В ожидании светлого чуда,
я могу говорить с тишиной,
зависая на крыльях верблюда
в чистоте оболочки земной.
Семимильные руки прощений,
воскобойные реки хрящей…
Ничего не бывает священней
обособленной тайны вещей.
Из анналов прозрачной пластины
проступает значение дня.
Только мысли дрожат желатинно,
отделяя меня от меня.
И
за счастьем,
за счастьем,
за счастьем,
вытравляя по капле раба,
в длинной юбке из деепричастий
убегает цыганка-судьба.