Два мирных бездельника, одному зимой – двадцать пять,
другому – семнадцать. Под два метра – оба.
Лупить бы их в детстве, но время не хочет – вспять.
Теперь я ращу только чувство вины. А злобу
я прячу в сундук моих мутных ночей, на самое дно.
Так горько, что даже не трогает моль, боясь отравиться.
Два здоровых бездельника – дети, надёжа-сыны, давно
приведшие в добрый мой дом по глисте-девице.
А мне уже нечего дать, всё высосано с молоком.
Я заливаю слёзами посуду в мойке – я экономлю воду.
До нового нищего месяца я добираюсь ползком,
я перестаю быть стержнем громоотвода.
Я себя загоняю в угол. Я уже не чувствую левой руки.
Не верю, не верю, что вечно дающая – оскудела!
Я пишу им записку. Им хватит одной строки:
«Ушла. Как хотите – живите. Только поливайте вьюнки».
И забираю душу у своего уставшего тела.