В дупло какого-то дерева в овраге Ясной Поляны, втроем (Панкратов и Харабаров) спрятали записку для потомков: «Здесь были великие поэты…» и так далее. Такую же записку засунули в бутылку из-под шампанского в деревне у моей матери, но уже только с Панкратовым. Спрятали в буреломе, в лесу. Сейчас по тому месту пролегло шоссе.
Ваня умер во сне в 69 году на 32 году жизни.
Месяца три он проработал в «С.П.», в Редакции национальной поэзии у Регистана, жил на улице Радио, в маленькой комнатке коммунальной квартиры. Пили они с Панкратовым, Юра по рассказам довез его до дома, прислонил к двери и удрал, нажав кнопку звонка… Мне все кажется, что его придушили соседи, очень недовольные, что не вся квартира принадлежит им,- положили подушку на лицо, может быть, и посидели на ней. Что-то похожее позже произошло с Николаем Рубцовым в Вологде, но там - обиженная женщина…
У Вани тоже была какая-то женщина, жена, из Ярославля, сбежала на другой день после свадьбы. Соседи боялись, что она будет претендовать на комнату, хвалились, что любили Ваню, как сына, стирали на него и кормили. Даже на радостях поминки устроили за свой счет, где было несколько поэтов (Исаев, Регистан, позже Панкратов с женой). Юра все оправдывался, говорил, что у Вани был цирроз печени, и что он был уже обречен, спасать его было поздно. Я все же обвинил Панкратова в смерти Вани, в присутствии всех. С тех пор - в ссоре.
Союз писателей отказался хоронить Хабарова: В.Н.Ильин, секретарь по оргвопросам, получил какое-то письмо из гостиницы, в котором сообщалось что-то плохое о поведении Вани и Юры. Не знаю. Это все слухи, кулуарные пересуды. Хоронило Ваню издательство, В.М.Карпова и В.С.Фогельсон занимались этим делом. Помню, прилетела его сестра на похороны, но, кажется, опоздала. Больше родственников у Вани не было. Стихов после него тоже не осталось – строк 200 позже напечатали в «Дне поэзии», все остальное при жизни – 5 книжек от «Туеска» Иркутского издания, через «Утро Ярославля» в Ярославле и до «Черемши» и «Синих камней» в «С.П.» в Москве.
В последние месяцы раза два Ваня приходил ко мне, жаловался на Панкратова, пил, не закусывая, водку. Почему-то обвинил меня в том, что я «жидам продался», говорил, что «Россию надо спасать»…Каким жидам? От кого спасать Россию? Думаю, это все – влияние окружавших его людей и Ю.Панкратова. Такой «правый», черносотенный уклон появился у них, пока я служил в армии. Вернувшись, я повстречал совсем других людей, совсем не тех, кто ходил на похороны Б.Пастернака и не желал подписать коллективное письмо с требованием выслать его в Америку – еще при жизни. Компанию против Пастернака 58г. после «Доктора Живаго» и Кобалевского организовали Стукалкин, Сергованцев, Н.Анциферов, В.Суковский, Н.Дробин, который рисовал плакаты – «Пастернак, убирайся вон», «Пастернак продался за доллары». С ними был и Дм. Блынский, уже известный тогда поэт. Вскоре и он умер от водки где-то в гостинице, в Мурманске. Коля Анциферов с нашего курса первый отправился на тот свет: хватил стакан спирта на свадьбе и стал плясать – аорта разорвалась. Вадим Суковский повесился в сарае. Где-то в Севастополе. А в уборной на втором этаже удавился молодой и талантливый Володя Морозов. Сейчас ни о ком из них даже не вспоминают, не переиздают. Встретил раза два упоминание о Коле Анциферове в статьях о Я.Смелякове, и его знаменитые строчки поэта-шахтера:
«Я работаю, как вельможа,
Я работаю только лежа»…
А демонстрантов наших милиция не пропустила к американскому посольству: почему-то они направились туда, хотя нобелевские премии присуждает шведская академия, а вручает шведский король. Плакаты не пригодились.