Сожжение Ходули

Анатолий Бейлинсон
- Идут, идут, ведут его!
- Ведут проклятого Ходулю!
- Вот он - причина зла всего!
Теперь пусть спляшет огневую!
- А всё же до чего смешон,
Как несуразен растопырка!
- Да ничего, сгорит и он,
В огне сгорает даже дырка!
- Огонь подсушит, распрямит -
Коряга всякая сгорит!
- Пророчил голод и чуму,
И это всё теперь имеем!
- Да мы теперь все околеем,
И всё благодаря ему!
- Зловредный у него язык,
Сулить нам гадости привык!
- Зачем нам голову морочил?
- На смерть его! В костёр его!
Он нам всё это напророчил!..
- Теперь, жена, начнётся скоро,
Как хорошо, что не ушли!
А то, считай, с начала мора
Три казни уж без нас прошли!..
- И мы во вторник не попали,
Ну давеча как ведьму жгли,
Поддали малость и проспали,
Прибегли - уж одни угли!..
- Ну что, Ходуля, замолчал?
Увидел факел - задрожал?
- Да я дрожу-то не от страха,
А от того, что я замёрз,
На вас одежды сколько, а на мне одна рубаха,
На вас обувка, а я бос...
- Сейчас согреешься, дружочек,
Тебе готов уж костерочек!..
- Глянь, коротышка Ганс хлопочет,
Он славный мастер по кострам,
Подкласть тебе соломки хочет,
Уж он устроит действо нам!
- Слышь, Гансик, нам не делай чада,
Нам всё подробно видеть надо!..
А то всё влажное возьмёт,
И дымом всё заволокёт,
Не будет видно ни черта,
Чего ж и мёрзнуть здесь с утра...
- Как твой гореть придёт черёд,
Костёр я сделаю как надо...
-  А мне гореть за что? Я из Христова стада!
- Святая инквизиция найдёт.
Пока же вам не вышел срок, вон за верёвку отходите,
И вы мне здесь не мельтешите!
- Ах, Ганс, я так боюсь... мне убежать бы...
- Бежать? Ну это, милый, не со свадьбы!
А оцепления солдат,
Которые кругом стоят?
Ты - всё внимание народа -
Твоих мучений жаждущего сброда...
Бежать бы раньше надо было, из подвала,
Тем более, что шанс такой тебе судьба давала...
- Да, Ганс, не мог я перед ними, сволочами, каяться!
- В тебе мне это очень даже нравится...
Ну а сбежал бы ты куда?
- Да в город бы другой... где мне бы ничего не угрожало...
- А где ж такой? Тебя бы инквизиция достала без труда.
Но даже без неё всё повторилось бы сначала.
Ты ведь молчать не можешь - будешь снова обличать всех -
                и попов, и власти, и народ,
Ну и опять к тому же всё своим путём придёт...
Нет, хватит уж тебе страдать иль мало
По телу твоему плетей гуляло?
Или в холодных и сырых темницах ты недосидел?
Каких же мук принять ты в этой жизни не успел?
- Ужасен кнут твой, Ганс, невыносимы твои плети,
Что ж говорить про дыбу, клещи раскалённые, тиски...
Как могут люди применять друг к другу вещи эти?
Я чувствую, что я тобой раздавлен и разорван на куски...
- Прости меня пред Богом, Амадей, себя я проклял сам,
Такая служба у меня, другого в моей жизни нет пути.
Ну кто ж предоставляет выбор нам?
Завидую тебе, сумеешь ты сейчас ото всего кошмара
                жизни человеческой уйти.
Скорей начнётся - меньше смертной муки ожидания...
- Что мука ожиданья перед мукою в огне!
- Огня не бойся, здесь доверься мне,
В солому много положил травы-дурмана я,
Как ты прощальную молитву сотворишь,
Солому факелом я подожгу,
Сознанье сразу потеряешь ты и, словно мёртвое бревно,
                сгоришь...
Ну а теперь вставай на кучу дров к столбу, тебя
                к нему я привяжу,
Воистину скорей начнётся - в рай скорее попадёшь
- Кошмарное какое небо! Градовыми тучами его заволокло...
- Сквозь эту-то преграду ты легко пройдёшь,
Она рассыпется перед тобой, как хрупкое стекло...
- Я очень грешен, Ганс, ты почему же думаешь, что я
                достоин рая?
- Ты людям больше всех хотел добра из тех, кого я здесь
                от жизни мук освободил.
- Да, это правда, людям всем всегда хотел добра я!
Ну почему они меня так ненавидят, я же их лечил?
- Мы все неизлечимы, Амадей, ты там молись пред
                Господом за нас,
Чтобы Господь нас от самих себя бы спас...
- Да, Ганс, конечно... Ты, что, должен рот мне завязать?
Нет? Хорошо, пожалуй, я хочу им на прощанье кое-что
                сказать...
Послушайте! Мать каждую я заклинаю, каждого отца:
Детей на казни не водите,
Такое зрелище ожесточает детские сердца!
- А ну-ка, ребятишки, бросьте в него камни, только в
                Гансика не попадите,
А то он вас зажарит, как цыплят...
Вот молодец, ты прямо в глаз ему попал! И все теперь
                бегом назад!..
- Ну вот чему вы учите детей!
Чума пришла, вам с ней бороться бы, как я учил вас,
         ведь она не пощадит родителей, детей, супругов,
А вы?! Чумой и злобностью своей,
Сбежав сюда, на площадь, заражаете друг друга!..
- А ты, Ходуля, ты - не злобный человек?
Тебя послушать - всё греховно, всё преступно!
А что мы, кроме войн и казней, видим весь свой век?
Одно из удовольствий только нам доступно:
Когда ложимся спать в ночное время,
Тела ласкаем своих жён
И в них спускаем своё семя
Под сладкой судороги стон!
- Когда ж любовь я порицал?
Я ваше скотство осуждал!
Зачем ложитесь с дочерьми,
А ваши жёны - с сыновьями?!
- Бывает грех, но мы ж - с людьми,
А вовсе же не со скотами!
- И если кто что натворит,
То грех его наш поп простит!
- Да ваши жадные безмозглые попы
Отпустят грех любой за мзду, за подношенье,
Они невежественны столько ж, сколько и глупы,
Но к Богу их прощенье не имеет отношенья!
...Господь создал людьми вас, не бессмысленным скотом,
Жующим траву и роняющим лепёхи у подножья,
О том, как надо жить на свете, не беседуйте с пасущим
                вас попом,
Трудите голову, берите в руки Библию, читайте сами
                слово Божье!
- Вот негодяй! Уж, стоя на костре, затеял снова он
                свою трещотку!
- Пора же наконец его унять!
- Проклятый еретик! Заткни ему, Ганс, глотку!
- Нет, Ганс, не затыкай! Хотим мы насладиться его пеньем
                из огня!
- Что я родился здесь и жил средь вас - я этого стыжусь,
Вы мерзостны мне, с вами жить и сам я не хочу, хоть
                не уверен, что меня ждёт рай,
На те мгновенья, что я жив ещё, завесой дыма и огня
                от вас отгорожусь,
Ганс, ну давай - костёр мой поджигай!

Я, Господи, к тебе иду и многогрешен, и убог, и сир,
Пожалуйста, прости грехи мои, прими же мою душу в мир...