Вы, маэстро, попутали рамсы,
я не вас полюбила, а Брамса,
и не надо с фальшивым экстазом
прижиматься ко мне малым тазом.
Мне теперь Пугачева с Кобзоном
ненавистны, серьезным музоном
я займусь, по культуры пути
я хочу вместе с вами пойти.
Не желаю о чувства пучине,
поглотившей вас, слышать… Пуччини?
Что ж, поставьте, ах, нет, с какой стати
нужно слушать его на кровати?
Лучше мне минералки налейте,
водки хватит… Что значит на флейте?
Что, не слышу, какой менуэт?
Как вы смели! Конечно же, нет.
Хорошо, буду звать просто Моней я.
Монь, скажите, а что, филармония
вам не платит совсем за труды,
что у вас ни кола, ни бельды?
В смысле, дома у вас бедновато.
Понимаю: судьба виновата,
рой завистников, всякая шваль.
Отчего же, мне очень вас жаль.
Но зачем же вы сняли рубаху?
Расскажите-ка лучше про Баха,
про кантаты и фуги органные,
органичные и многогранные.
А вот Кармина, скажем, Бурана…
Предложение мне ваше странно.
Отогреть вас душевным теплом?
Хорошо, только здесь, за столом.
И зачем мне ложиться тут сбоку?
Вы с другой лучше поко а поко.
Не хочу ни о престо ни даже о
модерато я слушать с адажио.
Ну, не надо, маэстро, так плакать,
да, весь мир музыкальный – клоака,
клака, склока, комплотов гнилье.
Что под юбкой? – Там просто белье.
Ах, зачем вы снимаете брюки
и зачем распускаете руки?
Попрошу вас, маэстро, без рук,
и оденьтесь, вам хуже без брюк.
Хорошо, посмотрела, и что же?
Я и раньше видала похожий,
но крупнее, чем вы показали.
Нет, татарин, Ринат, из Казани.
Но зачем же вы сняли одежду?
Да, я знаю, последней надежда…
Заслонило у вас естество
исполнительское мастерство.
Я читала, что вот и Чайковский…
Да, я вижу, что вы не таковский.
Я к тому, что страдал человек,
но обрел же Надежду – фон Мекк.
Он был тоже высокодуховен,
но не глух был как вы и Бетховен.
Хоть в вопросах любви был он лапоть,
но не стал бы без спросу он лапать.
Что вы вертитесь, будто там шило?
Я еще для себя не решила…
Вот, не Ференц и не пианист,
а пристал ко мне, как в бане Лист.
Нет, не жалко, но как же без чувства,
и причем тут спасенье искусства?
Разговор у нас был про секстет,
а совсем не про секс тет-а-тет.
Нет, не слышала я про либидо,
да, художника каждый обидит,
нет, я въехала в вашу беду,
но, пожалуй, я все же пойду.