В лучах купаясь, зеленела
Младая травка на лугу
Весенним утром, и несмело
Вблизи речушка на бегу
Играла пенными волнами.
На её бреге над камнями
Стоял, нагнувшись, древний дуб,
Широк в стволе, богат ветвями,
На нём виднелся свежий сруб.
То одинокий лесоруб,
Что жил вверх по реки теченью,
В порыве гнева, раздраженья
Нанёс по дереву удар,
Чтоб выпустить от злобы пар.
Сему причиной стала жертва -
Медведица младая, мертва
Что у берлоги там своей
В лесу лежала близ детей,
Что превратились в одночасье
В сироток малых. В сем участье
Наш злобный принял лесоруб,
Теперь ещё и душегуб.
Он жил отшельником у речки,
Землянку вырыл близ воды.
Костёр ему был лучше печки.
И каждодневные труды
Ему давали пропитанье.
То было ягод собиранье,
Грибов, охота на зверей -
На зайцев, диких птиц, свиней.
Он стал отшельником недавно.
А раньше вырубал он славно
Леса, растущие кругом.
Но вот одним ненастным днём
С товарищем они рубили,
Пилили ветви, лес валили.
И тут разверзлись небеса
И грянула с небес гроза,
И молния сверкала красна,
И гром гремел, и ветер выл,
Погода сделалась ужасной.
И наш герой труд прекратил,
Ведь находиться уж опасно
Не под деревьями в тот миг,
Что апогея дождь достиг,
Для лесорубов наших стало.
А молния сильней сверкала
И в ствол удар свой нанесла,
Что рос вблизи, и, как пила
Се дерево в момент срубила.
Оно ж, упав стремглав, убило
У лесоруба на глазах
Его товарища. В слезах
Он кинулся к нему, но тщетным
Его порыв был: безответным
Был сумрак, как он ни кричал.
И этот случай оказал
Такое сильное влиянье,
Что он себе дал обещанье
Деревья больше не рубить
И навсегда свой труд забыть,
Себе как будто в наказанье,
И выполнил се общенанье.
Он от людей всех удалился
И у реки уединился.
С тех пор он больше не рубил
И поприще своё забыл.
Но вот по лесу он однажды,
Пенёк осматривая каждый,
Что прежде древом стройным был,
Что он с товарищем свалил,
Бродил, воспоминаний полон,
И так случилось, что набрёл он
Случайно на медвежий дом
В глуши - на мирную берлогу,
Поросшую травой и мхом.
Он прежде знал эту дорогу,
Но здесь берлоги не встречал,
Она была, как видно, свежей.
И тут в ней кто-то зарычал,
И вдруг открылся дом медвежий,
И высунулась голова
Медведя злобного оттуда.
Герой наш прошептал слова,
Кляня себя и веря в чудо.
Но хорошо, что он своё
В дорогу взял с собой ружьё.
И вот медведю из берлоги
Осталось вытащить лишь ноги.
В тот миг наш лесоруб уж знал,
Что медлить поздно, и раздался
Звук выстрела. Медведь упал
И так недвижимым остался.
Да, наш герой его убил.
Он пулей лоб ему пробил.
Чтоб в смерти всё же убедиться,
Ружья курок взвёл лесоруб
И выстрелил в лежащий труп.
Он мёртв, нельзя здесь ошибиться!
Но что герой увидел вдруг?
Два медвежонка из берлоги
Наружу вылезли. О боги!
А тот медведь - их мать, что мук
Вкусить пред смертью не успела.
Но что же делать, как же быть?
Герой смотрел на них несмело.
И их, быть может пристрелить?
"Ты страшный зверь! Ты просто ирод!
Без матери оставил сирот.
Как смогут жить теперь они
Без пропитания одни?" -
Се совесть так ему вещала,
Не умолкала, продолжала, -
"Убить как можно медвежат?!
Ты попадёшь за это в ад!"
Он крикнул ей, чтоб замолчала,
И гордость в нём ей отвечала:
"Меня ничуть ад не страшит.
Не верю в Бога - вот мой щит
От мук грядущих и страданий.
Умру - и больше нет терзаний,
Что чью-то жизнь отнять успел.
В могиле нет воспоминаний.
Ты умер - и твой прах истлел,
Тебя уж больше нет на свете,
Ты жив лишь в памяти людей,
Путь жизни завершив своей,
Закончив дни земные эти.
И можно ли попасть во ад,
Убив бездушных медвежат?
Не человека ж жизнь я рушу
И загубляю его душу."
Да, так он думал, размышлял.
Но не от злости он желал
Убить невинных медвежаток.
В душе его был жив остаток
И жалости, и светлых чувств.
Не сотворил он сих безумств.
Он зол был оттого столь сильно,
Что стал убийцею насильно,
Ведь не хотел он убивать.
Ах, если б смог он убежать!
Но упустил он это время
И взял теперь на душу бремя
Убийства. К речке побежал
Он, и топор со злостью взял,
И к старому держал путь дубу -
В главу кровь била лесорубу -
И в гневе к дубу подскочил
(Не мог унять в тот миг свой пыл),
И дереву нанёс вслед рану,
Ведь злобы он испил допьяну,
И бить по ране продолжал.
Но после пятого удара
Он выпустил остаток пара
Со злобой и, устав, упал
И ликом в траву так лежал,
С печалью тяжело вздыхая,
Но встал и в лес побрёл, не зная
Судьбу тех медвежат двоих,
Что он оставил там одних.
Вот он вернулся к той берлоге
И обнаружил там же их.
Как небеса к ним были строги!
Ведь медвежонка малых два,
Не зная, что их мать мертва,
Просили у неё покушать.
Как тяжко было это слушать!
И вот наш грозный лесоруб
Смирил свой гнев, ведь гнев так глуп.
На малых он глядя сироток,
Стал сострадателен и кроток.
И он сему был очень рад
И взял в землянку их с собою.
Потом вернувшись в ближний град,
Что был за лесом и горою,
Он в зоопарк сдал медвежат.
С тех пор он сильно изменился
И снова к людям возвратился,
И так меж них теперь живёт.
Тому минул уж третий год.
В лучах купаясь, зеленеет
Младая травка на лугу
Весенним утром, и белеет
Вблизи речушка, на бегу
Играя пенными волнами.
На её бреге над камнями
Стоит, нагнувшись, древний дуб,
Широк в стволе, богат ветвями,
На нём чернеет старый сруб,
Что одинокий лесоруб
Когда-то топора ударом
Ему нанёс. Близ речки в старом
Жилище земляном давно
Никто не проживает, но
Ещё видны костра всё ж жаром
Оставленные там следы,
Не страшен им поток воды.
Историю вы лесоруба
Прочли сейчас, что мог бы грубо,
И зло, и страшно поступить
С судьбою медвежат. Но жить
Он вместо этого оставил
Их всё ж и в зоопарк отправил.
И каждый днесь из них живёт
В питомнике уж третий год.
И лесоруб их посещает,
За ними долго наблюдает,
И ныне он уж твёрдо знает,
Что ни нужды, ни бед они
Не терпят и не голодают.
Он счастлив, горд и не мечтает
Вернуться вновь в унылы дни
Отшельничества и печали.
Они промчались, отзвучали,
Остались в прошлом, и теперь
Ему открылась в счастье дверь.