Горбатый скрюченный жуткий старик
Стучит утром в черные двери.
В глазницах запавших сверкают глаза,
Он шел много месяцев к цели сюда…
«Зачем барабанишь мне в двери глупец?
Повесься уж сразу и делу конец!»
Насмешливый глосс за дверью сказал,
И дверь распахнулась сбив старика.
«О боги! Не верю своим я глазам!
Теперь старики уж повадились к нам!
Зачем ты явился, ступай-ка назад,
Кто нянчить иначе будет внучат?»
С земли он поднялся за спину держась,
Кряхтел только лишь и глазами моргал.
«Скажи мне, девица, молва говорит,
Живет Элоиза здесь сотню уж лет.
На зрение слаб я, похожи ль вы с ней?
Наверно ты внучкой приходишься ей?»
От смеха девицы дедок побледнел,
Как будто увидел сто тысяч чертей.
«Не внучка, дедуля, стоит пред тобой,
Сама Элоиза хохочет, седой!
А внучек ищи уж в других ты местах,
Здесь нечего делать тебе старикан!»
«Но как же?» - прошамкал беззубый старик,
«Ведь было б сто восемь ей точно уж лет!
Ты шутишь над старым! Открой мне секрет,
Когда Элоиза ушла на тот свет?»
«Старик, в Элоизу влюбился дурак,
Он думал богат раз, так рухнуть к ногам
Должна бы любая, но вышел облом,
Он проклял меня, отравивши еще.
С тех пор я живу здесь,
Сижу у окна. Цветы поливаю,
Пою иногда…
Старик, я бессмертна. Не властны года
Теперь на до мною уже никогда.
Он думал что будет мне в тягость так жить,
Дурак так дурак, что ж говорить.
А что тебе старче здесь нужно, скажи?»
«Не помнишь, голубка, неужто ль меня?
Тот самый дурак я, что проклял тебя!
Я лучший жених среди множества стран,
Ты ж мне отказала, как будто я хлам!
И я золота много отдал колдуну,
Чтоб мучилась ты за свою красоту!
Теперь, Элоиза, пора умирать.
Признайся, ведь страшно в могилу шагать?
Я ждал много лет чтоб тебе отомстить,
И в ад твою жизнь до конца превратить.
Ты зря притворялась – тоскливо в глуши,
Людей не заменят простые цветы!
Пришел, Элоиза, убить я тебя,
Пора на тот свет, дорогуша моя!»
Старик очень прытко вскочил на крыльцо,
Сверкнуло на пальце большое кольцо,
Вонзился кинжал точно в сердце. И кровь
Течет по корсету ажурной струей…
Но девушка вынула нож из груди,
Стоит и хохочет над дедом седым.
«Давно уж проклятья закончился срок,
Должна б я быть старой, немощной, седой…
Не правда ль забавно? Я все молода,
И боль от кинжала совсем не больна.
Не помню я имя твое, старикан,
Но это не важно, ведь ты проиграл!
Твой череп повешу в своем я саду,
Деревьям такие гирлянды к лицу».
Пока Элоиза вела эту речь
Колючие корни успели долезть
К крыльцу на котором стоял старикан,
И впились в него, всего обмотав.
Хрипел старикан и проклятья кричал,
Но все было тщетно – никто не слыхал.
Сама Элоиза стирала корсет,
Давно ей наскучила глупая смерть.
Довольно шумела лишь яблонь листва,
Пришлась им по вкусу такая еда…
2010