Ах, почему же глаза печальны у продавщицы?
Не потому ли, что жизнь случайна и снится, снится.
И длится, длится, как неприкаянный день осенний,
Бежит строкою без препинаний, без ударений.
Всё дальше, дальше, ежеминутно – в проулок дальний,
Где мёртвый свет зажигают ртутный, в полуподвальный
Приют с увядшими овощами в железных клетях.
И остаётся, пожав плечами, с утра воспеть их.
Слова шуршат, как сухие слёзы по коже тонкой.
Романс написан суровой прозой, лежит картонкой
На самом входе, листвой усыпан заиндевелой.
А голос тихий давно надтреснут, как кафель белый.