Когда мир черен был и нем, и был лишь Бог средь пустоты неизмеримой,
Когда еще не задан был извечный ход вещей, материя не была единой.
Тогда не потревоженный ничем в самом себе, как в мире без причины.
Он пребывал, без устали творя, не зная ни рождений, ни кончины.
И вот однажды, создавая вновь, божественной рукой, неразрушимые творения
Он раз и на всегда утратил свой покой – создание ослушалось его веления.
Пытаясь уяснить, что создано по воле силы вдохновенной,
Свой взор Он обращает в пустоту, и задает положенный от века ход вселенной.
Сам по себе бесстрастен, непоколебим, всё что ни есть, всё в самого себя вмещает.
Частицу, созданную им, безмерной дланию своей в её чертог перемещает.
А та божественная суть, что своему творцу не подчинилась,
Лишь только вся вселенная, в сиянии звезд, пред взором у нее открылась,
Простерлась ниц, кляня свой незавидный, горестный удел,
Существовать всегда одной средь звезд, комет и молчаливых тел.
Себе твердя, что в запрети, что нужно было покориться,
И сетуя на своего творца, и на себя, с собой не в силах примириться,
Блуждала меду звезд в огромном, и пустом просторе,
А спутниками были ей лишь Бог, и нескончаемое горе.
Так мчались годы и века,
И вот однажды. Всего на миг, застыв у небольшого островка.
Её печальный, безутешный взгляд коснулся солнечных долин,
А рядом кипарис кивал прибрежным валунам, стоял совсем один.
И сотни рек, и гор величественный вид всё к размышлениям взывало
Все молчаливым естеством, Творцу хвалу воздать желало.
Сама часть божества, великой властью обладая, задумала творить
Чтобы творения её её печаль могли бы с нею разделить.
Отдавши часть себя, она на Землю семя жизни уронила,
И все законы бытия своей великой властью утвердила.
А Бог, в труде забыт, взирал на это безучастно,
Она по-прежнему ему была во всем подвластна,
Но не желал вмешаться в дело он. Понять своё создание
С тех древних пор не в состоянии отцовское сознание.
А на Земле в морях уже кипела жизнь, и быстро дело шло,
От молчаливых рыб уж племя ящеров пошло.
Но трансформация из силы божества, не умалила горя,
Которое всегда её терзало изнутри.
Друг друга стали истреблять все жители. Смотри
Вот хищная акула, добычу рвёт, впадая в исступление,
А там огромный ящер поглощает слабое, не защищенное творенье.
И утоляя голод плоти тут и там, друг друга истребляет всё живое,
Увы! Все яркие миры для Бога - пыль, Его не трогает страдание Земное
Но порождение его в сомнениях и злобе, крушило всё, что прежде,
Само создало, уподобившись Отцу. Теперь в сияющей надежде
Все силы истощив, был ею разум порожден,
Он близок ей, он ей сродни, но вот пороков прежних не лишен.
Во тьму был ввергнут разум силой плоти, жаждой сладких грез,
Где истина должна была сиять, закостенелый мох неведенья порос.
Но был и есть открытый чистый ум, гонимый жаждой просвещения,
Что в битве с тьмой незнания проводит жизнь, не глядя на мучения.
Ему подобные и он, пытаются понять, зачем дана юдоль земная,
Зачем от них сокрыты тайны бытия, зачем судьба невинных угнетая,
Другим дает прожить до старости, в излишествах и неге утопая.
Догадок и теорий много, вот только истина всё время ускользает,
Она творящей силою сокрыта, на Земле её никто не распознает.
Лишь после смерти вновь её частицей став, возможно все постичь,
Так каждая частица целого сама себя и общее способна различить.
Но вновь на Землю взгляд свой обратим, там ненависть и исступление,
Там войны страшные идут, там смерь там истребление.
Весь род людской, в неведенье погрязший, живет о смерти мысли прочь гоня.
И к переходу неизбежному свой ум не подготовив, о плотских радостях скорбя,
Уходит в мир иной под безутешный плач и горькие стенания,
Рисуя пред собой и рай и преисподней гул и вечные страдания.
Тот, кто с собой в душе Содом носил, страшиться суеверного сказания
Кто праведен в себе, по справедливости ждет воздаяния.
По справедливости оленя кроткого свирепый лев на части разрывает?
Вокруг сильнейший слабого своею мощью попирает.
Кого увидит тот, кто взглянет без прикрас на душу человека,
Прожившего в страстях, в излишестве, в обмане и от века
Свою страну и свой народ до нитки обирал,
И на несчастьях их, среди распутниц пировал?
Его душа ужасней самого жесткого, безжалостного зверя
Но есть в ней часть, и пусть мала она, но все ж добро лелеет,
Всё, что не есть отдать готова тем, кто в том нужду имеет.
Так бьются две стези, друг с другом вечно споря
Одна творит добро и жизнь, другая – сеет семя горя.
И тьма и свет, добро и зло земное, в одно однажды соединяется
Когда к той силе, что создала их, их дух мятежный возвращается.
Так вечно крутит спицы колесо, из целого изъятая частица
Не в силах осознать всего и силой разума добиться
Того, чтоб стало всем понятно рождение вселенной
И разума чудес калейдоскоп и суть души нетленной.