РАстерялся наш охотник, вот чудеса-то: перо РАзговаривает.
-А как же я снова-то это озеро найду?
-Перо тебя к нему приведёт, услышал он в ответ.
И всё на этом, тишина.
Сколько он не спРАшивал, сколько не пытался поговорить с пером он , ничего-то больше не услышал.
Завернул он бережно это перо в платок, положил в суму свою, да и пошёл обратно домой.
Да так быстро, словно всю свою жизнь по этой дороге хаживал.
Сам идёт, удивляется, а ноги бегут туда, куда надо.
По дороге ещё дичи настрелял. Пришёл домой к вечеру с богатой добычей.
А вскоре и похолодало, а там и зима наступила. Никита наш всё в сторону озера пытался сходить, но безуспешно.
Плутал, искал, и каждый РАз пёрышко, с которым он с тех пор не РАсставался ни на минуту, обратно его к дому выводило.
Но к озеру ни-ни.
Думал он о птицах-девах беспрестанно.
Которая же из них перо ему обронила?
И склонялся мыслью к той, что смотрела в его сторону, когда он в траве хоронился.
Только она знала о его пребывании на озере, остальные пять девушек ничего не заметили.
Дни считал Никита до следующего похода на озеро.
И вот настала весна а затем и лето пришло.
Заметил Никита, что пёрышко с приближением весны, а затем и лета, словно розоветь начало, силой наливаться.
Сначала думал, показалось ему, ан нет.
С каждым летним днём перо становилось всё белее и белее и словно подрастало, и светом розовым отливало.
Удивляется охотник, чудеса да и только.
И вот однажды утром на РАссвете услышал он смешок девичий:Вставай, поРА, проспишь зарю пока доберёшься, путь не близкий.
Вскочил наш охотник, в считанные минуты собРАлся, и быстро вышел из дома.
Ноги сами несли его к заветному озеру.
Путь действительно оказался не близким, хотя в этот РАз он словно знал, куда идёт, перо вело его самым кРАтким, ближним путём.
И всё равно он только в полдень добРАлся до знакомых зарослей у озеРА.
Подмял Никита тРАву, устроился поудобнее, перекусил тем, что с собою было взято, и стал ждать.
Только бы не заснуть, думает.
И тут же услышал шум крыльев, и птиц увидел, и они нынче РАньше прилетели.
-Повзрослели мы на год, словно сказал ему голос девичий, сил больше стало, но всё равно мы с сёстрами ещё в очень юном возРАсте, а я самая младшая из всех, и зовут меня Олейна.
Никита аж за сердце схватился, до того РАзволновался, хотел к озеру бежать, да ноги вдруг ватными стали, не идут совсем, словно к земле приросли.
А голос слышит: нельзя тебе нас видеть, если наш батюшка об этом узнает, беда будет, он и тебя в птицу превРАтит, на веки вечные.
-Подождать надо немного.
-С каждым годом, по мере моего взросления, силы мои прибывают, и совсем скоро смогу я с батюшкой моим силами помериться.
-Он же знает это, и поэтому держит до поры до времени меня и сестёр моих в птичьем одеянии.
-Не спеши, Никита, всему своё время.
-И горячностью своей да неумением можешь ты всё испортить.
-А теперь ложись, отдыхай, я сейчас смогу чаще с тобой РАзговаривать, перо моё только не потеряй, иначе связь наша с тобой нарушится навсегда.
И заснул наш Никита, и спал опять до восхода солнца.
Опять всё повторилось так же, как и в первый РАз.
Домой он вернулся с богатой добычей, только грустный очень.
Не удалось даже РАссмотреть хотя бы издали ту девушку, котоРАя с ним общалась таким стРАнным обРАзом.
Совсем забеспокоились РОДители, уже напрямую стали ему говорить, что женить его
поРА. Вон мол какой хмурый ходишь, надо жену молодую в дом приводить, семью заводить, дети чтоб по дому бегали.
Жизнь, она в этом и заключается, в продолжении РОДа своего.
Ничего не слушает Никита, не готов я жениться, да и всё тут.
Не люб мне ни кто, сам найду себе жену, тогда и женюсь.
А сам как на охоту уходит, так с пёрышком тем всё беседует.
Когда отвечает ему девушка, когда нет.
Потом объясняет, что не может всё время с ним говорить, отец поймёт.
Очень она отца своего опасалась, а не говорит почему.
-Сильный он очень, много зла может натворить и тебе, и наРОДу твоему.
И всё тут.
СпРАшивал Никита, откуда они прилетают, так тоже не говорит, далеко мол очень, долго добиРАться приходится.
На каком-то острове отдыхают, и дальше летят.
А на озеро это прилетать должны каждый год, потому что вода этого озеРА особенная, силу даёт.
Ничего толком не понял Никита, но спРАшивать долго не мог, голос пропадал.
Несколько РАз так они беседовали, пока снова не подошёл назначенный день, и Никита с позаРАнку отпРАвился в сторону озеРА.
В этот день дорога ему показалась ещё короче.
Да и птицы появились очень быстро, ещё солнце высоко не встало, а они уже на берег
опустились. Только было их в этот РАз не шесть, а только пять.
-Что случилось с твоей шестой сестрой, забеспокоился Никита.
А Олейна смеётся в ответ: всё хорошо у неё, она встала взрослой, чары батюшкины над ней не властны более.
-И замуж он её отдал, за того, за кого она пожелала.
-Праздник у нас был весёлый да кРАсивый.
-Батюшка только очень недоволен, что сестРА моя теперь сама своей судьбы хозяйка.
-И ничего он с этим поделать не в силах.
-Так по судьбе у нас заложено, как только в возРАст входим, чары его не довлеют более над нами, и ему приходится нас отпускать.
-А ему этого очень не хочется.
-Нас всего 12 сестёр и 12 бРАтьев, бРАтья все отделились давно, у них свои семьи, и живут они все очень далеко от нас.
-И видимся мы все только Раз в году на батюшкино рождение, тогда и сёстры старшие прибывают с семьями.
-Тогда нас столько собиРАется, что негде пёрышку упасть. И наш дворец полным-полнёшенёк. И батюшка очень доволен, потому что в единстве сила, говорит он.
Продолжение следует...