(Рассказанная мне соседом по столику в забегаловке, что у станции "Томилино")
...Буду долго вспоминать попу с родинкой,
Грудь упругую её, и щёчки с ямочкой,
А звала она меня лишь Володенькой,
А её я называл только Танечкой.
Я пол жизни отбатрачил водителем,
И по скромному я жил, но не бедственно,
А она была сестрой в вытрезвителе,
И познакомились мы с ней соответственно.
А как начал я за нею ухаживать,
Всё конфеты покупал шоколадные.
Стал я трезвым в вытрезвитель захаживать,
Пил лишь пиво и напитки прохладные.
Надо мной смеялось наше Отрадное -
Как любовь меняет брата-водителя:
Каждый вечер, надевая парадное
На свидание ходил в вытрезвитель я
Целый месяц, каждой ночки в течении,
Прямо там же, на матрасе на коечке,
Нарушали с ней мы ограничения
И отказали тормоза у Володечки...
Но не долго наслаждались мы сказкою:
Стало так: вот возвращаюсь из рейса я,
Сразу к ней, и то, да сё, с чувством-ласкою,
А у ней то месяцА, то депрессия.
А как реже стали ночи бедовые,
Что-то с Танечкой стряслось нехорошее:
Не "Володенькою" стал я, а "Вовою",
А однажды, вдруг, а вовсе "Алёшею"...
Я молчал, не подавал даже вида я,
Ну а вскоре корешА мне призналися,
Что видали её с фельдшером-гнидою -
На скамеечке они целовалися...
Ох, и зАпил я, друзья, как подорванный,
И два раза фельдшерюге бил морду я...
Я в порядке щас уже. Правда дёрганный,
И её давно простил, ведь не гордый я.
Только снится мне порой попа с родинкой,
Только снится мне порой наша коечка...
Не зовёт меня никто уж "Володенькой"
И не нужен никому я. Нисколечко...