Он был белым. Не белым - любимым,
Но пока она не родилАсь.
И отчим его просто кинул,
Крича: "Не моя это мразь!"
Мать вступалась: "Послушай, поверь,
Не такой уж плохой мальчик."
Но отчим тихо сказал: "За дверь",
И пацан стал отныне бродячим.
Мать искала его - не нашла,
Он молча свою линию гнул,
Да удачу молил, чтоб ушла,
Раз столОм стал грязный стул.
Но однажды - Бог это видит -
На столбе прочел об'явление,
И, без всякой железной нити,
Помчался в одно заведение.
- - -
"Пустите! И дьявол, и Бог!
Мне на вас совсем наплевать!"
Пустили его коридором дорог,
И пришёл к сестре брат.
- - -
А когда его кровь влили
Той, которая умирала,
Бог на небе шептал молитвы,
И душа(есть у Бога она!)не стонала.
- - -
И девчонка чудом жива,
И здоровою стала навечно...
Они вместе шли не спеша,
Им плевать, что стреляли картечью
По их общим, не грязным дорогам,
И смеялись они от души...
Да в душе отболело у Бога:
Их судьба теперь не страшит.
- - -
Чуть попозже, придя домой,
Эта девочка с именем Таня
Тихонько звонок нажала рукой.
Дверь открыли... "Спаситель, мама!"
Он, намного погрязший в беде,
По которой топтал бездорожье,
Прошептал, повинуясь судьбе:
"Здравствуй, мама, я твой Алешка."
- - -
А мать, как стояла - упала,
И слово в душе поперек,
Ведь не думала и не знала,
То, что ангелом станет сынок.
Вышел отчим: "Здорово, пацан!
Ну спасибо, коль Тане помог..."
Но улыбка не взЯла лица,
И на это поморщился Бог.
- - -
Просто тихо было в под'езде,
Когда уезжал мужичёк...
Мать, словами оплеуху отвесив,
Ему указала на дверь. Видел Бог.