Но что мне больше всего обидно –
не что он приперся с этой стервой,
по правде, это было не в первый
раз, и даже не во второй,
и не в третий.
А что он молчал ехидно,
лучше сказал бы: тебе не светит,
а я бы ему: пасть закрой,
только через мой труп.
Лучше бы был груб,
теперь ни ноги,
Господи, помоги.
Но что мне больше всего обидно,
отчего я с тоскою
бегу по улице, и слезы рекою,
ору, разрывая в надсаде рот,
и так отчаянно вою,
что народ
озирается, видит: положение незавидно
и отворачивается – хватает своих невзгод,
каждому овощу свое бремя,
но в то же время
обидно,
что эта ехидна
без всяких хлопот
мое жаркое,
салат и компот
сожрет.