед в наряды обрядился,
Шашку сбоку прицепил,
Перед зеркалом явился,
И усы себе крутил.
Подойдёт к нему поближе,
Подбоченится опять:
«Шо-то чуба я нэ выжу,
Став старый, едрёна мать!»
На иконы покрестился,
Поклонился в пояс им,
На диване примостился:
«Перед дилом посыдым!
Отдохнуть пэрэд походом,
За казацку нашу честь,
Выступать пэрэд народом,
Тяжелей чем торбу несть!»
Внук давно глядел на деда,
Молча, медленно жевал,
Не решался на беседу,
Шмыгнул носом, и начал:
« - Диду,диду, нащо шашка?
- Як нашо? Врагов рубать!»
Внук дотронулся до шашки,
Посопел, спросил опять:
«-Дэ ци ворогы, а, диду?
- А усюду! Хай вам грэць!»
Внук поважничал для виду,
Молвил снова, наконец:
«- И у космоси вражэны?
- И у космоси, малый!
- Як жэ так воны там жылы?
- Я нэ знаю, я – старый…
_ А Гагарин тоже диду,
Був такый же, як казак?
- Його в курэни нэ выдно,
Я слипый… нэ бачу, як…
- Диду, диду, нащо бурка,
Тай з лампасами штаны?
- Бильшэ нэ було прыдурка,
Як у дочери сыны!!!
Я ж казав, дурный ты, хлопче,
Шо слипый и старый я!!!
Ганка! Внук до витру хочэ!!!
- Хай идэ! Бо ждуть друзя!!
- Диду, диду! А папаха,
И у космоси бува?!
- Ни!! Клобук як у монаха!!
Бистолкова голова!!!
Як же там воны в скахвандри
Та в папахи могут буть?!
- Прычипывся года на тры,
Видчэпыты хто нэбудь!!!
Бо у мэнэ вжэ в пэчёнки,
Як пытае ций малый!!!
- Тамо вжэ пийшлы девчёнки!
- Брысь до школы! Я старый!»
Разговор не получился,
У дитя со стариком.
Дед на внука рассердился,
С разным были языком.
Юность сила привлекает,
И стремлений новизна,
Необычность покоряет.
Старость – прошлому верна.
Стоит жить, зачем стремиться,
Где у жизни верный путь?!
Жить ушедшим? Не годится!
И вперёд – не заглянуть!!
Вот и думай, где у правды
И начало, и конец!?
Где он жизни посох главный,
Сущему всему венец?!
Жизнь плетут из заблуждений
Всё основано на них,
Веру строит добрый гений,
Только добрый для одних.
Слово веру породило,
И от правды увело,
Слово сроду лживым было,
Вместе с верой, заодно!
Вера вся живёт в надежде:
«Будет и у нас светло!
Вот ведь жили люди прежде,
Лихолетье подвело!»
Так веками говорили,
Пусть на разном языке.
Люди правильно не жили,
Ни вблизи, ни вдалеке.
Всё бы так, да слаб рассудок,
Не решат, не разберут.
Всё бы так, да вот желудок,
Понадёжней всяких пут!
Голова с желудком в споре,
Что важней и кто сильней.
В этом древнем разговоре,
Предпочтенье всё же ей.
Мол желудки есть у многих,
У червей, и у зверей.
Ну, а разумом-то боги,
Удостоили людей!
Если б только не желудок,
Мудрым был бы человек!
Если б только не рассудок,
Славно прожили бы век!
Разум-вера, плоть-надежда,
Глупость – пылкая любовь!
Нынче так же, как и прежде,
Всё решают будто вновь
Три кита в подлунном мире,
Три заботы, три стези,
В камне, в стали, в нежной лире
В мудром слове Низами.
© Copyright: Юрий Пушкарёв 2, 2012
Свидетельство о публикации №112070501638