СМЕРТЬ ЗА СМЕРТЬ.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
В селе обычно все друг друга знают,
И в каждый дом лишь счастье посылают,
И нету умысла, кому-то навредить,
Иль просто так со зла оговорить.
Когда кому-то плохо – выручают,
И всем селом бедняге помогают.
Коль нужно дом построить, вмиг построят,
И во дворе всё чисто обустроят;
Да огород распашут, и посадят,
И вкусного борща гурьбой наварят.
Когда мужчина женщину встречает,
Свою он шляпу перед ней снимает.
Когда – мужчину, руку подаёт,
И по- «мужскому» крепко её жмёт.
И к этому детишек приучали,
Чтоб старших уважали, почитали:
"Остановись, дорогу уступи,
Да пожилого всюду пропусти,
Дорогу перед ним не пробегай,
Свои достоинства нигде не унижай.
За жизнь свою он много потрудился,
Чтоб ты здоровым, крепеньким родился,
Да постигал науки все легко,
Не забывал про старость бы его.
Когда ты видишь женщину с ведром,
Ты эту тяжесть отнеси ей в дом,
И прояви внимание, культуру,
Да покажи пред ней свою натуру:
Не смей грубить нигде и никогда,
О чести помни своего отца.
Когда ты грубо в обществе ведёшь,
Ты в дом плохую весть отцу несёшь,
И этим укорачиваешь жизнь,
Когда ты проявляешь свой цинизм.
Неси культуру предков всех отцов,
И очищай от мусора своих всех слов.
Кто ценит жизнь и ею дорожит,
Вперёд неё нигде не побежит,
Не станет на рулетку жизнь спускать,
Последнее добро ей отдавать.
Копейкой каждой будет дорожить,
Чтобы достойно жизнь свою прожить.
И Заповеди честно выполняй,
Закона божьего не нарушай:
НЕ УБИВАЙ; ЧУЖОГО НЕ БЕРИ;
НЕ ОСУЖДАЙ и ЗАВИСТЬ прочь гони;
ЛЮБИ и ПОЧИТАЙ ОТЦА и МАТЬ.
И должен ты всегда об этом знать;
ЛЮБИ ЖЕНУ и МУЖА своего;
ЛЮБИ ДЕТЕЙ и больше никого.
Всех остальных ты только уважай,
И по возможности им помогай.
Будь ИСКРЕНЕН во всех своих делах,
В поступках, в совести, в любви, в мечтах.
Умей хранить, доверенный секрет,
Не продавай за множество монет,
Не предавай своих друзей, свой дом,
Тебе придётся доживать век в нём.
Не оставляй ты грязное пятно,
Его увидят очень далеко.
А грязь – болезнь и страхи жизни всей,
Не сможешь, ты отмыть в глазах людей.
С пороками на свете трудно жить,
От «близких» уваженье заслужить.
Коль будешь ты Законы соблюдать,
Тебя все будут очень уважать.
Стань эталоном для чужих людей,
И для своих сынов и дочерей.
От всех привычек вредных отвыкай.
Коль пьёшь и куришь – тотчас же бросай.
Не подавай дурной пример другим,
Живи умом на свете лишь своим".
Но мир сейчас вверх дном перевернулся,
Во власть валют всех наций окунулся:
За деньги можно, всё купить, продать
И даже душу дьяволу отдать.
И жизнь в деревне тоже изменилась,
Как будто солнце в небе закатилось:
И каждый стал жить только для себя.
Чужое горе – больше не беда.
Теперь законам сатанинским учат:
Дорогу перешёл, того замучат,
Всё отберут, что в жизни накопил,
Своим трудом по совести добыл.
Коль нету у него, он украдёт,
Жену чужую с дома уведёт,
А увести не сможет, то убьёт,
И всё богатство тотчас заберёт.
Трудиться на полях никто не хочет,
Но жить в богатстве, роскоши он хочет,
А знаний нет, он просто их добудет,
За деньги и диплом хороший купит.
На бедных уже смотрит свысока,
Как на ничтожного плебея и раба.
За мелочь его силу покупает,
Коль тот перечит, сразу убивает,
Подрубывает древо на корню,
Чтоб не мешало одному ему.
И столько развелось сейчас «царей»,
Они живут за тридевять морей,
И на чужой земле хранят свой капитал,
Чтобы по крови брат не отобрал.
Такие не по-божески живут,
За деньги РОДИНУ всю продадут.
Хорошие традиции ушли,
Афёрные на смену им пришли,
И доят государство, как корову,
Берут с него немало, а помногу.
И сколько бы не брали, всё им мало,
Друг перед другом рвутся к пьедесталу.
Чтоб до корыта золотого добрести,
От государства ещё больше унести.
Два друга вместе в школе обучались,
А после школы вдруг они расстались:
Иван пошёл долг Родине отдать,
Да поучиться, как Отчизну защищать.
Петра родня от службы откосила,
За денежки большие откупила.
Он в армию на службу не пошёл,
И в институт по баллам не прошёл.
Два года бил баклуши просто даром:
На острова он ездил с родным братом,
И девочек возили за собой,
И был доволен он своей судьбой.
Иван вернулся и пошёл учиться,
По вечерам на фабрике трудиться.
Однажды встретил друга он Петра,
Разговорились про свои дела,
Да пригласил Петра к себе домой,
Продолжить разговор свой деловой.
Встречала Лера, Ванина сестра,
Довольно обходительна была.
Она Петра собой очаровала.
Он пригласил её в кино сначала,
Потом на танцы, просто погулять,
Да свежим воздухом с ней подышать.
Так каждый день за нею волочился,
Что, наконец, решил тогда жениться.
Родителям понравилась она,
Стройна, красива и собой умна,
Да только лишь в одном была беда:
Что очень бедною она слыла.
«В невесты, сын, нам эта не годится.
С женитьбою не стоит, торопиться.
Тебе мы подберём немолодую,
Зато невесту очень "золотую".
Миллиардерша, будешь век лежать,
Да в потолок её смотреть, плевать.
А про любовь сейчас не говори,
Ты побогаче для себя бери.
Любовь не столь важна, как деньги мира,
На них объездишь с нею ты полмира».
О деньгах каждый раз она внушала,
Его к богатству только приучала.
«И возомнил себя он королём:
Придворной знатью всюду окружён.
Все перед ним колени преклоняют,
Его «Высочеством» лишь величают.
Со всеми стал надменно говорить,
Да приказал родную мать убить,
За то, что о деньгах она твердила,
А про любовь его не научила.
Не может, подобрать красивых слов,
Чтоб королеве высказать любовь.
Родня его вся слёзы проливает,
Его дотошно очень умоляет,
Чтоб пощадил родную свою мать,
Она расскажет, он их будет знать…»
И вдруг от мысли этакой очнулся,
Да к современной жизни повернулся.
Решил Ивана, друга навестить,
Да у его сестрички погостить.
«Хорошая, прекрасная девица!
Была бы настоящая царица.
Всё в ней присутствует: и красота,
И ум, и стан, и доброта,
И на престол взойти приятно с нею.
Я восхищён! Я очарован ею!
На той, что мать советует, женюсь,
Но через месяц ровно разведусь.
Я поделю её богатство сразу,
А лучше не делить, а бросить яда в вазу,
Да подарить красивые цветы,
Пусть нюхает для смерти, остроты.
Хозяином богатства её стану,
Стыдиться общества, я перестану,
Высот огромных я достичь сумею,
И Леру в жёны взять тогда сумею» -
Пока так в мыслях за столом он рассуждал,
А трактор из земли уж древо вырывал.
-Пойду, ребятам подсоблю немного,
И будут благодарны мне премного.
Под деревом большой сундук лежал,
И трактор кое-как его поднял.
Чтоб меньше было любопытных глаз,
Иван принёс огромный белый таз.
Петро, как будто, сразу удалился,
А сам за стенку хлева схоронился,
И стал за ними зорко наблюдать:
Ему хотелось, очень увидать,
Что в этом сундуке таком таилось,
И почему в земле оно хранилось.
Замок отбить, никак не удавалось,
И всем стараниям не поддавалось.
Сумели, кое-как его отбить,
И сундучок большой открыть.
Глаза от счастья сразу заблестели,
Там драгоценности огнём горели.
Ребята стали меж собой делить,
Все украшения на кучки две ложить.
Рассматривали каждую вещицу.
Нашли с бриллиантами здесь рукавицу,
Каменьев всех не сосчитать за ночь.
И Пётр удалился от сарая прочь.
Денис пошёл, чтоб взять мешок из дома,
Прикрыв все драгоценности соломой.
-Ты никому не говори.
-Молчу!
Когда вернусь, тебе я постучу.
Иван недолго ждал, раздался вскоре стук.
Упал мгновенно. И без всяких мук.
Что было в яме, Лера не видала,
О драгоценностях понятия не знала,
И ямы не было, сравнялась вся с землёй,
Лишь дерево лежало мёртвою горой,
Но пробивался маленький росток,
И Лера отломила этот корешок.
Его водичкой сразу залила:
«Коль корни дашь, то посажу тогда».
Да стала завтрак и обед варить,
Сама с собою громко говорить:
«Не разбудил, ушёл совсем голодный,
Не разогретый завтрак, весь холодный.
Так и гастрит недолго захватить».
Да стала быстро щи ему варить.
Но не пришёл брат ни в обед и не на ужин.
«Наверное, сегодня на работе служит».
Но не явился и в другие тоже дни.
«Куда исчезнуть так они могли?»
Родня Дениса ночи две не спала,
Повсюду и везде его искала.
На сутки пятые нашли его в реке,
С пробитой раною на голове.
И пала тень мгновенно на Ивана,
Не поделили видно что-то спьяна,
Теперь находится в бегах, и не найти.
«Но непременно мы найдём его пути.
Расколем его череп на две части, -
Или сестру разделаем на части, -
Дениса братья говорили всем,
Устроили засаду между тем,
За домом, за работой, институтом,
Везде ходили лишь с железным прутом.
Прошёл весь месяц, а его всё нет,
Встревожился тогда и сельсовет,
Милиция к ним тоже подключилась.
У братьев мысль тогда родилась:
Коль нигде братца не найти,
Сестрицу в жертву принести.
Пошли они к ней, расправляться,
Над ней сперва поиздеваться.
Росток у Леры корни отпустил,
И видно этим, посадить, просил.
Копала Лера ямку для него.
Подходят парни близко до неё.
-А ты, прекрасная есть, Лера?
Могилку для себя копаешь, дева?
Тебе сейчас мы сможем подсобить,
По шире и просторнее разрыть.
С стали ей копать глубокую яму.
Мы выроем и твоему Ивану.
И будете лежать на пару с ним вдвоём,
Потом мы памятник вам возведём.
-Ребята, не шутите, больно глупо.
Но вдруг ударилась лопата тупо.
Разрыли чуточку, увидели сундук.
-Возможно, в нём найдём мы тысячу гадюк,-
Неловко пошутил брат Никанор, -
А может, клад запрятал некий вор.
Когда сундук подняли и открыли.
Они все трое вмиг застыли.
Лежал с пробитой головой Иван,
А рядом с ним красивый талисман.
Вдруг тишину нарушил крик сестры:
«Иванушка, родимый, ты прости!
Я от врага тебя не сберегла,
И каждый день тебя домой ждала,
С капустой пирожочков напекла,
Да вкусных щей сварила для тебя"-.
Над братом Лерушка рыдала горько,
Смотреть на это, было очень больно.
А братьев совесть мучила одна:
Ведь шли убить его сестру зазря.
Росток живой от смерти её спас,
И честь Ивана доказал сейчас.
Пока эксперты пальчики снимали,
А братья Леру сильно умоляли:
«Припомни этот день в подробностях во всех».
И Лера рассказала братьям обо всех:
«Денис с Иваном дерево срывали,
А мы с Петром сидели, чаевали.
Потом решил он тотчас им помочь,
И удалился быстро сразу прочь.
А я на их работу не смотрела,
«Кривое зеркало» глупцов глядела,
А кабы знала, я б туда пошла,
И смерть свою возможно там нашла».
Ребята до милиции успели:
К Петру зашли. Они как раз все ели.
-Показывай, Петро, где спрятал клад,
Сейчас милиции придёт наряд.
Теперь тебе от нас не отвертеться,
Ни на кого не сможешь опереться.
-Ребятушки, о чём вы говорите?
Судить, пожалуйста, вы не спешите.
Петруша очень мирный человек,
Убить не сможет никого вовек, -
Мать тут же сразу затрещала.
Амон, увидев, замолчала.
Петро стоял белее, чем стена.
А в комнату милиция вошла.
Наручники тотчас ему надели,
Да стали говорить уже о деле.
Пыталась мать, сыночка защитить,
От страшных бед его огородить.
-Оклеветали! Грязью облили!
Людей, нас честных, на смех подняли!
Собрали, ротозеев полон дом!
Не убивал! И не виновен он!
И тут внесли в квартиру два узла.
«Не дам, моё! – вскричала мать тогда, -
От предков это всё досталось,
Частица только лишь осталась.
А остальное сдали всё в казну,
Чтоб победить фашистскую войну».
Предметы все пересчитали,
Их поимённо записали,
Петра с собою сразу увели,
Чтобы от лютой смертушки спасти.
Кричала мать: «Не убивал!
Его убийца просто оболгал!"
Через три месяца начался суд.
Людей собралось много, целый «пруд»,
Что негде было яблоку упасть,
Все ждали, что решит на это власть.
И вот Петро в наручниках стоит,
Перед народом правду говорит:
«Когда они сундук достали из земли,
Решил я им, немного помогти.
Втроём в сарай его втащили дружно.
Я им сказал: «домой идти мне нужно»,
Но не ушёл, за стенку схоронился,
К широкой щели тотчас прислонился.
Хотелось, мне узнать, что в сундуке сокрыто.
Но всё богатство было под замком закрыто.
Замок никак не поддавался долго,
А я следил за ними очень зорко.
Когда открыли крышку сундука,
Увидел драгоценностей сполна.
Они делить всё меж собою стали,
Мои тут руки сразу зачесались.
Как раз Денис домой шёл за мешком,
Чтоб донести, богатство было в чём.
Его по голове ударил я пешнёй,
И оттащил я к речке «Холостой»,
Потом вернулся, в двери постучался,
Иван мгновенно тотчас отозвался.
В него я тоже пешней угодил,
И моментально сразу же убил.
Затем я оттащил сундук к той яме,
Потом Ивана притащил я к яме,
Вложил его в сундук и закопал,
А землю всю кругом сравнял.
Два раза приходил забрать каменья,
Перетащил без всякого сомненья.
Кабы сундук опять не извлекли,
Вы никогда б убийцу не нашли».
Ему всего лет десять дали,
Ещё скосить пообещали.
Дениса братья поклялись себе,
Что это дело не оставят в стороне,
Что всё равно они его убьют,
Но жить ему спокойно не дадут.
Естественно мать всех там подкупила,
И в лазарет его определила.
Пробрались братья ночью в лазарет.
Но как пробрались? Это их – секрет.
Да сонным выкрали с постели,
Туда, где свиньи сытно ели,
Да в мясорубку опустили,
Его на фарш перекрутили.
А мать готовила ему побег.
Подъехала, а ей сказали: «Его нет».
«Ну, слава Богу! Сам убёг без нас,
Потом подаст он весточку для нас».
По сей день, ждут, а он не подаёт.
«Наверно, за границею живёт» -
На этой мысли так родня решила,
С запросами уж больше не ходила.
На братьев злобу всё же затаила,
И сына меньшего подговорила.
«Ты должен дружбу, с ними завести,
И как-то их домой к нам привести.
Всё остальное сделаю сама,
Большая мастерица в этом я.
Я вкусненьким напитком угощу,
И сразу же домой их отпущу.
И пусть по миру тогда бродят,
Места родные все обходят.
Моя великая заслуга –
Не будут узнавать друг друга,
Забудут даже имена свои.
Ты одобряешь планы все мои?».
«Я одобрять-то одобряю,
Но только я не понимаю,
Какая будет выгода для нас?»
«Не станем мы бояться ихних глаз».
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
Похаживать стал к Лере брат Петра.
-Дружить с тобой, не стану никогда.
Вы брата моего навек сгубили,
И жизни, радости его лишили.
Он мог жениться и продлить свой род.
Вы – страшный и чудовищный народ!
За камешки вы совесть потеряли,
Две жизни в один миг забрали.
Тебя я просто видеть не хочу.
Таких людей, как вы, я не люблю! –
Сказала Лера очень строго,-
Здесь – мой порог, а там – твоя дорога.
И мой порог забудь ты навсегда,
Не подходи к нему ты никогда.
И он ушёл, не солоно хлебавши,
Позор и унижение, познавши.
И затаилась злоба у него,
Да начал планы составлять он на неё.
Мать сына увидала, что он грустный.
«Твой глаз, сыночек, стал каким-то тусклым.
Что Лерка прогнала тебя совсем?
По нашим правилам: устрой ты праздник всем,
Её сарайчик ночью подожги,
А дверь её квартиры подопри,
Чтоб видела огонь, да выйти не смогла,
Её строптивость улетит тогда.
А ты ещё ей где-нибудь нагадишь,
А там, гляди, ты с нею и поладишь".
Сей разговор, соседка услыхала,
И братьям двум слова все передала.
И стали Леру братья охранять,
В саду под вишней ноченьку не спать.
А дома мать сыночка подгоняла:
«Ты подожги сарайчик для начала,
А там потом придумаем ещё,
Ты главное, не бойся ничего.
На первый раз пойдёт с тобой отец.
Ты, сын, в таких делах ещё – малец.
Ты только палкой двери подопри,
И сразу же домой скорей беги.
Всё остальное сделает отец.
Он в этом деле самый лучший спец.
На подвиг ратный вас благословляю.
И дома с нетерпеньем ожидаю».
Пошли «герои» подвиг совершать.
Подпёр сын палкой и скорей бежать,
А про отца совсем и не подумал.
Отец внутри поджечь сперва задумал.
Лишь только он во внутрь зашёл сарая,
То сразу здесь лишился всего рая.
Батог два раза по спине прошёл,
И он мгновенно в другой мир ушёл.
К его же дому ближе оттащили,
Бензином с ног до головы облили,
И тут же сразу подожгли всего.
Осталась головёшка только от него.
А утром мать на всё село кричала:
«Бандюги! Начинают всё сначала!
Невинных убивают нас людей!
Их в клетку засадить, как тех зверей».
Но всё село уже об этом знало,
Что пепелище Леру ожидало,
Да братья Сидаковы помогли.
Её от страшной гибели спасли.
Теперь мать очень сильно сокрушалась,
Она кормильца своего лишалась,
Да обвиняла не себя, других:
Соседских братьев юных, удалых.
Злоба её сильнее разыгралась,
Ночами не спала, а всё металась,
Придумывая козни для других,
Не думая о «близких» о своих.
И вот надумала всю птицу истребить,
Всю до единой сразу отравить.
С пшеном отраву намешала сильно,
Посыпала кругом её обильно,
И куры до утра все поздыхали,
Да по всему двору они лежали.
Поплакала Евдоха над бедой,
И выбросила в яму их долой.
А сыновья лишь о беде узнали,
Игнату тотчас новость рассказали:
«Там, на болоте, клад нашли большой,
Мы можем, быстро вытащить с тобой.
Вдвоём нам с братом не под силу,
Мы еле-еле вытащили с илу.
Теперь почти он наверху стоит,
Его лишь стоит подтянуть, открыть».
-А далеко отсюда пребывает?
Кто с вас дорогу туда знает?
-Да мы оттуда только что сейчас.
Идти туда, оттуда ровно час.
Игнат как будто с ними согласился,
Да к своей маме быстро удалился.
Пустой сундук ребята отнесли,
Да кирпичей огромных нанесли,
Замок повесили, всё чин по чину,
«Теперь идут пусть все в пучину.
Он ночь не будет с мамой своей спать,
А будет думать, как сундук достать.
А мы со стороны понаблюдаем,
Как жадные кирпичик вынимают.
Потопчутся пусть в месивом густом,
Авось спесь слезет с них потом кругом».
А утром только зорька заалела,
Четвёрочка пошла к болоту смело.
Да стали вчетвером сундук тащить,
А он назло их за собой тащить.
Уж так напористо они тянули,
Но тяжесть кирпичей перетянули.
Ушёл на дно сундук в трясину,
И двое с них нашли кончину.
Унёс сундук их тотчас за собой.
И эти еле выбрались домой.
Мать в трауре ходила целый год,
Всем, говоря, дорогу перешёл нам чёрный кот.
Никак на этом всё ж не унималась,
О мщенье с мыслию не расставалась,
Не знала, что придумать им в ответ,
И не с кем было ей держать совет.
Всё приставала к сыну своему:
«Ну, пригласи их к дому моему,
Хочу напитком вкусным угостить,
И свою душу этим облегчить».
Пока Игнат решал, да собирался,
Второй «Петро» в деревне оказался.
То ли отец женатым некто был,
Аль в молодости может, согрешил.
И, в общем, был похож он на Петра,
Как два новейших сшитых сапога,
Но только имя он носил другое,
Какое-то нерусское, чужое.
Прознал он адрес своего отца,
Приехал из далёкого конца.
В селе немного заблудился.
У братьев двух он очутился.
Они поведали всю истину ему.
«Ты не показывайся никому,
Её потом мы разыграем,
Деньжат у ней наотбираем.
Ей для Петруши ничего не жаль,
И верит в то, что он уехал в даль:
В далёкую Америку умчался,
И даже с ней не попрощался.
Но верит в то, что он подаст сигнал,
Как будто так, когда-то ей сказал.
Надеется и очень встречи ждёт,
И для тебя она на всё пойдёт.
Ты только нам немного подыграй,
И для тебя тогда наступит рай.
Он тотчас с ними согласился,
От всех пока у них укрылся.
Фома и Фрол пошли вдвоём гулять,
Навстречу им идёт один Игнат.
«Ребята, в гости приглашаю вас,
Не откажитесь и идём сейчас.
Мать вкусных пирожков с капустой напекла,
Компота наварила с полведра.
Сегодня будем вместе пировать,
Друзей хороших поимённо вспоминать».
Фома и Фрол сначала поломались:
Никак идти к нему не соглашались,
Но, а Игнат на них всё наседал,
И от себя никак не отпускал.
Тогда они согласье своё дали,
Хотя уверенно и твёрдо знали,
Не зря напористо он их зовёт,
Недоброе там дело, видно, ждёт.
Проверить всё же мать решили.
Они всё ели и всё пили,
Да разговор вели о всякой чепухе:
О том, что сундучок покоится на дне,
Что не мешало как-то бы достать,
Да драгоценности от туда взять.
Потом внесла мать им напиток новый.
-Попробуйте. Вам мир покажется, как новый.
-А мы вам новость не сказали.
Вчера Петра в лесу видали.
Зарос, ужасно сильно похудел,
Вам передать он просьбу повелел,
Чтоб денег вы ему немного дали,
Да с одежонки что-то передали,
Да, чтоб никто про это не узнал,
Ведь с лазарета ночью он сбежал.
Он говорит: «Наверно, меня ищут,
Да, как ищейки всюду за мной рыщут.
Прийти домой, пока я не могу,
А помощи от матери я жду».
Мать незаметно их бокалы унесла,
А сока свежего из яблок принесла.
-Вы вовремя мне новость сообщили,
А так бы навсегда о ней забыли.
Да стала из одежды собирать,
Да пищу в узелок ему вязать,
И денег пачку целую дала,
И проводила их за ворота.
-Спасибо вам за ваше угощенье.
-А вам, за ваше сообщенье.
Вы новость добрую мне в дом внесли,
Могли её навеки унести.
Признаюсь, отравить я вас хотела,
Да новость помешала, не посмела.
Уж, больно, долгожданною была.
Я очень долго так её ждала.
И со спокойной совестью впервые,
Она сказала им, двоим: «Родные,
Привет же не забудьте передать,
И пусть не забывает свою мать».
Всю передачу отдали «Петруше».
«Теперь ты, словно царь на суше.
Одежда, пища, деньги есть.
Спасла от смерти наша весть.
Сама призналась в этом нам она,
Как только провела за ворота.
С тобою свидеться весьма желает,
И о свидании напоминает.
Ты ей ответ в письмишке напиши.
Вначале благодарность объяви,
Потом ещё деньжаток попроси,
Да о здоровье у неё спроси,
Да о своём немного сообщи,
О встрече незаметно намекни,
Что, мол, опасно к людям выходить,
И с ними свои речи заводить.
А встречу очень я с тобой хочу,
Лишь потому, что я тебя люблю.
И липовый «Петруша» сочинил,
Да снова денег сразу попросил,
Благодарил за вкусную еду,
Что очень всё понравилось ему,
Что ручки нежные её ласкает,
И встречи скорой обещает.
Так месяц, два он письма свои слал,
И в письмах всех её он восхвалял,
И деньги вновь просил, еду, одежду,
А втихаря, высмеивал невежду.
Хотя настала тишь и благодать,
Не стала больше денег мать давать,
А стала требовать с ним скорой встречи,
Но только лишь под самый вечер.
Скажу без всяких важных очень слов,
Что липовый «Петруша» был готов.
Его лишь только увидала мать,
И стала горько перед ним рыдать.
И с этих пор ребят зауважала,
И злобою своей не обижала.
«Петра» с собою увела домой,
«Хотя немного поживи со мной,
Потом тебя отправлю за границу,
Найду тебе богатую девицу,
Возьмёшь её фамилию в тот час,
Когда зайдёшь ты с нею в ЗАГС,
И пусть тогда по свету всему ищут,
С ищейками по следу вместе рыщут.
Тебя никто не сможет осудить,
Или, тем более, тебя убить».
Живёт «Петруша», как у Бога за спиной:
Чего захочет, то берёт с собой.
Никто ему и, словом не перечит,
Лежит весь день, как будто спину лечит.
Днём крепко спит, а ночью он гуляет,
На небе звёздочки подряд считает.
Однажды он почувствовал беду:
Что кто-то ходит вслед за ним в саду.
Об этом рассказал он всей семье:
«Какой совет сейчас даёте мне?
В тюрьму садиться вовсе не хочу,
Я лучше за границу улечу».
Позвал к себе Федота вместе с Фролом:
«Я не доволен этаким обломом.
Вдвоём вы кашу эту заварили,
А до конца не сообщили:
Что должен я давно в тюрьме сидеть,
На этот мир с окошечка глядеть».
Они его в парик принарядили,
И в самолёт немедля посадили,
Он к настоящей маме улетел,
А с этой вовсе жить не захотел,
Да улетел, ни с кем не попрощался,
От их наследства вовсе отказался.
Внезапно к ней милиция пришла,
Кругом обшарила, но не нашла.
Предупредила: «Коль от нас ты скроешь,
Его живьём в могилу и зароешь».
Беднягу сплавили скорей домой,
А этот край ему совсем чужой.
Здесь процветает зло, обман, убийство,
А у него на родине, так чисто.
Чиста вода, сбегающая с гор,
И люди правду говорят, ни вздор.
И дышится легко озоном чистым,
И восхищаешься полётом орла быстрым.
Когда живёт без стресса человек,
То очень долгим будет его век,
Когда же стресс его сопровождает,
Из жизни дни он забирает.
Довольно ранняя пришла зима,
Пороша все дорожки замела,
Морозом землю всю сковала сразу,
«Петрушу» мать не вспомнила ни разу.
Она лишь думала о сундуке:
«Добро сгниёт ведь всё в земле».
К болоту каждый божий день ходила,
Да мёрзлую земельку понемногу рыла,
Замучила Игнатушку совсем,
Что за собой таскала каждый день.
Зима над нею будто бы смеялась,
Бураном, то метелью отзывалась,
И заметает труд её кругом,
Не оставляя никаких следов.
Настолько выбилась она из силы,
Ложиться в пору бы в могилу.
Оставила работу до весны,
Но проверяла, появились ли следы.
Боялась очень, кто-нибудь найдёт,
И непременно клад весь заберёт.
Ходила, стерегла его порою,
Холодной стужею зимою.
Игнат от снега еле откопал,
Но перед этим ночку всю искал.
Всю зиму сильно проболела,
Ни пила, ничего не ела,
Про клад забыла, будто навсегда,
Не узнавала самоё себя,
Потом вдруг снова, будто очумела,
И мстить кому-то захотела.
Пыталася Игната отравить,
И жизнь его младую погубить.
Он стал, бояться есть, и пить с ней дома.
То воспылала один раз солома,
И мать пустилась в пляс вокруг неё,
Забыв, что может загореться от неё.
Она, как будто, разум потеряла,
Порою ничего не соображала,
Да повторяла только об одном:
«Скорее бы пришла весна в мой дом».
26 июля 2010г. г. Черкассы.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
Светило солнце в небе уже ярче,
И нагревало землю жарче.
От солнечных лучей снежок весь таял,
И ручейками пел, и баял.
Лукерья, мать Игната, наблюдая,
Весну так долго очень ожидая,
Воспряла духом, даже стала петь,
Спокойно не могла уж усидеть.
-Болото посетить, сынок, нам надо.
-Туда идти, пока что рано.
-Не спорь со мною, слушайся меня.
Я сделаю богатым, хоть тебя.
Мы заживём роскошно и красиво,
На зависть всем соседям, и на диво.
На Лере я тебя тогда женю,
И в дом её невесткою введу.
Через неделю в дом пришёл Фома
И намекнул: «За сундуком пора,
Не то в глаза кому-то попадётся,
Он быстро с ним тогда сам разберётся.
Лукерья тут мгновенно спохватилась,
И враз куда-то быстро удалилась.
-Куда она? – Фома его спросил.
Игнат лишь только голову скосил,
Потом вскочил, стал быстро собираться,
На мать свою чертопыхаться:
-Ведь на болото вздумала бежать.
Бежим скорее, надо же спасать.
Пока они ещё и Фрола захватили,
Другие люди их опередили.
Лукерью не спасли, утопла с сундуком.
Земля осела, унёс их чернозём
Так глубоко на дно их засосала,
Спасти их, толку было уже мало.
Никто не стал собою рисковать,
Её оттуда срочно доставать.
Себе могилу вечную нашла,
За кирпичи и душу отдала.
Игнатушка остался сиротой,
В квартире страшной и пустой.
Ему мерещились живыми мертвецы,
Зелёные, как будто огурцы,
Они вокруг него сидели,
И на него внимательно смотрели.
Сидели мать, отец и брат Петро.
Когда-то им жилось всем хорошо.
«Зачем ты друга своего убил?
Какое счастье для себя добыл?
А ты, отец, зачем стал поджигать,
Ещё одно ей горе причинять?
Ещё за брата слёз не осушила,
А ты, мамаша, кур перетравила.
А птица в чём виновная была?
Она не сделала худого для тебя.
Зачем на ней зло возместила,
И зло такое сотворила?
От смерти много раз тебя спасал,
С тобою вместе я под снегом замерзал.
Ты мучила себя и мучила меня,
И яды всем готовила со зла.
Ты сделала несчастными нас всех,
А ведь когда-то жили радость, смех,
О всех заботах забывали,
Мы о семье своей мечтали.
Вы всё разрушили, убили,
Вы честь и совесть погубили.
А как без них на этом свете жить?
С соседями, людьми дружить».
Он перед ними душу изливал,
Их укорял и осуждал.
Вёл разговор до самого утра,
Пока на небе не взошла заря.
Напившись крепко всякого вина,
Не смог он встать уже из-за стола,
Так и уснул. Свеча перевернулась,
И пламя по столу тотчас метнулось.
Сгорел весь дом и вместе с ним Игнат.
Настигла кара всех убийц подряд.
Хотя Игнат и никого не убивал,
Во всех делах участие всё ж принимал.
Возмездие с лихвой ему вернулось,
И страшной карой обернулось.
Росток, что Лерой был посажен,
Подрос и стал довольно важен.
Тянулся вширь и в высоту,
И создавал собою красоту.
Любила Лера с ним поговорить,
Свою тоску и горе разделить.
Ушли ребята, Фрол, Федот в Морфлот служить,
И клятву дали: никаких врагов не пропустить,
Чтоб им не стоило, но честь не уронить,
Но имя гордое им надо заслужить.
Село вновь силы набиралось,
Былое вновь возобновлялось:
Дорогу стали старшим уступать,
С почтеньем относиться, уважать.
Да стали помогать друг другу,
Протягивая помощи всем руку.
Про зло все вскоре стали забывать,
А дружбу меж собою возрождать.
26 июля 2010г. г. Черкассы.